Илья Бердников - Вояж Проходимца

Девушка молча подошла к Чино, из ее руки мгновенно выскочил черный клинок. Охотник было шарахнулся, но Ками в один миг рассекла ленту на его ногах, после чего подняла одну ступню и надела на нее желтое кольцо. «Материал с памятью» тут же плотно охватил щиколотку.

— Не сбежит, — лаконично прокомментировала свои действия шебекчанка. — И говорить будет. Можно еще один на обе руки надеть, но идти трудно будет.

— Ты где этой хрени нагребла? — протянул Санёк.

— Распродажа была, — прищурила карий глаз Ками.

Пропасть изумляла.

Глубину гигантского разлома, прорезавшего скальные породы, нельзя было прикинуть даже на глазок — дна попросту не было видно. Расстояние до противоположного края действительно было больше километра. Крутые скалы из темного камня, словно зубчатый забор, вздымались вверх, уходя много выше, чем тот циклопический карниз, на который выходил Древний Путь.

Пропасть завораживала.

Текущие в ней, словно шуга при ледоставе, облака были в нескольких сотнях метров ниже нас. Они стремительно плыли, все время меняя форму, обдирая бока об острые клыки каменных стен, тая, вливая свои туманные тела друг в друга. Все это происходило настолько быстро, что создавалось впечатление огромных волн, стремительно бегущих вдоль скалистых берегов, несущих на себе кашу из облачного льда.

Пропасть пугала и манила.

Мельтешение облаков, игра света на темных гранях скал и невероятная глубина давили на психику, обольщали, тянули за сердце и толкали в спину, уговаривая расслабиться, отключить волю, шагнуть в наполненную воздушными призраками пустоту. Ледяной ветер врывался в рот, резал глаза, обжигал щеки. Его порывы, вместо того чтобы отрезвлять, утомляли так, что терялись остатки здравого смысла и хотелось закончить свое пребывание на склонах этого ущелья как можно быстрее. Пусть даже и полетом к его дну.

Но самым изумительным в пропасти был мост. Титаническим каменным пальцем возвышался он над карнизом на противоположном краю пропасти, словно грозя жалким безумцам, дерзнувшим забраться в эти места. Мост был довольно далеко от нас и вдобавок на полкилометра ниже, но даже отсюда размеры этого сооружения поражали и внушали трепет своей грандиозностью.

Разум отказывался верить, что этот невероятно огромный каменный монолит, торчащий практически параллельно стене ущелья, был действительно творением человеческих рук и мог опускаться, перекрывая всю ее более чем километровую ширину.

— Сумасшествие какое-то! — утомленно выдохнул Санёк, когда мы отползли от края скального карниза и спрятались от ветра за массивной каменной глыбой. — Я видел Гранд-каньон… по видео правда, но он и в подметки не годится этой, этой… а мост, вы видели мост?!

Лапшич умолк, хватая воздух побледневшими губами.

— Я же говорил, сеньоры, что туда не перебраться, — Чино старался перекричать шум налетевшего с другой стороны порыва ветра. — Без меня вы не найдете дорогу! Вон там, — палец охотника ткнул куда-то вниз, где свистел ветер и бежали облака, — там невидимый мост на другую сторону, и вы никогда его не найдете, если я вас не поведу.

Я внимательно посмотрел в точку, указываемую Чино, но не увидел ничего, кроме несущихся обрывков облаков. Санёк тоже уставился в ту сторону, потом взглянул на меня и покачал головой. Возможно, он был прав: Чино потихоньку сходил с ума.

Ками ухватила охотника за шиворот и поволокла от края пропасти. Выглядело это нелепо: невысокая девушка в костюме из крупных черных чешуек тащит за ворот длинного нескладного мужика, который намного больше своей конвоирши, но, тем не менее, ужасно ее боится.

Мы пошли вчетвером: Чино, Ками, Санёк и я. Лука слишком плохо себя чувствовал, чтобы идти куда-то далеко, и Контина не желала отходить от него ни на шаг. Жюльен же был нужен для ремонта вездехода и присмотра за американцами. К тому же он пообещал сделать все возможное, чтобы ускорить рост и активацию хотя бы одного-двух биоскафандров, а такие одежки нам очень бы не помешали. Ну а Шварц никуда не годился в силу своего похмельного сна.

Я должен был идти вместе с Чино, так как был Проходимцем и мог почувствовать присутствие Перехода на Сьельвиван. Немного хромающий Санёк заявил, что он не простит себе, если не увидит пропасть, да и вообще, ему «нравится экстрим». Я было попробовал оставить возле вездехода Ками, но шебекчанка заверила, что ее участие в попытке пробраться на ту сторону пропасти прибавит шансов этой авантюре. Да и за Чино нужно кому-то приглядывать.

Говорила она это тихим голосом, обращаясь только ко мне, и я, покоренный странным жалобным выражением в глазах девушки, согласился. После этого Ками моментально обрела свой прежний независимо-отстраненный вид. Так кошка, подобострастно выпрашивающая кусок мяса, тут же делается презрительным и гордым существом, как только его получит.

Шебекчанка отдала Луке крохотный пульт управления «ошейниками» американцев, так что я мог быть спокойным: они будут паиньками.

Чино повел нас обратно по Древнему Пути. Вообще, ходить где-то, кроме как по дороге, здесь было крайне затруднительно. Россыпи камней, острые ребра скал, колючие горные растения — все это громоздилось друг на друга, осыпалось, грозило зажать и вывихнуть лодыжку, цеплялось за одежду, стоило лишь шагнуть с Древнего Пути, который в этих местах представлял собой не мостовую, не тщательно уложенные и подогнанные друг к другу булыжники, а высеченную в скалах ровную поверхность. Оставалось только восхищаться трудолюбием рабочих, прорубивших широкую дорогу в твердом камне, невзирая на невероятно тяжелые условия.

Ну или здесь поработала какая-то техника.

Пройдя более полукилометра от пропасти, охотник свернул в заросли невысокого и крайне колючего кустарника, который с радостью принялся истязать дураков, попавших в его объятия. Продравшись через когти древовидного истязателя, мы оказались на небольшой каменной насыпи у подножия испещренной трещинами скалы.

— Отдых пять минут, — скомандовал я. — Чино, куда дальше идем?

— Вот путь на ту сторону, — охотник ткнул в неширокую, с рваными краями щель, по виду ничем не отличающуюся от множества других извивающихся в скале трещин.

— Ты уверен? — Санёк плюхнулся на более-менее ровный камень и тяжело перевел дух. — Мне кажется, что эта дырка ничуть не лучше остальных. Кто поручится, что она нас куда-то вообще приведет, кроме как под хороший обвал?

Штурман вытянул пострадавшую ранее ногу и откинулся спиной на скалу, пристроив на коленях бельгийскую укороченную FN-SCAR с подствольным гранатометом, коллиматорным прицелом и лазерным целеуказателем. Он прихватил ее из трофеев, доставшихся от американцев, сменив этим навороченным штурмовым комплексом также бельгийскую устаревшую FN-FAL. К слову, Лапшич обзавелся еще и камуфляжной формой, найденной в вещах запасливых американцев. Поверх формы он напялил на себя легкий бронежилет, а на жилет — американскую же разгрузку, до предела набив ее многочисленные карманы магазинами и гранатами к подствольнику. Любимую бейсболку Санёк заменил «стетсоном» [26] Стетсон — ковбойская шляпа, была изобретена Джоном Стетсоном в 1860-х годах. защитного цвета. В поясной кобуре штурмана, заявившего, что «крупный калибр рулит», покоился Colt Python под патрон 357 Magnum — здоровенный револьверище из полированной нержавеющей стали. Револьвер этот принадлежал Дэйву, который расстроился — его ствол, явно очень любимый, перешел к потенциальному врагу! — но поделать ничего не мог. На мое же робкое замечание, что ствол тяжеловат, наверное, Лапшич снисходительно прищурился и обрезал: «Шедевры не тяготят!»