Андрей Буторин - Мутант

– Вот, – сказал он, – кто захочет, может спать под крышей. Или если дождь пойдет.

– Или если спасаться придется от кого-нибудь, – добавил Пистолетец.

– Будем надеяться, что кроме комаров нас никто не потревожит, – попробовал ободряюще улыбнуться мутант. Впрочем, в наступившем сером ночном полумраке по достоинству эту попытку все равно никто не смог оценить.

– А тпички? – сказал лузянин.

– Ну, если только «птички». Тогда надо сразу всем троим под лодку забиться и не дышать. Но втроем нам под ней тесно будет. Так что полезайте-ка и в самом деле под лодку, а я в самое темное время покараулю. Как посветлее станет – тебя разбужу, – дотронулся Глеб до плеча Пистолетца, – сменимся.

– Почему не меня? – обиженно вскинулся Сашок.

– Ты молодой, отдыхай, пока есть возможность.

– Ты, что ли, старый? – надулся паренек.

«А и правда? – задумался Глеб. – Сколько мне лет?… По лицу, то есть по морде этой обезьяньей, не определить… Ну, шерсть вроде пока без седины, так что, по человеческим меркам если, не больше, наверное, тридцати пяти. Хотя кто его знает… Прокопия вон и радиация не берет, и до восьмидесяти дожил – хоть бы хны. У меня, может, такая мутация, что седины и в девяносто не дает! Может, мне сто лет уже. Может, я и память потерял, потому что старческий склероз начался». Подумал – и самому смешно стало.

– Чего смеешься? – буркнул юноша.

– А ты вот спросил, старый ли я. Но я же не помню ничего. Вот и подумал: может у меня память от старости рассыпалась?

В конце концов Сашок и Пистолетец все же забрались под лодку, и Глеб остался в тишине и одиночестве. Тут же его голову оккупировали беспокойные мысли, будто только этого и ждали. Первой вернулась недодуманная мысль о возрасте. Как бы его определить хоть примерно? Где взять точку отсчета?… Подумал – и опять вспомнил «отцовское видение». Можно было предположить, что оно относится к тому периоду, когда отец и мама только начали встречаться. Во всяком случае, с большой вероятностью, Глеб еще не родился. Да и то – он бы тогда вряд ли родился бы мутантом… «Тьфу! – разозлился он на свою тупость. – Какие тебе еще нужны точки отсчета, если единственной такой точкой может быть только Катастрофа!» И действительно, мутация у зарождающегося плода могла начаться только в условиях уже имеющейся повышенной радиации. Или если нарушены под ее же воздействием родительские гены. Так что ему, как ни крути, не может быть больше двадцати лет. Ух! А ведь он и правда ненамного старше Сашка… Если старше вообще. Так что парень не зря обиделся. Есть, конечно, и некоторая разница. Во-первых, он сильнее Сашка, это бесспорно. Во-вторых, видит в темноте, что для ночного дежурства просто находка. В-третьих, он может что-то поджечь… Но может и не поджечь. Так что это достоинство хлипкое, даже больше не достоинство, а опасный недостаток. Так что вычеркиваем.

Дальше мысли вернулись к наиболее волнующей Глеба теме: кто он такой и откуда. Тут дело обстояло куда хуже, нежели с возрастом. И все-таки мутант попытался подвести некий итог того, что уже имелось в его распоряжении.

Итак, он наверняка из города. С большой вероятностью, из Великого Устюга, хотя Лузу и Красавино, а то и Котлас, совсем уж сбрасывать со счетов не стоило. Но если все-таки предположить, что он из Устюга (процентов восемьдесят пять, а то и все девяносто он на это давал, чего уж там), то наверняка (а здесь уже девяносто девять с легкой совестью) из морозовцев. Храмовников-мутантов не бывает по определению. И вообще, от одной мысли о них в нем вспыхивает ярость и возникает тошнота. Так что примем за основу: он велико-устюгский морозовец. Правда, старец Прокопий сказал, что он не морозовец… Но можно ли верить старику? На чем он строил свое утверждение? На том, что морозовцы якобы не добрые. Но во-первых, откуда ему знать обо всех морозовцах? Если он с ними и встречался, то не со всеми же! Да и с чего им вдруг быть добрыми с чужаком? Может, рыкнули на Прокопия, огрызнулись, вот и стали для него «недобрыми»… А во-вторых, какой же он, Глеб, не злой! Да в нем злости столько, что от нее пламя само вспыхивает!.. Так что ерунда это все. Если старика послушать, то вон Пистолетец морозовец! Ну не смешно?… Правда, и «ведьма» к Пистолетцу как-то странно отнеслась, с подозрением. Ну так недаром старик со старухой друзья. Похоже, близкие. Возможно, даже бывшие любовники. Короче говоря, одного поля ягоды. Да еще столько лет обоим, что на здравость их рассудка полагаться смешно даже. Нет, они, конечно, здорово помогли, спасибо им огромное, только вот о людях судить с первого взгляда все же не стоит никому, даже им. Ладно, проехали.

Далее… Он с огромной вероятностью сирота… Почему? Да потому что его родители – не мутанты. А могут быть немутанты морозовцами?… Кстати, весьма интересный вопрос… То, что мутанты не могут быть храмовниками – понятно, а вот наоборот?… Ладно, этот вопрос пока остается открытым. Тем более, говорят, что вроде как мутации появлялись у обычных людей и позже… Но тогда и его вопрос с возрастом… Нет-нет! Уж такая мутация, как у него, у нормального человека ни за что бы не возникла!.. Хорошо, значит родителей либо нет, либо они тоже морозовцы. Но вероятнее всего – их нет. Не надо лишних надежд!

Поехали дальше. Он образован и начитан. Он был хорошо одет, когда очнулся. У него имелись редкие, весьма дорогие по здешним критериям вещи – например, спички. Значит, его наставниками, опекунами, приемными родителями или кем там еще были не рядовые люди. К тому же, он помнит кирпичные стены и книги. Вряд ли простые, рядовые морозовцы могли так жить. Вроде как мужики в Ильинском что-то говорили: дескать, некоторые морозовцы обслуживают храмовников. Но чтобы прислуга жила настолько хорошо, да еще могла дать образованию своему ребенку? Маловероятно. Тогда получается, что это кто-то из приближенных к Деду Морозу?… Интересно, кстати, получается. Между прочим, этим можно объяснить и то, почему с ним так вежливо обращались каратели с галеры… Ведь если его опекуны «наверху», то их должны знать и храмовники. И с большой вероятностью они могли знать и его.

Глеб немного воспрянул духом. Если так, то его завтрашнее прибытие в Устюг может оказаться не таким уж и опасным. Вполне вероятно, что первый же патруль морозовцев узнает его и отведет домой. Пистолетца и Сашка он распорядится не трогать. «Ого! Ты уже распоряжаешься морозовцами? – дал он себе мысленную оплеуху. – Да ты герой просто! Полководец, блин!» И главной отрезвляющей мыслью стала следующая: «А чего же тебя, славного морозовца, потащило тогда в эту глушь? И как ты так легко добрался, не только живым-здоровым, но и одетым во все чистенькое, с полным рюкзаком припасов?» Это было той еще загадкой! Пожалуй, лишь чуть менее важной, чем самая главная: почему он потерял память, что стало причиной этого?