Андрей Буторин - Мутант

– На двоих, – поправил «староста».

Глеб пока спорить не стал.

– Во-вторых, – продолжил он, – нам нужна лодка. Это все.

– А чо все-то? – притворно удивился мужик, и в толпе сразу же захихикали. – Можа ишшо баньку стопить, бражки налить да по бабе дать кажному?

Теперь толпа откровенно заржала. Глеб стволом автомата отодвинул в сторону Пистолетца и навел оружие на говоруна.

– Ты остряк, как я погляжу, – процедил мутант. – Только мои пули острее. Проверим?

Ответить «староста» не успел. В толпе раздались вдруг беспокойные шепотки, и она как по мановению волшебной палочки раздвинулась, образовав посередине широкий проход. Говорун тоже сделал шаг в сторону.

А по проходу, помогая себе суковатой клюкой, медленно шагал согбенный старец. Если бы не длиннющая, почти до земли, седая борода, его бы, пожалуй, можно было принять за недавнюю знакомую – «Бабу-Ягу». Впрочем, у старца лицо было куда благообразней, нежели у «ведьмы». Мало того, когда он подошел ближе, Глеб не сумел разглядеть в старике никаких следов мутаций – согбенность являлась скорее результатом большого количества прожитых лет, нежели радиации.

Старец бросил короткий взгляд на путников и перевел его на «старосту». Хотя теперь называть его так, даже мысленно, мутанту показалось бы просто смешным.

– Слыхал? – очень тихо спросил старец. – Еды на троих и лодку. Гоноши народ.

– На… двоих, – неуверенно поправил «дикий».

– Никшни! – чуть повысил голос старик. – На троих. Делай.

Глеб был поражен. Как этот древний старец смог расслышать его просьбу? Ведь в тот момент он был еще далеко, где-то позади толпы… Впрочем, у толпы ушей много.

Между тем, мужик замахал руками, призывая людей отойти в сторону, торопливо прошел к ним сам, стал что-то шептать, продолжая при этом жестикулировать, в результате чего толпа весьма быстро рассосалась.

– Как звать? – задал старец вопрос мутанту.

– Я – Глеб, это – Сашок. Тот… не знаю точно. Анатолий, вроде. А вы… Прокопий?

– Прокопий.

– Но вы же… не мутант… – Глеб и сам не понял, как у него это вырвалось.

– Так и вы не морозовцы. И этот не храмовник. Скорее, он морозовец-то.

– Я?! Что?! Нет!.. – завопил Пистолетец, принялся было сдергивать маску противогаза, но остановился. – Какой я…

– А вы… а откуда… – похолодел мутант, не обращая внимания на возмущенного лузянина.

– Не боись, мне дела нету, кто вы. Тока врать бы не надо.

– Пришлось, – насупился Глеб. – Нас и так вон ваши чуть не того…

– Не сделали б ничо, – махнул рукой старик. – Трусы. Тока гурьбой когда – тогда хорохорятся. Но на них не серчай. Такие уж, не переделать. Да они и чужие тебе все равно. И ты им чужой. А морозовцам – тем паче чужой, зря ты за них себя выдал.

– Почему же?… Как это понять можно?

– Морозовцы не добрые. Не злодеи, но и не добрые.

– Я, что ли, добрый? – буркнул мутант.

– Ты – не злой.

– Ну хорошо, – поднял Глеб на старца глаза. – Я не морозовец, я не «дикий», я уж тем более не храмовник… Чей же я тогда?

– Не знаю, – развел руками Прокопий. – Ничей.

– Так не бывает… – еле слышно прошептал мутант.

– Бывает, – кивнул старец. – Я вот тоже ничей.

– А почему вы…

– Не мутант?… А не берет меня радиация. Еще с Чернобыля не берет… Да ты не знаешь, поди!

– Я знаю! – подал голос Сашок. – Это такая электростанция была, атомная. Взорвалась она, я читал… Где-то в середине того века вроде.

– Ну, не в середине, – улыбнулся старик, – в восемьдесят шестом, но что знаешь, молодец. Так вот меня и призвали туда ликвидатором… А вот, ишь, вышло, что не берет меня радиация. Ни тогда не взяла, ни теперь… И смерть не берет.

– А сколько же вам лет? – спросил пораженный до крайности Глеб.

– Так считай… В восемьдесят шестом мне тридцать три было. Да сейчас тридцать третий… Да четырнадцать с Чернобыля до двухтысячного… Выходит, восемьдесят. Не так и много, но тутока и половину моего редко живут. А за столько-то лет и научился я людей читать. За то меня тут и… уважают. А скорее, боятся. Ждут, когда помру. Но и поторопить тоже боятся. Так-то.

– А вы… – пришла вдруг в голову мутанта безумная мысль. – Вы можете… прочитать, кто я такой на самом деле? Путь я ничей, но все же – откуда хотя бы? Ведь откуда-то я взялся, где-то жил…

– А ты сам, што ль, не знаешь? – удивился старец.

– Не знаю. Я память потерял.

– Ну, сынок, – развел руками Прокопий, – я ж не всесильный, не колдун какой… Хотя… Есть у меня одна знакомая… – старик вдруг смущенно замялся, Глебу даже показалось, что он покраснел, хотя по задубелой, морщинистой, темной от времени коже это трудно было определить. – Тока вам вернуться тогда надо. В лесу это, в стороне от Слободки.

– Матрена Ивановна? – снова выскочил Сашок.

– Да ты, я гляжу, всезнайка! – уставился на паренька старец. – Откуда про нее знаешь? Тоже в книжке вычитал?

– Мы были у нее, – сказал мутант. – Ночевали вчера.

– Вот как?… Жива, значит, моя подруга ишшо?

– Жива, – улыбнулся Глеб. – Еще как! И нас заодно оживила.

– Вот у нее тебе и надо было просить память вернуть.

– Я просил…

– И что Матрена?…

– Попыталась. Но не вышло ничего. Почти…

– Ну, коли у Матрены не вышло, – вновь развел руками Прокопий, – то, поди, ни у кого боле не выйдет.

– А у Деда Мороза? – подался вперед мутант.

– У Деда Мороза?… – нахмурился старик. – Не стал бы я к нему соваться.

– Но мне надо! – воскликнул Глеб.

– Смотри сам, мое дело сказать. Только вижу, что все равно сунешься.

– А мне деваться некуда! – с надрывом произнес мутант. – Не могу я так больше. Все равно это не жизнь, без памяти…

– Смотри сам, – повторил старец. Потом обернулся, всмотрелся куда-то и сказал: – Вон и поесть вам несут.

– А лодка?…

– Будет и лодка, куды они денутся.

– Мы можем взять кого-нибудь с собой, доплывем до Устюга – он ее назад пригонит.

– Не поплывет никто в Устюг, – отмахнулся Прокопий. – Сказано ж: трусы. И то – нечего им там делать… Тебе бы тоже нечего, но говорено уж.

Отчалить решили поскорее, не задерживаясь. Мало ли что взбредет в голову местным! Все-таки лодка – это лодка, не пешком топать. А то ведь как дали – так и назад забрать могут. Поэтому, скоренько посовещавшись, договорились немного отплыть, а там уже снова пристать к берегу, пообедать и покумекать насчет дальнейших действий. Благо старец Прокопий успокоил, сказав, что в ближайших деревнях, обозначенных на карте как Семенниково, Грибцово и Стрелка, никто давно не живет. Глеб тогда еще удивился: мол, как, ведь храмовники запрещают «диким» объединяться? Оказалось, что успели еще до этого приказа. Да и не так уж их тут много, так что храмовники позволили не отселяться назад. Тем более, от Устюга сравнительно близко, так что «контролеры» в Деревеньке частые гости, шибко не забалуешь.