Андрей Буторин - Мутант

– Если синие, то, наверное, воду, – предположил Сашок. – А раз они коротенькие, то, наверное, ее там мало…

– А раз они частые, – захихикал Пистолетец, – то ее там часто мало.

– Если знаешь, сам скажи, – обиженно буркнул паренек.

– Там лобота.

– Что?… Какая лопата?

– Болота там, – «перевел» Глеб. – А это, скажу я вам, и без дополнительных опасностей не очень хорошо. А уж если кто нападет, по болоту нам не убежать.

– Чего тогда и думать? – сказал Сашок. – Тогда по берегу.

– Да-да! – вскинулся Пистолетец. – «Дикие» атмовата точно исгупаются! У них-то лишь торопы да вилы.

– Во-первых, воевать мы с «дикими» не собираемся, – отрезал мутант. – Во-вторых, совсем не обязательно, что они вообще к нам прицепятся…

– Ну-ну, – прищурившись, глянул на него старший лузянин, – договаривай.

– Зато если прицепятся, – немного помедлив, продолжил Глеб, – так просто нам от них не отделаться. Стрелять по ним я все равно не стану. А очередь в воздух – одна, больше не получится – если и отпугнет их поначалу, то вскоре они все равно поймут, что патронов у нас больше нет.

– Зато у них можно попросить лодку, – подал идею Сашок.

– Отобрать! – развил ее Пистолетец. – Пригрозить атвоматом.

– Ты чего вдруг таким воинственным стал? – свирепо зыркнул на него мутант. – А давай мы ее лучше у них выменяем!

– На что? – неуверенно хмыкнул лузянин. – На атмоват? А они из него – по нам…

– На тебя, – ответил Глеб. – Лишние руки никогда лишними не бывают. Пусть даже одна. Автомат им все равно давать нельзя. Стрелять по нам они, думаю, вряд ли станут, а вот если его найдут у них потом каратели – всю деревню положить могут, в назидание.

– Насчет меня ты потушил? – хмуро буркнул Пистолетец.

– Будешь глупости с гадостями болтать – точно обменяю. Только, боюсь, за однорукого да косноязыкого самую дрянную лодку предложат, потонем до Устюга.

Старший лузянин обиженно засопел. А младший предложил неожиданную мысль.

– А что, если мы подстрахуемся? Ну, чтобы они нападать на нас точно не стали.

– Поясни, – посмотрел на парня Глеб с любопытством.

– Пусть Пистолетец наденет плащ храмовника… И противогаз.

Старший лузянин вскочил, собираясь протестовать, но мутант резким жестом осадил его и кивнул пареньку:

– Продолжай.

– Пусть и автомат тоже он возьмет. А нам свяжем руки. И он потребует у «диких» лодку, чтобы доставить в Устюг тех, кто напал на «галеру». Будто бы. А даже если лодки не будет, то все равно храмовника с оружием пропустят.

– А мои руки?! – завертел «нестандартными» ладонями Пистолетец. – Перчаток-то нет! «Дикие», что, рудаки? Или слепые?

– Руки можно обвязать тряпками, оставить один палец, чтобы стрелять мог. Ну, ранили, или при пожаре обжег, а перчатки в драке потерял…

– Идея весьма интересная, но не годится, – поразмыслив с минуту, сказал Глеб.

– Почему? – вновь одновременно спросили оба лузянина, только старший с облегчением, а младший с сожалением.

– Во-первых, – опять стал перечислять мутант, – если среди «диких» окажутся те, кто участвовал в нападении, эта уловка сразу раскроется. Если они и не запомнили каждого храмовника в лицо, то уж меня-то не запомнить не могли. А я – определенно не нападал на «галеру».

– Ты ее поджег! – воскликнул Сашок.

– Это мы знаем. Но никак не они. И это только во-первых. Во-вторых же, даже если участников нападения не окажется, и нас никто не узнает, нет никакой гарантии, что нас, героев по местным понятиям, не захотят отбить, а «храмовника», соответственно, уничтожить. Причем так, чтобы без всяких следов, во избежание дальнейших неприятностей.

– Не продолжай! – завопил Пистолетец. – Мне твоего «во-творых» уже хватит!

– Эх… – пригорюнился юноша.

– Однако если твой план слегка видоизменить, – ободряюще подмигнул Глеб, – перевернуть с ног на голову…

– Я – храмовник?… – обалдело заморгал Сашок. – Или… ты?… Ой, извини, ты же не любишь…

– Дело не в этом, – отмахнулся мутант. – Люблю, не люблю… Не на ромашке гадаем. И я не то предлагаю перевернуть. Не роли, а ситуацию. «Храмовником», разумеется, оставить Пистолетца – тут у него конкурентов нет.

– Спасибо! – дурашливо поклонившись, буркнул старший лузянин.

– Пожалуйста, – ответил Глеб и продолжил: – Но автомат будет у нас с Сашком. И в Устюг «поведем» мы храмовника, а не он нас.

– «Дикие» – храмовника в Устюг?… – разинул рот Сашок. Пистолетец был удивлен не меньше.

– Не «дикие», – пояснил мутант. – Мы будем «морозовцами».

Видя, что недоумения во взглядах друзей не уменьшилось, он принялся объяснять:

– Так мы сразу снимем проблему, если кто-то из местных участвовал в захвате «галеры». Наверняка многие видели, что храмовники поймали меня и Сашка и держали взаперти. Этим можно объяснить и то, почему мы «арестовали» храмовника и ведем его к своим – ведь между нами вроде как перемирие. То есть в этом случае храмовники первыми нарушили его условия… Ну, тут особо можно ничего не сочинять и не оправдываться – вроде как «военная тайна». Чем меньше скажем, тем самим проще – меньше вероятности ляпнуть что-то не то или вообще запутаться. И тут на руку сыграет сочувствие «диких» к морозовцам – ведь в конечном итоге они хотят объединиться с ними, зачем же отношения портить? Даже если кто-то засомневается, посчитает более правильным на всякий случай не вмешиваться. А лодку можно вежливо попросить. Из чувства солидарности могут и дать. Причем, можно предложить кому-то из них отправиться с нами, чтобы он потом пригнал лодку назад.

– Вряд ли кто согласится, – неуверенно покачал головой Сашок. – Побоятся в Устюг ради какой-то лодки переться.

– Ну, даже если не дадут лодку – позволят нам хотя бы беспрепятственно пройти. И накормят, я думаю. Возможно, и переночевать разрешат.

– А ты им за это сожжешь дом, – буркнул Пистолетец, которому определенно не хотелось играть роль храмовника.

– Не умничай, – нахмурился Глеб, прекрасно понимая, что за словами лузянина кроется одно из тех обстоятельств, повлиять на которые невозможно. А раз так, лучше и не рисковать. И он поспешил сказать: – Ладно, извини. Ты прав. На постой проситься не будем, слишком рискованно. К тому же, нам-то с Сашком предоставят лучшие места, а тебя, чего доброго, отправят в хлев к свиньям.

– А если… – начал Сашок и осекся, испуганно глянув на мутанта.

– Что «если»? Продолжай, коли начал. Для того мы этот «совет» и собрали, чтобы все варианты хорошенько обдумать.

– А если там будут те, которые знают, что ты сжег хлев у Макусина? Ведь Макусин тогда, у «галеры», это всем рассказал… Ну, про нас… про тебя… И Макусин знал, что мы не морозовцы.

– Это скользкий момент плана, согласен, – сдвинул брови мутант. – Риск есть. Но и тут не все так страшно. Самого Макусина здесь не будет. С большой вероятностью не будет. И вообще вряд ли кто из Ильинского пошел после нападения сюда – крюк все же немалый, а дома семьи остались, после всего содеянного страшно их одних оставлять… Ну, по логике если. Так что эту вероятность я бы посчитал весьма незначительной. Рискнуть можно. А вот если кто и слышал от Макусина про нас, тут следует просто все отрицать. И как можно уверенней, даже с возмущением: да, мы останавливались в Ильинском, но ничего не поджигали. Зачем морозовцам поджигать имущество «диких»? Нам что, больше делать нечего? Мало ли что там насочинял Макусин! Просто ему легче обвинить чужаков, чем, к примеру, собственную жену, которая забыла лучину потушить, когда свиней кормила.