Василий Сахаров - Граф Мечников

За такими размышлениями я вышел на причал, остановился у трапа парохода, который назывался «Главстаршина Михайлов», посмотрел на носовое и два кормовых орудия, все одного калибра – 76 миллиметров, и настороженных моряков с «калашами» в руках, с опаской посматривающих на раскинувшуюся в поле весёлую ярмарку, и удовлетворённо цокнул языком. Видно, что на борту парохода порядок и, что такое дисциплина, потомки балтийцев знают. Значит, действуем по уставу.

– Эй, матрос, – окликнул я вахтенного у трапа, – старшего вызови!

Вахтенный обернулся назад и вызвал своё начальство:

– Дежурный по кораблю, на выход!

Прошло с полминуты, и у трапа появился низкорослый военный моряк в широкой белой фуражке с непомерно большим «крабом» и в кителе с погонами мичмана. На миг он замер, посмотрел на мои чёрные погоны майора ГБ, и, пока думал, откуда в Швеции русский офицер, я небрежно козырнул и представился:

– Майор Мечников, Отдел Дальней Разведки при ГБ Кубанской Конфедерации. Хочу переговорить с вашим командиром.

– Мичман Макаров, – козырнул дежурный, – Калининградская Республика. Командира парохода и дипломатов на борту нет, и, пока они не вернутся из замка местного ярла, на борт вас пустить не могу.

Дежурный исподлобья, быстрым взглядом окинул стоящих за моей спиной до зубов вооружённых бойцов абордажной команды «Ветрогона», затем искоса посмотрел на фрегат метрах в двухстах слева от парохода и на всякий случай положил руку на расстёгнутый клапан кобуры. Видя его настороженную реакцию и успокаивая его, я махнул рукой:

– Всё путём, Макаров. Я вечером вернусь. Бывай!

И направился вдоль причалов к «Ветрогону». Там встретил ещё одного своего прошлогоднего знакомца. У трапа фрегата стоял среднего роста подтянутый старик, несмотря на летнюю жару, в чёрной кожанке, вроде тех, что революционные командиры и политработники таскали году эдак в 18-м прошлого столетия. Это был бывший Верховный комиссар Сестрорецкой Рабочей Республики Яков Алексеевич Плетнёв, которого вместе с другими беженцами мы случайно спасли от смерти.

– Что, Яков Алексеевич, – подойдя к старику, спросил я, – не пускают тебя на борт?

Плетнёв повернулся ко мне и расплылся в улыбке.

– Нет.

– Меня на ваш пароход тоже не пустили. Ты какими судьбами здесь?

Комиссар сразу же помрачнел.

– Беда у нас, вот и бегаем по всей Балтике, помощи ищем. Увидел ваш корабль, от посольства отделился и сразу сюда, поговорить хочу.

– Разговор, я так понимаю, важный?

– Для меня чрезвычайно серьёзный, а для вас – не знаю, вы ведь люди прохожие, сегодня здесь, а завтра в океане.

– Ладно, пошли ко мне в каюту, там переговорим.

Спустя десять минут мы расположились напротив друг друга за адмиральским столом. Стюард Жора принёс нам холодный лимонад, и, сделав глоток слегка кисловатого освежающего напитка, я обратился к Плетнёву:

– Начнём, пожалуй?

– Да.

– Тогда сначала. Весной прошлого года мы передали вас в руки ваших друзей-калининградцев. Что с вами было дальше и как вы оказались на другом конце Балтийского моря?

Наморщив лоб, Плетнёв сосредоточился и стал излагать краткую историю своего жизненного пути за минувшие полтора десятка месяцев:

– Если по сути, то в Калининграде, а точнее, в Балтийске нас ждали. Там вся власть в руках депутатов Республиканского Совета, который состоит из представителей всех городков анклава. А над Советом стоит выборный генеральный секретарь, многим обязанный Сестрорецкой Республике. Поэтому нас и приютили. По прибытии мне дали небольшую должность при местной управе охраны правопорядка, и я стал милиционером. Жизнь в Калининградской Республике понемногу налаживалась, всё шло своим чередом, да вот беда…

Плетнёв прервался, и я спросил:

– Поляки?

– Они самые, пшеки поганые! В этом году ещё по зиме нас тревожить стали. Генсек объявил сбор ополчения, и мы прогнали вражин. Но уже в мае они снова налетели, все поля конями вытоптали, и чуть было Черняховск не сожгли. Дальше хуже: старые шайки не уходят и города в осаду берут, а к ним на помощь постоянно подкрепления подходят. Совет Республики собрался на экстренное совещание, и было решено разобраться с налётчиками раз и навсегда. Нам самим на это сил не хватит, понятно, и тогда возникла идея призвать на помощь соседей и наёмников. Снарядили два посольства, пару пароходов отправились в Гатчину, к Старику и питерским повольникам, а наш к Ульфу, который некогда в Балтийске целый год жил и в Сестрорецке не раз бывал. Так я оказался здесь.

– А меня вы зачем навестить решили?

– На всякий случай, вдруг вы чем-то помочь сможете?

– Вообще-то через пару дней я к вам и так собирался направиться. Поторговать думал. Но раз у вас такие дела творятся и серьёзная война намечается, то даже и не знаю, стоит ли?

– Стоит. Мы уже знаем, что вы здоровых мужиков покупаете, а у нас как раз пленных немало. Можем сторговаться. А насчёт безопасности не переживайте. В Балтийске всё спокойно.

– Да при чём здесь спокойствие, Яков Алексеевич. Я опасаюсь, как бы в вашу войну не втянуться. А то ведь у меня хлопцы такие, только крикни: «Наших бьют», – они сразу за автоматы хватаются.

– Так это и хорошо, – усмехнулся Плетнёв.

– Вам – да, а мне чужая война пока не нужна. Подумать надо.

Плетнёв встал и, чуть кивнув, сказал:

– Пойду я, пожалуй. А вы, Мечников, приходите вечером к нам в гости. С главой нашей дипломатической миссии поговорите, он товарищ интересный и умный, и многое вам предложить сможет, если вы нам помочь согласитесь.

– Зайду.

Комиссар вышел. Его проводили к трапу, а я задумался. Свободное время у меня есть, а под рукой рота высокопрофессиональных разведчиков. Помощь калининградцам укрепит дружественные связи между мной и ими, и это хороший задел на будущее. Данный прибалтийский анклав весьма богат ресурсами и техникой, а людей, напротив, имеет не очень много. Значит, если правильно себя повести, то за помощь с балтийцев можно кое-что получить, например автомашины, тракторы, станки и прочее оборудование.

Решено, завтра заканчиваю свои дела в Охусе и иду в Калининград. Насчёт войны пока не знаю, ввязываться или нет, это на месте посмотрим, а поторговать с местными властями в любом случае можно. Опять же разведку провести надо бы, пока такая возможность представляется.

После удачного торга в Охусе я всё же сговорился с главой Калининградской дипломатической миссии на поход к их берегам. Мне было обещано, что торговля у нас будет хорошая. А товары, которые я смогу купить или обменять, одними военнопленными поляками, коих было не так уж и много, меньше сотни человек, не ограничатся. Так что по окончании ярмарки и кулачных боёв, в которых мои воины показали себя во всей красе, мы погрузили двести пятьдесят рабов, в большинстве своём мужиков, на борт «Аделаиды». В качестве попутчиков взяли с собой нескольких калининградцев, среди которых был Яков Алексеевич Плетнёв, и покинули гостеприимное владение ярла Ульфа из Кристианстада.