Сергей Палий - Санкция на жизнь

В кабине моргнул красный свет, и антилазерный сканер взвыл сигналом тревоги.

«Я держу тебя на прицеле, Лабур, — раздался голос Веренберга. — Спалишь ведущего, спалю тебя. Пикнуть не успеешь».

— Шустрый ты, летеха, — остро улыбнувшись, сказал Егор. — А не боишься, что я и тебя успею срезать?

«Боюсь… сволочь».

— Грубиян. — Егор расхохотался. Вторая точка на его основном дисплее тоже стала красной.

«Вы чего там творите?» – гневно просипел Баюсов. Кажется, до него наконец доперло, что Лабур нахально взял его машину на мушку.

— Запомни, старлей, одну простую тактическую и житейскую хитрость, — резко перестав смеяться, сказал Егор. — Положение ведущего всегда уязвимо. Ведь твои подчиненные идут сзади. И никогда толком не знаешь, что им может взбрести в голову… Советую почаще оглядываться.

Он убрал палец с гашетки и вновь вдавил две кнопки на панели одновременно.

Точки на экране замерцали и стали зелеными…

Дружественными объектами малой массы, идущими параллельными курсами…

«Спасибо за совет… ведомый, — прозвучал спустя минуту в наушниках бесцветный голос Баюсова. — Знаешь, я все не хотел верить слухам насчет каплейта Нерова и экипажа „Визора-17“… Ребята на базе говаривали, будто ты тогда не открыл шлюз и оставил эвакуировавшихся с разгерметизированного борта людей погибать в космосе… Я не хотел верить в жуткие сплетни. Не мог себе представить, что человек на такое способен…»

— И? — поинтересовался Лабур, разглядывая мерцающую далеким звездным крошевом пустоту за стеклом. — Теперь вдруг поверил?

«Представь себе…»

— А вдруг… слухи – вранье?

Баюсов помолчал, прежде чем ответить.

Помехи потрескивали в эфире морозной картечью, будто кто-то ступал тяжелыми подошвами по утоптанному снегу.

«Ты чудовище, ведомый один».

— Знаю. Я плохой человек…

«Говорит диспетчер дежурного поста ударного авианосца „Ярослав Левенец“. Звено восемь второй ударной эскадрильи, напоминаю: ваш док номер четыреста три. Сближение разрешаю. Приказываю перейти на открытую гражданскую частоту. В нейтральной сфере введено положение демилитаристического контроля для всех дипломатических и военных судов…»

«Диспетчер, мы подчиняемся только командиру эскадрильи, — быстро ответил Баюсов, не меняя частоты. — Прошу трансферить подтверждение от капитана первого ранга Анны Фоминой или обеспечить закрытый канал связи непосредственно с…»

«Ты кто?» – хамски перебил диспетчер.

«Не понял вас…» – Баюсов нахмурился.

«Чего ты не понял? Звание, должность назови».

«Старший лейтенант Баюсов. Командир восьмого звена, приписанного к авианосцу „Ярослав Левенец“. Какое вы имеете право…»

«Так вот, старший лейтенант Баюсов, послушай меня внимательно, — снова перебил диспетчер. — Если ты еще не в курсе, уже в течение получаса в сфере нейтралитета введен демилитаристический контроль. Для российских судов действует приказ заместителя главы СКВП России адмирала Вольфганга Веренберга. Поэтому перекинь частоту на открытую гражданскую, иначе действия твоего звена в данной ситуации будут расценены как саботажные и пресечены в силовом порядке».

«Да вы все ополоумели, что ли, там…» – обескураженно хмыкнул Баюсов.

Он изменил частоту дальней и ближней связи и приказал:

«Ведомые, выполняйте распоряжение диспетчера».

Дождался подтверждения и спросил:

«Ведомый два, как тебя зовут? Я имею в виду – имя».

«Саша».

«Черт возьми, — не сдержался Баюсов, включая жидкостные маневровые двигатели и выводя истребитель к знакомому четыреста третьему доку, — а я ведь даже и предположить не мог, что Александр – сын адмирала Веренберга – является моим ведомым. Что же ты делаешь в обычном патруле, Саша?»

«Во-первых – не сын, а внук. А что касается, собственно, вопроса… Я прохожу службу в рядах российских Вооруженных сил. Поставили в обычный патруль – вот и летаю тут с вами».

— М-да… Типа, честный и гордый, — подал голос молчавший до этого момента Егор. — И вдобавок смелый… Ну, блин, наша доблестная армия прямо-таки приобрела ценного кадра в твоем лице. Неимоверно обогатила личный состав.

Веренберг промолчал. Он осторожно подвел свою машину к доку, где уже болтались «Сухари» Баюсова и Лабура. Шлюзовой щит отполз в сторону, открывая путь в одну из швартовых ячеек в огромном «брюхе» авианосца.

«Ярослав Левенец» являлся одним из самых больших и старых носителей, стоявших на вооружении российской СКВП. Он был неплохо бронирован и оснащен древней, но надежной системой «антимиссайл», которая делала корабль практически неуязвимым для ракет дальнего радиуса. На этом список достоинств «Левенца» можно было смело заканчивать и приступать к длинному перечню недостатков.

Маневренность у корабля была ни к черту: чтобы остановить и развернуть этакую «ебамбу» – как нередко называли авианосец пилоты-истребители, — требовалось около получаса времени, тераватты энергии и свобода для маневра в пару-тройку световых секунд. Главный калибр авианосца поражал своей мощью и бестолковостью, как многие вещи, сделанные русским человеком: комплекс гравитонного подавления крупных целей «Радиант-G» располагался на носу гигантской железяки и был ей нужен, как свинье пропеллер. Бесспорно, шарахнув направленным конусом G-аномалии по соразмерному космическому объекту, «Левенец» мог оставить от него лишь воспоминания… Но. Чтобы прицелиться и накопить заряд, «ебамбе» требовалось полностью вырубить маршевые движки и – что самое смешное! — защитное поле. В общем, проверенная национальная схема «сила есть, а ум – это предрассудки дохляков» действовала применительно к авианосцу на полную катушку.

Тем не менее исполинский корабль оставался мощнейшей боевой единицей российского флота и всегда внушал уважение, приближаясь к планетам и выходя на стационарную орбиту.

Дело в том, что он, как и все «увальни», никогда не ходил один.

Боевой эскорт «Левенца» состоял из четырех эсминцев класса «Торвальдс», торпедоносца «Равиолли», «Визора» и тяжелого линкора. Это не считая двух эскадрилий истребителей, которые базировались в доках на борту. Ради них, по большому счету, и строилась эта здоровенная летающая крепость.

Сейчас «Левенец» напоминал огромный пчелиный улей, в соты которого со всех сторон слетались крошечные точки истребителей. К борту были приписаны около семи десятков машин, среди которых имелись не только «Сухари», но и современные «Хамелеоны-12», и даже звено новейших «Мазуриков», еще не пошедших в серийное производство.

Возле шлюзовой кишки грузового дока висело несколько среднетоннажных «пеликанов» – видимо, перебрасывали на борт оборудование или провиант и забирали мусор и шлак. Вдоль основной броневой пластины неторопливо ползла целая вереница корветов класса «Стервятник», перегораживая возвращающимся из патрулей истребителям подходной коридор к ячейкам среднего яруса.