Александр Шакилов - Полигон

Аккуратно переступая на полусогнутых ногах и широко разведя руки – надеюсь удержаться за воздух, если случится нечто особенное, непредвиденное, – я приближался к прибору. Паутина блестела в лучах солнца, капли росы на ней и не думали испаряться, что удивительно, утро позади, пора бы. Особо крупная капля, чуть ли не с кулак размером, – и как сразу не заметил? – висела в крайней верхней точке самой большой сети. Странная капля, нехорошая.

– Край, не дури, не надо! – очнулась Милена, подала-таки голос.

Однако тревоги за мужа я не услышал. Наоборот – она будто подталкивала меня вперед, будто умоляла доказать, что я – мужчина и что способен еще на поступки, пусть даже начисто лишенные смысла. Отмахнуться бы – мол, не зуди, любимая, под руку, – но зачем? На полусогнутых да с контейнером в лапке любой красивый жест – уродство и огорчение. Вот вернусь…

Я прикипел взглядом к «кондеру».

Угольные грани источали едва живой свет. И это было неимоверно красиво и притягательно. Хотелось коснуться кончиками пальцев, а потом вцепиться в куб и сжать его изо всех сил! И вот я на шаг ближе к пригорку и к прибору. И еще на шаг. На самом-то деле «кондер» мне не нужен. Я просто хочу доказать себе и Милене, что прежний я вернулся, что сталкер Макс Край опять с нами.

А если шарахнет?

– Ну вот ради чего рисковать, а, Макс? – кричала позади Милена. – Забей, не надо!

Да не буду я брать прибор, хотел ответить я, но почему-то промолчал. Даже касаться его не буду. Просто подойду поближе, чтобы рассмотреть получше, когда еще такая возможность подвернется, я ведь любопытный…

Милена еще кричала, и Резак кричал, и сойка стрекотала над головой, будто ей под хвост плеснули скипидара… не буду брать, не буду, просто посмотреть…

Конечно же я не собирался лезть прямо на пригорок. Ну конечно же! Просто еще шаг, всего-то шажок, шажочек даже, и еще…

Голова потяжелела, будто ее мне незаметно оторвали, а взамен приспособили чугунный череп, заполненный свинцовыми мозгами. Милена что-то говорила, просила обернуться. Но шейные позвонки точно заржавели: ни вправо, ни влево. Ноги сами несли Максимку Краевого к «кондеру», и глаз от прибора мне никак уже не отвести!.. Осознав, что происходит странное, плохое, я заставил себя остановиться. И с удивлением понял, что не могу!

Зато я сумел сам себе поставить подножку – благо, падать в местном лесу уже умею, опыт есть. Рухнул я лицом на подушку пожелтевшей хвои, и потому «кондер» выпал из поля моего зрения. Тут же я испытал облегчение: из башки будто вынули разом весь металл, который туда насовали. Отпустило! Ух!.. Не поднимая глаз, я пополз назад, к жене и Резаку. Мои руки и ноги при этом как назло цеплялись за всю молодую поросль, попадавшуюся на пути.

Метров через несколько, избегая смотреть на прибор, я поднял голову – и с ужасом понял, что полз вовсе не назад! Я оказался у самого пригорка! Надо мной колыхались пласты паутины, растянутые меж сухих ветвей. Рот мой открылся, голосовые связки напряглись для крика, но я не издал ни звука. И тогда первый слой паутины, оторвавшись от веток, метнулся ко мне, хотя ветра не было.

Сеть вмиг облепила меня. Я дернулся, надо порвать ее, освободиться!.. Но не тут-то было. Спланировала вторая, а следом и третья сеть. Они падали на меня – еще и еще!.. – и опутывали, превращая в подобие личинки в коконе. С каждой новой тончайшей сетью, легшей на плечи, на спину и руки, движения мои замедлялись. Я не мог уже ползти к пригорку, хотя тянуло меня к нему со страшной силой. Но зрения я пока не лишился и мог смотреть на угольно-черный куб. И тут я вновь увидел огромную каплю росы, которая мне сразу не понравилась. Она блестела как-то совсем уж радостно.

Сейчас она упадет, понял я. И случится непоправимое!

Эх, вскинуть бы снайперку и нажать на спуск… Щелчок – гильза не успевает упасть на прелую хвою, а пуля уже врезается в каплю, разрывает ее на сотни, тысячи мельчайших брызг, и те вмиг образовывают шарообразное облако диаметром метра полтора… Но я не могу, я не только без оружия, но и в плену паутины!

Однако мысли наши материальны.

– Стреляй же, ну! – крикнула Милена.

«Не могу, нечем», – подумал я в ответ.

И тут загрохотал автомат.

Разлетелись брызги, и появилось облако.

Проявив чудеса гибкости, я сумел извернуться и опрокинулся на спину. И вот в таком положении, отталкиваясь ногами, я пополз прочь от пригорка. Со стороны я небось выглядел как здоровенный такой серебристый червяк.

В облаке засверкали молнии – меленькие, несерьезные на вид. И оно, снижаясь по пологой дуге, полетело за мной вслед. Вновь жахнул автомат. Пули ворвались в облако и, мгновенно потеряв скорость, застыли в нем, брызжа искрами, точно сварочные электроды.

– Край, быстрее! – завопила Милена.

Куда уж быстрее?! Попробуйте сами поползать по лесу с заблокированными руками, да с паутиной на роже, учитывая, что паутина та липкая и все листья, все палочки и вся хвоя по пути – это все на мне!

Облако стремительно приближалось.

Так что, Край, прости-прощай, отбегал ты свое по тропинкам жизни.

Продолжая ползти, я чуть повернул голову, чтобы напоследок взглянуть на жену. Один из старожилов-сталкеров как-то сказал мне, что перед смертью лучше бы смотреть на прекрасное, потому что обидно тратить последние мгновения на хрен знает что. Согласен с мудрецом на все сто, но Милену заслонил собой Резак! От разочарования и ненависти к этому ублюдку – лишил меня последнего удовольствия в жизни! – я заскрежетал зубами.

«Африканец» же порывисто обернулся и вручил моей благоверной свой допотопный АК – с такими небось еще римские легионеры на германцев ходили. Затем Резак снял сидор и вытащил из него… Консервную банку?!

Я даже замер на миг.

Тушенку, тля, говяжью он вытащил из вещмешка! Пикник собрался устроить с прекрасным видом на то, как я подыхаю?! Да я его!.. Ярость придала мне сил. Я пополз вдвое быстрее, мечтая добраться до Резака раньше, чем меня настигнет облако. Вопьюсь зубами ему в голень, если выше не достану!

Еще одну банку, ключом сорвав с нее крышку, «африканец» сунул моей благоверной. Мол, на-ка, перекуси. От возмущения у меня едва не случился сердечный приступ!

Скорчив злобную рожу – способствует пищеварению? – Резак хорошенько размахнулся и швырнул консерву. Она пролетела надо мной и врезалась в обнаженный – то есть совсем без коры – ствол мертвого дерева. Брызнули в стороны волокна мяса, жир и студенистая жидкость, а опустевшая жестянка упала на землю, покатилась и замерла.

Что это было?! Зачем вообще?!

Сверкая молниями, облако нависло надо мной.

– Давай! – крикнул Резак.

Из-за его спины вышла Милена. В одной руке она держала АК «африканца», а во второй – банку с тушенкой. И была моя супруга сейчас прекрасна, как никогда. Спасибо тебе, господи, если ты есть, что дал напоследок насладиться этим зрелищем!..