Виталий Крыръ - Охота на колдунов

Догадки, догадки и никакой уверенности. Можно неуместным вмешательством нарушить непонятные простым смертным планы всеблагого Похитителя, претворять которые в жизнь по идее должны жрецы. А с другой стороны, Юрий поклялся тому же Похитителю служить Клевоцу. Да и дворянскую солидарность нельзя сбрасывать со счетов...

В определенный момент место на стене рядом с Юрием заняли Клевоц сотоварищи. Нижнегорский так и не узнал, произошло ли это случайно, или Клевоц хотел лишний раз показать южанину, на кого на самом деле тот поднял руку. Но в тот день во время недолгой передышки внимание Юрия привлекло другое - за спинами воинов притаилась хрупкая женская фигурка, не принимающая участия в сражении. Зачем девушку в таком случае туда привели было непонятно, но на это южанин не обратил внимания, и так слишком много странностей произошло вокруг за последнее время. Стройный силуэт, маленькие, нежные кисти рук - вот и всё, что разглядел Юрий. Тем не менее этого оказалось достаточно, дабы в корне изменить его составленное заочно мнение о северянках.

Но тут вдруг девушка обхватила Клевоца за плечи, указала ему куда-то вглубь города, а затем заговорила.

Юрий уже опознавал жриц по голосу один раз. Теперь всё усложнилось. Во-первых, вокруг лязг, крики и предсмертное хрипение. Во-вторых, после болезни Изабелла почти утратила свойственный ей ранее высокомерный тон. Вдобавок кто бы мог подумать, встретить 'высшую жрицу одну среди северян. Но что-то знакомое всё же почудилось Юрию. А не отмахнуться от подозрений помогло недавнее удивление - такая аристократически утонченная фигурка среди варваров.

В то же время уверенности, естественно, не было. И когда на стене возникла суета, а затем группа северян и девушка устремились на улицы Фойерфлаха, Нижнегорский присоединился к ним.

Обычные люди не могли направлять вовне собственную Силу, ее у них практически не было. Но некоторые из неодаренных ощущали вершимую волшбу. Причем не только мощь амулетов, прикасающихся к собственному телу. Такое могли все. Более того, могли отличить ощущения, вызываемые обычным заряженным амулетом насколько возможно 'покорным' воле хозяина, от напоенной Силой вещи с двойным дном, амулета таящего сюрпризы. Потому жрецам, снабжающим всех напоенными Силой вещами, приходилось потом считаться с наличием собственных творений; к примеру, у императора. Знания о различиях не удалось утаить. Если одни будто пускали мурашки по коже, будто щекотали или легонько не больно покалывали, то другие тяжестью ложились на душу, угнетали нового хозяина заложенной в них неподвластной чужой волей, хоть и пока еще спящей, но готовой пробудиться.

Изабеллу же удивляло другое: некоторые неодаренные чувствовали сильную волшбу творимую на расстоянии вплоть до полуверсты или даже нескольких верст. Именно о подобных людях вспоминала 'высшая жрица в тот день на стене. Ее лишили волшбы, Силы. Но ведь жрица имела дело с волхвованием с детства, и когда где-то не слишком далеко, в городе начали колдовать, девочкино чувство волшебного, взращенное годами учения, пробудилось, отвлекло от ошеломивших ужасов резни. Вдобавок 'высшая жрица смогла сопоставить свои ощущения с теми, которые испытывала, учась различным наговорам, до лишения способностей: кто-то создавал чрезвычайно мощную 'волну страха'. Волну страха, нацеленную на определенных, предварительно помеченных людей - на гарнизон.

Когда давным давно колдуны укрепляли от чужого волхвования периметр Фойерфлахских стен, действовали с размахом. И под землей, и в небе город накрыли волшебные невидимые купола, проницаемые для всего, кроме потенциально враждебной волшбы. Чтобы сломить защиту целый сонм 'высших должен себя истощить. А при въезде в город регистрируются ввозимые амулеты, на них реагируют заговоренные арки ворот. Однако всё это при воздействии извне. Что касается предательского удара изнутри, то к нему сопротивляемость значительно ниже, она - побочный эффект внешней защищенности. И казалось бы, кто ударит в спину? Среди местной светской элиты подходящих артефактов не замечено.

А сегодняшний наговор требовал прорву Силы, сопоставимую с Силой всех амулетов местного храма. И без предварительно наложенных волхвовских печатей, он не сработал бы должным образом. Вдобавок волшебная метка для наложения требует особых условий, иначе человек заметит происходящее, а в подобном нынешнему массовом случае - душа даже отторгнет печать самостоятельно.

Но чудо свершилось - должным образом предварительно подготовленный ритуал начался.

Клевоц поверил Изабелле сразу. Позвал Дана.

- Вахлаки! Балябы! Троглодиты! - знахарь отводил душу, не произнося ни одного богохульства. - Трутни! - последнее, похоже, в его устах являлось самым страшным ругательством - символом чьей-либо полной (для всех и вся) бесполезности.

И Дан поверил жрице. Но в своих умозаключениях северяне пошли дальше, чем ей бы хотелось, что отразилось на лицах и в словах.

- Нет, наши не могли, - лепетала девочка, хватая Клевоца за рукав.

В страхе ей померещилось, будто все северяне покидают стены, дабы штурмовать храм. А в город тем временем врываются кочевники. Если бы кто-то мог прочитать ее мысли, то обнаружил: испугалась не только за себя (будто погибнет в замятне) - но и за Фойерфлах в целом.

- Показывай где! - Холмин в свою очередь ухватил Изабеллу за руку и потащил спускаться.

Обнаружить источник волшбы не такое простое мероприятие, но переживания обострили чувствительность, и направление жрица показывала достаточно уверенно. Не к храму.

Изабель боялась, что северяне усомнятся, не водит ли она их за нос. Но тут и Дан ощутил волшбу, сам уловил направление. Девушка вела их правильно.

'Волна страха, - мысленно рычал Дан. - Здесь ничто не поможет: я еще не достаточно восстановился, чтобы погасить заклинание на расстоянии, а убить колдуна, до того как гарнизон разбежится, не успеем. Барабаны же и северная песня предназначены не для того, они лишь против обычного испуга, земного. Кто бы что не думал'.

Около трех десятков человек пробежало по пустынным улицам, а позади них, на башне, Жеб остался махать флажками, сигналя. И вот неподалеку со стен тоже спустились группки вооруженных людей, срезая через проулки бросились догонять.

Непонятно, на что они рассчитывали. Разве на некую оплошность, заминку со стороны колдующих врагов. Дабы потом не жалеть, будто не использовали последний шанс.

Рэл' Альберт Белов, глава императорской стражи не знал о том, что барабаны и песня бессильны против волшбы. Он хоть и чуть позже чем Дан и уж тем более Изабелла, но всё же понял - надвигается нечто страшное. А именно на Белова, вдобавок к обороне отрезка стены, возложили ответственность за 'северную волшбу'.