Кайл Иторр - Змеиное логово

Массаракш. Понятная-то понятная. А главное, совершенно нет причин отказываться от такой подработки; да, она мне не совсем по профилю, тут наверняка нужен экономист… с другой стороны, зубры, владеющие спецификой местных рынков и прочей экономической географией, у Ордена стопроцентно имеются свои, а вот достоверных данных по новейшей истории здешней России они почему-то получить не могут.

С третьей стороны: а если и получат, что с того? Где гешефты Ордена в том, чтобы узнать «как оно было на самом деле»? Если, к примеру, у истоков благосостояния русской территории стоит некий незаконно отжатый ресурс и Орден рассчитывает на этом куда-то сыграть, так мои возможные собеседники о подобном навряд ли проболтаются.

Впрочем, если даже и проболтаются… Ну вот накопает кто-нибудь в архивах, что в семнадцатом году Ленин со товарищи получили от германского генштаба на триста тысяч имперских марок всяческих ништяков за организацию в Петрограде вооруженного мятежа, — что, после этого государственный строй России автоматически поменяется на неограниченную монархию, на престоле окажется очередной Романов, и все отпавшие после Октябрьской революции, а также после Беловежских соглашений части старой державы попросятся обратно под крыло двухголового орла? Чушь. Что бы ни случилось ТОГДА, реальные политики и прочие задействованные персоны работают, исходя сугубо из своих интересов и актуального положения вещей.

Верно писал пан Станислав Ежи Лец, «тех, кто хочет научиться у истории, она научит; остальных — проучит», большая был умница и еще большая язва.

— В целом понятно, можно попробовать, — киваю я. — Аванс будет?

Жерар безразлично улыбается.

— Полсотни покрыть бензин туда-обратно и почтовые расходы вполне достаточно. Возьмите.

И толкает через стол золотую монетку.

Забираю «аванс», вежливо закругляюсь и поднимаюсь. Сара успела вернуться? Ага, вон, уже на улице, в смысле на стоянке…

И мне очень не нравится троица типовых представителей «кровельного профсоюза» — один в ментовской «тени», двое в спортивно-кожаном, — которые о чем-то с ней «чисто конкретно базарят». Выразительно смотрю на Жерара и направляюсь на помощь жене.

— Honey, what's the deal? — на всякий случай по-английски.

— Машина понравилась, — отвечает по-русски Сара.

— Да, нам она тоже нравится, — соглашаюсь, разворачиваясь спиной к «самурайчику», любимая справа-сзади, троица передо мной. — Это все?

Левый «спортсмен» ухмыляется, сверкнув золотой «фиксой»:

— Фраерок, не борзей. А то и тачку оприходуем, и биксу твою, да и тебя под шумок могем запетушить…

— Погодь, Плафон, — добродушно скалится щекастый «мент», — ты ж видишь, бакланы залетные, тему не просекли, музыки не знают. Слушай сюда, паря. Есть у нас бугор, а у бугра баба, которая жуть как любит розовый цвет. Бабе срочно нужен подарок. Усек?

Киваю.

— А то. Эксклюзивная тачка, такой никто больше подогнать не сможет.

— Точняк, паря. Так что шматье свое можете забрать, нам оно не в кассу, и гуляйте на все четыре стороны. Слово Хомяка.

Поворачиваюсь к Саре:

— Родная, что скажешь? Раз так вежливо просят, надо помочь.

Подмигнул бы, да за темными очками все равно не видно.

— Надо, так надо, — не спорит любимая и открывает водительскую дверь.

Стоящий по правому краю, ближе всех к двери, «мент»-Хомяк видит убранство салона и издает одобрительный свист:

— Зачетная техника! Нефтяник, в натуре, знатный кусок!..

А больше он ничего не говорит: в правой руке у Сары материализуется дерринджер, двумя черными зрачками устремленный Хомяку в морду. Мой револьвер так же твердо смотрит в корпус среднему братку, а на плечах у Плафона лежат ласково-увешевающие лапищи шкафчика-Виктора. Его напарник со скучающим видом целится в троицу из бельгийского автоматика. Месье Жерар Перрье с кем-то общается по мобилке.

Троица братков появление на сцене подкрепления самым благополучным образом прохлопала, благо стояла к нему спиной, тогда как мы, разумеется, видели все это загодя.

— А теперь, любезнейший Хомяк, напомню вам одно общее правило, — доверительным полушепотом сообщает Сара, — прежде чем делать подобные предложения, неплохо бы выяснить, у кого первого, в случае чего, поедет крыша. Наша — из пяти букв, на «о» начинается. Кроссворд понятный?

Плафон выдает матерную тираду, но шевельнуться в ласковых лапах орденца не может. Хомяк, нервно облизнув губы, молчит.

— Вопрос закрыт? — интересуюсь я.

Тут неожиданно подает голос тот «спортсмен», что у меня на мушке; видать, старший из этой троицы, это его Хомяк поименовал «Нефтяником». Голос спокойный, словно на званом обеде:

— Нам тачка, вам пятьдесят кусков рыжьем. Реально нужно.

Вот почему, интересно, у некоторых вежливость прорезается, только когда их как следует повозишь мордой об стенку? Начни они разговор с такого, глядишь, и нам бы не пришлось ни нервничать, ни стволами светить, да и охрана орденского босса спокойно постояла бы в сторонке…

— Родная, машина твоя, решай. Но мне нравится.

Раздумывает Сара недолго.

— Согласна. Мы сейчас едем в Банк Ордена. Если в течение, скажем, часа вы приносите пятьдесят тысяч экю в любом удобном виде и вносите их на наш счет, можете забирать машину. Нет — значит, разговора не было.

— Заметано, — отвечает Нефтяник. — Бабки будут. Расходимся?

Вместо ответа я опускаю револьвер. «Мент»-Хомяк, выразительно держа руки перед собой, подальше от «глока» в поясной кобуре, отступает назад, ствол автомата следит за ним. Сара убирает дерринджер, я по-английски обращаюсь к Виктору:

— Пусть уходят.

Месье Перрье кивает; Виктор, потрепав Плафона по щеке, отпускает «спортсмена» и белозубо ему улыбается на прощание.

— А ведь скрытое ношение оружия в Московском протекторате запрещено, — напоминает орденец.

На что я отвечаю старой поговоркой Дикого Запада:

— Пусть лучше меня судят двенадцать, чем несут шестеро.

Территория России, протекторат Москвы, г. Москва

Среда, 32/06/21 12:02

Оговоренное «рыжье» Нефтяник и Хомяк доставляют, как договорились, в местное отделение Банка Ордена. Из обычной кожаной борсетки появляется завернутый в вощеную бумагу аккуратный слиток тускло-желтого металла, тяжело лязгнувший о стойку. Орденской пирамиды на металле не вижу, значит, банк затребует десять процентов за «конвертацию».

Ну это так, мысли вслух; с братками уговор был только о сумме перевода, в каком виде вносить бабки, пусть сами и решают, Сара просто вручает Нефтянику бумажку с номером:

— Вот на этот счет.

Банковские эксперты несколько минут взвешивают слиток и проверяют качество золота, что-то там просветив или просверлив; наконец оценка вынесена и озвучена, для ровной суммы добавлено еще несколько «игральных карт» и операционистка выдает браткам чек, «операция проведена».