Максим Резниченко - Плетущий

Скорость. Скорость работы Плетущего, скорость с которой он плел ткань сна, скорость, с которой он мог отреагировать на угрозу: защититься и ударить в ответ. Скорость воздействия на окружающее пространство. Скорость, с которой он мог покинуть сон, избегая смертельной опасности. Скорость была нашим главным противником, с которым мы непрестанно боролись. Десятки минут, необходимых на то или иное действие, превращались в минуты, а потом – в секунды. И к моменту сдачи выпускного экзамена время, что мы тратили на работу, измерялось именно в секундах…

Шел последний день экзамена. Все индивидуальные задачи были уже сданы, и оставалось только найти выход из настоящего лабиринта сновидений. Это было групповое задание. Я прекрасно помню, как мы блуждали по мирам снов в поисках подсказки, куда двигаться дальше. Как правило, они находились у людей, которых мы должны были спасти от монстров и собственных страхов, порождениями которых эти твари, собственно, и являлись.

Мы были измотаны, потому что уже десятую ночь подряд не могли нормально выспаться и дать сознанию отдохнуть. После очередной двери, своеобразного мгновенного прохода между различными снами, мы оказались в странном месте с постапокалиптическим пейзажем. Наверное, когда-то это был город, потому что вокруг, куда ни глянь, видны развалины зданий. Многие из них сохранили высокие стены, но не оставалось сомнений, что никто не может жить в этом пугающем пустом месте.

Я помню, как мы брели по пустынным улицам, поднимая в сухой воздух грязно-рыжую пыль, как над нами висело багровое небо без солнца и луны, как мертвые здания глядели пустыми глазницами оконных проемов. Мы должны были найти зеленую дверь, но, где именно ее искать, никто не имел представления.

Нас постоянно тревожили твари. Их было много, они были разных форм и размеров. Именно в тот день я смог всецело продемонстрировать свой талант и лишний раз показать умение или, правильнее сказать, любовь к оружию. С первого дня, когда мы начинали изучать огнестрельное оружие, я понял, что это моя настоящая слабость. Я любил и до сих пор люблю стрелять, чувствовать в руке смертоносную тяжесть и приятную прохладу металла. Люблю, когда автомат по-дружески толкает в плечо, а вылетающие из него пули с огромной скоростью летят в цель. Как никому другому в нашей группе, мне удавалось легко работать с оружием, а Клаус мог только недовольно хмуриться, когда не успевал за мной. Хотя, говоря по правде, демонстрация собственных талантов волновала меня, да и остальных, меньше всего. Мы были слишком измотаны, времени оставалось мало, а зеленой двери нигде видно не было.

В последний день экзамена мы уничтожили огромное количество тварей. Учительница предупреждала, что не все из них будут фантомными. Многие будут самыми настоящими, а значит – смертельно опасными.

Мы долго бродили по мертвому городу. Больше всего он был похож на давным-давно брошенный, а не на разрушенный. Нам казалось, что лабиринту улиц и переулков не будет конца. На очередном коротком привале мы расположились на площади, чтобы контролировать как можно большее пространство вокруг. На Кате и Соне от усталости не было лиц, да и парни выглядели не лучше, хотя старались не показывать виду. Мертвые и безжизненные здания в пять-шесть этажей окружали площадь, и только с одной стороны архитектурный «ансамбль» был нарушен протяженным и высоким зданием. Его окна были темными, но еще более удивительным был купол на крыше. Я сидел на земле, как вдруг подумал… Признаться, поначалу я посчитал неожиданную мысль бредовой и сразу отмел ее, но она не давала мне покоя, заставляя рассматривать ее под разными углами. В конце концов, других идей не было.

Воспоминания о тех событиях становятся все четче, обретая форму и объем. Мне кажется, я вновь чувствую дуновение сухого горячего ветра, поднимающего грязную пыль. Будто мои глаза снова видят низкое багровое небо без солнца и изможденные лица друзей…

Я делаю несколько глотков воды, прежде чем начать говорить.

– Есть идея, – роняю я.

Ребята с вялым интересом оборачиваются и устало смотрят на меня. К этому моменту мы блуждаем по руинам города уже несколько часов, и все отлично понимают: если мы не найдем выхода до утра, весь экзамен будет провален. А при мысли о том, что придется заново его сдавать, лично меня передергивает.

– И что придумал наш Оружейник? – пытается пошутить Рыжий, и его губы дергаются в подобии улыбки.

Прежде чем ответить, ловлю на себе взгляд Клауса. Должен сказать, он ведет себя совсем не так, как обычно. О нет, он не пытается с нами говорить или по-другому показать свое доброе отношение. Если бы я его не знал, то решил, что он кажется грустным. Он не отвечает на вопросы, отделываясь кивками или покачиванием головы. Не знаю и знать не хочу, что является причиной такого поведения. Пусть хоть на голове стоит – мне все равно, как и остальным. Главное, чтобы никого не доставал и держал при себе свое мнимое высокомерное превосходство.

– Мне кажется, – начинаю я, – нам не следует убегать от тварей.

– Мы от них и не убегаем, – мрачно произносит Сергей, он же Угрюмый.

– Я неправильно выразился, – поправляюсь. – Думаю, нам следует изменить тактику.

– Что ты хочешь сказать? – устало интересуется Соня.

– То, что нужно двигаться навстречу тварям.

– Как это? – не понимает Семен.

– Куда мы собирались идти после привала? – вместо ответа спрашиваю я.

– Не знаю, – он неопределенно пожимает плечами. – Все равно, но не туда, откуда пришли.

– А я думаю, мы должны идти туда, – и указываю рукой в сторону, откуда несколько минут назад на нас была предпринята очередная атака.

– С той стороны напали твари, – задумывается Соня.

– Мне сейчас все равно, – роняет Катя. – Я так устала, что пойду куда угодно, лишь бы найти эту дурацкую зеленую дверь. Я даже думать не хочу о том, что мы можем провалить экзамен, и через год снова его сдавать. Я не выдержу, – она обреченно вздыхает.

– Выдержишь, – без тени эмоций произносит Рыжий, – потому что для подготовки будет целый год.

– Хватит! – повышает голос Соня. – Никто пересдавать экзамен не будет. Мы найдем выход. У нас в запасе есть время, но его не хватит, если мы будем ныть и спорить.

– Я не ною… – пытается вставить Катя, но я не даю возникнуть новой словесной пикировке.

– Я иду, – говорю, поднимаясь на ноги. – Кто со мной?

Кряхтя и бормоча под нос, поднимаются остальные. Да уж, вид у нас еще тот: все уставшие, грязные, но с горящими непобедимым упорством глазами. Иначе нельзя. Там, где сил не хватает, ведет воля.

Спустя полчаса блужданий по мрачным улицам я начинаю сомневаться в правильности новой тактики – двигаться туда, откуда на нас нападают твари. Кате уже не хватает сил удерживать автомат, и она использует пистолет. Соня крепится, но видно, что и она скоро перейдет на более легкое оружие, чем Калашников. Парни – Семен, Клаус, Сергей и я – стараются изо всех сил. Все уверены, что за оставшееся время мы не успеем найти выход, но все равно продолжают упорно продвигаться вперед. Хотя «вперед» – это громко сказано, потому что за последний неполный час мы успели добраться только до правого крыла большого здания на площади, того, которое с куполом. Преодолев всего сотню метров мы отбиваемся от двух яростных атак и уничтожаем приличное количество тварей.