Александр Зорич - Клад Стервятника

With no self esteem.

С Гордеем мы познакомились, когда я работал банкет ученых в их лагере на «Янтаре». Вообще положение популярного в Зона-индустрии диджея имеет свои преимущества: можно побывать в таких местах, куда иные сталкеры только на карачках лазают да пулям военных патрулей поминутно кланяются.

А тут тебя привозят, за стол сажают, суют в карман конвертик с гонораром, а потом с комфортом везут домой.

Иногда еще и экскурсию по местным достопримечательностям устроить могут. А заодно — сафари на самых характерных представителей местной мутантной фауны.

Гордей — мужик с характером. Вообще его Митей звать, но кое-кто на «Янтаре» привык величать его Демоном. Вроде как и Димоном отдает, и вместе с тем — признание заслуг. Потому что у Гордея сверхъестественное все — руки, ноги, голова и грецкий орех внутри черепушки.

Смотрел он, смотрел, как я играю… А потом притащил откуда-то допотопный жесткий диск, в антракте открыл мою «Ямаху», поколдовал там со шлейфами, ткнул пару раз паяльником с тонким жальцем — точь-в-точь как у мастеров, что мобилки паяют. И вот уже вытаскивает из недр моих клавиш 3,5-дюймовый дисковод — древний, как дерьмо мамонта — и у меня на глазах каблуком его аккуратно топчет. Сразу видно, любит чувак спецэффекты!

Я прям за сердце схватился: еще бы, шабашка накрывается, а Гордей только зубы скалит.

Когда он успел со всех моих дискеток на винт ми-ди-файлы скачать, так я и не заметил. И теперь у меня при загрузке песни не тормозят, на экранчике — полный плей-лист. И еще куча всяких функций, полезных для лентяя-клавишника, привыкшего лабать на samoigrajke.

После этой истории мы с Гордеем сразу почувствовали друг к другу расположение.

Когда банкет кончился, Гордей свозил меня на хитро скроенной гусеничной таратайке типа мини-тягач вдоль берега озера. Там все давно поросло какой-то жесткой травой, точно ежиком, и кустарником куда ни глянь.

Мы скатались в бывшую индустриальную зону, пару раз пальнули из гранатомета РПГ-7 в сторону развалин брошенного завода.

— Ближе не пойдем, там подземелья нехорошие… очень, — предупредил Гордей. — Оттуда мало кто возвращался целиком.

И на обратном пути порассказал мне таких страстей про тамошние подвалы, что я ни разу не оглянулся — из суеверного чувства.

Оказалось, что уже на поверхности, на всей территории завода, датчики фиксируют неизвестное науке пси-излучение. И никакие спецсредства, никакие защитные костюмчики тебя не спасут: если и вернешься оттуда, то — овощем. Всю оставшуюся жизнь будешь агукать, и слюни пузырить, и под себя ходить. И это в лучшем случае.

— Наш самый перспективный аспирант Еремей Сарнов два года назад полез в заводские подземелья во время спада излучения, — рассказывал Гордей. — Там иногда малёхо отпускает, и при желании можно высчитать периодику «отливов». Еремей долго шнырял вокруг развалин, приглядывался, замерял, потом составил себе график чередования волн и наконец полез. Уж больно интересовало его это излучение.

Собственно, ведь с этой целью ученые и лагерь свой разбили на «Янтаре» — замерять да изучать пси-волны.

— Излучение защищает завод от сталкеров, диггеров и прочих искателей приключений надежней, чем целый батальон контролеров! Так что если и есть еще в Зоне участки, которые рождают богатства центнерами, — так это у нас, — пафосно заметил Гордей.

Я хорошо знал, что Агропром и его объекты всегда были заветным магнитом, который притягивает к себе самых нахрапистых сталкеров. Они постоянно пытаются пробраться на завод, стоит только излучению умерить свою интенсивность. Но у них нет знаний, как у гордеевского аспиранта Еремея, к примеру. И приборов нет! Поэтому их, таких красавцев, неизбежно накрывает волна, и — добро пожаловать в ряды новоявленных зомби!

— Еремей не успел самую малость, — задумчиво произнес Гордей. — Он уже был на выходе из подвалов, когда что-то внизу привлекло его внимание. И он решил… вернуться. Туда, в подземелья. Наверное, думал, что успеет.

— Какого лешего?! — непроизвольно вырвалось у меня.

— Инстинкт исследователя, — сказал Гордей. Мне даже показалось, что он если и не оправдывает, то вполне понимает мотивы этого безрассудного поступка.

— И что? Пропал?

Гордей помолчал немного, затем переключил скорость — начинался крутой подъем.

— Ну, не совсем… Потом он вышел. Уже совсем другой.

Глаза Гордея стали блестящие и стеклянные — как у зомби.

— Ты же видел, нас охраняют военные. В общем, один капитан стрелял в него из «Абакана». На поражение. И в общем… не промахнулся. Но тот ушел.

Теперь настал мой черед помолчать. Я знал, что иные зомби сохраняют подвижность, даже если их сплошь изрешетить пулями.

— Две недели кряду он выходил с завода. Стоял у самого внешнего оборонительного контура и смотрел на наш лагерь. Трогал рукой колючую проволоку, гладил ее. Точно ласкал. А там ведь… триста восемьдесят вольт рабочего напряжения.

Он провел рукой по лбу, отгоняя паутину горького воспоминания.

— Военные предлагали его гранатометом… Но Добровольцев не разрешил. Как знал наш шеф! Ровно на пятнадцатый день Еремей впервые не вышел из подземелий. И больше уже не показывался никому из нас на глаза.

Гордей вздохнул.

— Иногда его фиксируют приборы ночного видения. Он стал очень скрытным. И словно чувствует инфракрасное излучение, тут же выходит из сектора обзора. Еремей очень изменился. Особенно внешне…

Гордей замолчал надолго. Обратный путь до лагеря мы проделали, будучи каждый погружен в собственные мысли.

Гостеприимные очкарики предложили погостить у них пару дней — хотели еще одну дискотеку. Ну, кнопку на ноутбуке нажать — дело нехитрое, зато все довольны и веселятся. А благодарный Гордей даже открыл мне один свой маленький секрет.

Получилось у нас с ним как у двух пассажиров в пустом купе: случайно встретились, прониклись друг к другу симпатией и как-то незаметно, под водочку, рассказали друг другу Самое Главное. Ведь так бывает?

— У гомиков — регулярно, — подтвердил Комбат.

Но тут же похлопал меня по плечу:

— Ладно, шучу. Выкладывай, что там твой Гордей изобрел.

— Именно что изобрел, — убежденно заявил я. — Держись крепче за стул, Комбат, — сейчас закачаешься!

В свое время еще сам доктор Добровольцев интересовался возможностью составления одних молекулярных комбинаций из других. Дальше личного интереса это у него не пошло, однако он предложил молодому таланту Гордею провести в этой области серию экспериментов. И предоставил в служебное пользование несколько весьма редких артефактов.

— Я почти наверняка знаю, что они принесены из подземелий Агропрома, — убежденно говорил Гордей. — И мне даже кажется, что я знаю, кто добыл Добровольцеву эти… м-м-м… хреновины.