Александр Зорич - Клад Стервятника

Мы не возражали.

Однако дальше все обстояло гораздо сложнее.

Молодой ученый все последние дни времени зря не терял. Размышляя над загадкой Слоновьей зыби, карты и отрезанной руки, Гордей параллельно трудился над своим воздушным судном. И сделал, как он выразился, грамотный апгрейд.

— Теперь там могут поместиться целых три человека с относительным комфортом. Плюс — большое количество оборудования. При условии, конечно, разумного и эффективного складирования.

В переводе на понятный всем язык это значило, что он выкинул из салона и кабины геликоптера все лишнее. Наверное, вплоть до навороченной МР5-магнитолы, прежде хулигански вмонтированной в приборную панель, точно это не винтокрыл, а братковская тачка. А также хищной пасти сабвуфера. Расположенного, помнится, где-то на полу, за сиденьем пассажира.

— Но воспользоваться мы им сможем только вначале, — тотчас честно признался очкарик. И я догадывался, в чем причина такого серьезного облома.

Вертолет Гордея мог домчать нас, уже вооруженных до зубов Завалом, только до района старой радиоактивной Свалки. К востоку от них воздушные пути для нас были перекрыты. Вот уже третью неделю над Свалкой и Агропромом нависал кромешный свод «каменного неба».

— Судя по прогнозам Синоптика, эта зараза и не думает сниматься с нужного нам района. И прилегающих к нему тоже, — сказал Гордей. — Так что придется оставлять машину и продвигаться пешком.

— Ты что, бросишь вертолет на произвол судьбы? На Свалке?

— Нет, конечно. Я уже позаботился об этом. Геликоптер примет один надежный человек. У него обширное хозяйство, и там легко отыщется место для воздушного судна таких малых габаритов.

Я понятия не имел, где в этих горах ядовитого мусора и радиоактивных отходов можно разместить большой транспортный ангар. Но Гордею, конечно, виднее.

Молодец все-таки Гордей. Как он умудрился охомутать всю военную администрацию этой части Периметра — наверное, известно только Богу, самому Гордею да еще, возможно, Черному Сталкеру. Думаю, у Черного вполне может быть давний приватный договорчик с очкариками «Янтаря» на предоставление им эксклюзивных административных услуг.

По одному звонку Гордея в штаб нам через четверть часа пригоняют дежурную машину, довозят до места, проводят под ручку через все препоны, заслоны и спаренные пулеметы. Да еще при этом отдают честь, прикиньте?

— А зачем они отдают тебе честь? — поинтересовался я, в то время как Комбат инстинктивно поеживался. Он всегда недолюбливал большие скопления военных. Особенно если он не ночью, не под кустом и в руках нет его легендарного АК-47 на боевом взводе.

— Они козыряют, а не отдают честь. Честь у них пока сдана в каптерку, чтоб не прокисла до дембеля, — пробурчал Гордей, вежливо улыбаясь очередному дежурному капитану, вытянувшемуся за стеклянным окном у длиннющего модульного коммутатора.

Удобная вещь, между прочим. Как в некоторых фирменных студийных микшерах: вынул модуль — и сразу выключил из сети целый блокпост или группу охранения. Сформировал отряд прочесывания — кодируешь его, все цифровые данные помещаешь в модуль. И потом загоняешь этот модуль — тр-р-рах! — в свободную ячейку. Готово.

Вот если бы можно было вставлять и вытаскивать из головы, когда заблагорассудится, кое-какие воспоминания. И мысли! И женщин!

Ну и похмелье, конечно.

Мы уже шагали в направлении летного поля по подземному коридору, напоминавшему вокзальный выход к поездам дальнего следования. Но вскоре нас догнал запыхавшийся посыльный.

— Товарищ Гордеев, ваш вертолет заправлен, площадка свободна, ваш взлетный коридор — ноль восемь. Разрешите идти?

— Спасибо. Свободен, — кивнул Гордей.

— Есть!

Однако посыльный, рыжий веснушчатый солдатик, замялся, явно желая сказать что-то еще.

— Ну, что там у тебя?

— Товарищ Гордеев, ваш ассистент очень нервничает и просит, чтобы вы поторопились.

— Кто-о-о?

— Ваш ассистент, — совсем смешался посыльный. — Она, правда, немного другие слова говорила… Но мне повторять неудобно.

— Посыльный, — грозно прикрикнул Гордей, — тебя кто прислал на мою голову? А?

У него сейчас были такие страшные глаза, что солдатик невольно попятился.

— Дежурный по аэродрому, майор Хорошков.

— А при чем здесь мой ассистент? И почем ты знаешь, что ассистент — она? В смысле, женщина?

На всякий случай посыльный вновь отдал честь. И вытянулся по струнке. Он чувствовал, что где-то залетел, но как и в каком месте, не мог взять в толк.

— Ты лучше не думай, а говори скорей, — посоветовал Гордей. — Думать вредно, умным можно стать.

От моего внимания не ускользнуло, что Комбат тем временем медленно опустил руку в глубокий и вместительный правый карман куртки. Я знал, что там всегда размещался его большой автоматический пистолет неизвестной мне системы.

— Дежурному по аэродрому, товарищу майору Хорошкову, позвонил… позвонила ваш ассистент… ассистентка…

— К черту подробности! — рявкнул молодой ученый. — Кто тебя прислал?

— Дежурный по аэродрому вызвал меня и приказал исполнять то, что прикажут по телефону. Он дал мне трубку. Там ваша женщина… виноват. Ваш ассистент сказал, чтобы вы поторопились к вертолету. Иначе…

Солдатик виновато опустил голову и пробормотал:

— Я не могу повторить, товарищ Гордеев. Уж больно шибко она ругалась. По матушке и вообще…

— Она ждет у вертолета? — уточнил Гордей.

— Так точно.

— Ладно, солдат. Иди неси службу. Доложишь дежурному, что я просил объявить тебе благодарность.

— Служу де…

Но мы уже не слышали, кому он тут служит-де. Три пары наших сапог выбили из каменного пола гулкое эхо, которое тут же пошло гулять под высокими сводами других боковых галерей подземного терминала-накопителя.

Бежать предстояло по открытому пространству метров двести, и за это время «ассистент» мог «снять» нас даже без снайперской оптики. Или все-таки это была — она?

Вот и взлетка. В дальнем ее конце, сбоку, на одной из площадок, возвышается Гордеев геликоптер. А кто это сидит прямо на лыже?

Я вгляделся в невысокую статную фигуру, устроившуюся на стальном брусе лыжной рамы, и оторопел. Это была и вправду она.

Таинственная ночная гостья!

Мои спутники остановились, изучая ситуацию и степень ее опасности, а я уже смело и безрассудно шел навстречу своей недавней страсти.

Разумеется, она сразу узнала меня. Легкой, пружинистой походкой Анна подошла ко мне и непринужденно сунула ладошку:

— Салют, милый!

Ну, я, конечно, кавалер и джентльмен, но когда дело касается воровок и шпионок, за словом, как правило, в карман не лезу.