Владислав Выставной - Убить зону

— Что ты наделал?! Ты понимаешь — что ты наделал?!

Словно спохватившись, натужно завыла сирена, вспыхнули и замерцали багровые лампы, спокойный женский голос отчетливо произнес:

— Внимание! Опасный уровень радиации! Внимание! Опасный уровень…

Сотрудники лаборатории, словно выйдя из оцепенения, бросились к выходу — уже не обращая внимания на вооруженных людей. Наверное, в их мозгу быстро произошло сопоставление уровня угроз, и что-то всерьез перевесило опасность быть убитым из огнестрельного оружия.

Маус наблюдал за всей этой картиной, словно через стекло или на экране старого кинотеатра. Он просто не мог сопоставить себя с этой реальностью. Может, потому, что с нарастанием вибрации, когда экспериментальная установка пошла вразнос, вразнос пошла и сама реальность. Все пространство лаборатории наполнилось каким-то знакомым сиянием, а когда воздух пошел мелкой рябью, Маус понял, что это такое.

Марево.

Последнее, что он увидел, это подсвеченное вспышками электрических разрядов и выстрелов озверелое лицо капитана Мальцева, кроющего их всех по матери и бьющего прямо в него из подхваченного ВДВшного «калаша». Он даже успел удивиться: неужели капитан не может попасть в него в упор — или же это пули проходят насквозь?..

…Но через миг он был уже в другом мире.

Их уже вышвырнуло на Болоте. Никто не смог бы сказать, почему это произошло и откуда взялось Марево в подземной лаборатории под реактором. Возможно, их возвращение в собственное время было связано с самыми обыкновенными законами природы — вроде сообщающихся сосудов разных времен, стремящихся установить равновесие в картине Мироздания. Может, это странное устройство из военного проекта и было тем самым генератором Марева: там, высоко над головой, отделенный толщей земли, реактор произвел выброс — самый первый из череды множества будущих смертоносных выбросов. Словно катализатор, выброс это и вызвал к жизни самое первое Марево — то, что вернуло их в собственное время, в Зону. А может, это сама Зона вернула на место выпавшие и недостающие теперь звенья своего гигантского паззла.

Трудно сказать, сколько здесь прошло времени — с момента их бегства сквозь Марево в прошлое. Но сейчас ситуация кардинально изменилась: окруживших группу охотников за головами рвали на части орды неизвестно откуда взявшихся болотных тварей. В красноватом тумане дергались неприятно знакомые болотные огни, доносились отдельные автоматные очереди — но вскоре стихли и они.

Какая-то тварь активно пожирала труп Петли: из болотной жижи торчали лишь ноги, что мелко дергались, постепенно погружаясь в трясину. Генерал просто исчез, и гадать о его судьбе сейчас было бессмысленно. Маус мрачно смотрел на неподвижное тело Монаха. Антонов сказал, что тот в коме и шансы его невелики. И теперь сталкер думал о цене, что взяла с них Зона за то, чтобы ткнуть носом в очевидное: она гораздо сильнее, хитрее их. И как бы они ни просчитывали свои ходы — Зона все просчитает на ход дальше.

Оставалось лишь удивляться своему собственному счастливому избавлению от смерти в далеком восемьдесят шестом. Только вот вопрос — счастливому ли?

Бука метался в тяжелом бреду. Наверное, сказывались стресс и большая потеря крови: только сейчас, сорвав рукав с его плеча, Антонов добрался до раны — похоже, пуля застряла где-то под лопаткой.

— Этого не может быть… — стонал Бука. — Выходит, я сам — сам все это устроил?! Я… Я породил Зону! Как же так?! Как же так?!

На это было нечего ответить. Конечно, все это могло быть совпадением. А могло быть уроком — как раз в духе Монолита. И если так и было задумано подлым порождением Зоны — то ему здорово удалось уделать заносчивого Буку.

На самом деле трудно было сказать наверняка, что произошло там, в подземелье, — породили ли Зону действия Буки, был ли он всего лишь частью огромного комплекса причин, или же стал новой, альтернативной причиной? Зона слишком сложна, чтобы дать однозначный ответ — что здесь причина, а что следствие. Это как огромная лента Мебиуса — без конца и начала, со множеством измерений и смыслов. Огромная, грязная, смертельно опасная лента Мебиуса…

— Все было зря, все зря… — Бука скрипел зубами, пытаясь подняться, по его щекам, оставляя в грязи тонкие следы, струились слезы.

— Почему же зря? — удерживая Буку на месте, говорил Антонов. Он пытался вколоть ему антисептик, но Бука продолжал вырываться. — Ничего не зря: ты же спас пять жизней. И хоть не все дотянули до конца, но все-таки жив Маус, все еще жив Монах, жив я! Понимаешь? Мы живы — благодаря тебе!

— Благодаря мне вокруг нас все ЭТО… — шептал Бука.

Лицо его вдруг озарилось пониманием. Он задышал тяжело и часто, вдруг напрягся, словно делая последнее в своей жизни усилие, чуть приподнялся и прокричал куда-то в болотный мрак:

— Зону нельзя убить! Как же я не понял этого раньше?!

Он заговорил быстро, как в горячке, словно боялся не успеть закончить этих обрывистых фраз:

— Это же так просто… Зона — она как темная сторона, она как тень на Земле. А как можно уничтожить тень? Это же просто зло — зло в чистом виде, и каждый, кто приходит сюда, только думает, что вступает в поединок с этим злом! Но это не так! Здесь каждый ведет только один-единственный поединок, и только с самим собой!

Бука ухватил сталкера за руку, приблизил к тому изможденное, в полосах грязи и запекшейся крови лицо и прохрипел, словно хотел докричаться до самых глубин его мозга:

— Ее нельзя убить, никак нельзя, понимаешь?! Ведь эта чертова бездна, эта ненасытная кровожадная прорва, эта Зона проклятая — она внутри тебя!