Игорь Негатин - Лишнее золото. За гранью джихада

Первый джип появился около полудня. Забрызганный грязью по самую крышу. Машина остановилась у ворот. На лобовом стекле – грязные разводы. Из нее неторопливо выбрались три человека. Лиц не разглядеть – они закрыты куфиями. Водитель приоткрыл окно и закурил. Парни внимательно осмотрели прилегающую территорию и вошли в дом. Занесли какой-то баул. Через несколько минут один из них вернулся. Рядом с ним семенил мужчина. Судя по всему – смотритель. Он подобострастно кивал, выслушивая наставления. Двое из прибывших остались в доме.

Через несколько минут машина развернулась и уехала. Смотритель побродил по двору и медленно побрел в дом. По его движениям без всякого труда можно прочитать историю всей жизни. Забитой, никчемной и никому не нужной.

Вечер в горах. Что может быть прекраснее? Если погода хорошая. С погодой нам повезло. Пошел дождь. Нам же не окрестности разглядывать, а людей резать. Обойдемся без звезд и лунных дорожек в «зеркалах темных вод». Скользя по глине, мы заходим на аул с противоположной стороны. По большой дуге огибаем дома и подбираемся к небольшому строению, стоящему на некотором отдалении от остальных. Это наша первая цель. Не главная, но не менее важная. Чтобы прикрыть свои задницы.

Вперед размытой тенью уходит Джебраил. Отсутствует около десяти минут, не больше. Возвращается неожиданно, откуда-то сбоку. Кивает – и мы тихо уходим обратно. Здесь дела закончены.

На территории усадьбы тихо. Пока тихо. У ворот скучают охранники, переговариваясь с водителем. Тот лениво копается в салоне, подсвечивая себе переносной лампой. Просто деревенская идиллия в миниатюре. На веранде маячит еще один. Он боком привалился к перилам и недовольно пялится в хмурое небо. Его лицо хорошо видно – свет из окон помогает. Дождь немного успокоился, но не перестал.

Позади дома есть прекрасное место, чтобы перебраться через забор. Вдоль него, с наружной стороны, один раз в полчаса проходят два охранника. Они подсвечивают дорогу фонариками. Потом курят на углу и возвращаются к воротам, где перебрасываются несколькими словами с караульным у ворот и уходят в дом. Судя по этому длинному перекуру – мальчики должны патрулировать большую территорию, нежели эти несколько метров около забора. Им лень месить грязь, и они тратят время на сигареты. Жаль. Курение убивает. Вы не знали?

Эти парни прошли мимо нас двадцать минут назад. Вечерний сумрак скрывает наше присутствие. Во время следующего прохода их взяли в ножи. Без шума. Один из них – сильный как шайтан, и его приходится держать изо всех сил. Наконец он дергается и замирает. Минус два! Нам помогают дождь и навалившаяся темнота. Еще несколько минут… Мы уже под забором. Да, рядом с хозяйственными постройками. Эта халупа возвышается над забором и хорошо прикрывает три тени, скользнувшие через ограждение.

Первыми идут Поль и Юрка. Я пойду следом, подбирая подранков и прикрывая тыл.

Начали!!!

Хлопок гранаты! Очередь! Кто-то удивленно кричит, но захлебывается и умолкает. Еще две короткие очереди. Еще. Короткий крик – и еще очередь. Топот. Очередь, очередь… Кто-то кричит на английском, но и этот голос тонет в звуках выстрелов.

Навстречу мне из джипа выскакивает водитель. Натыкается на выстрел, почти в упор, и отшатывается. Сползает на землю и затихает. Еще два трупа лежат у ворот.

Спустя несколько секунд я взлетаю на веранду. Двор чист. У дверей лежит молодой парень с очень знакомым лицом. На груди расплываются бурые пятна. Где-то я видел этого парня. Орденские конвои? Возможно, что мы уже встречались в этом тесном мире. На секунду что-то внутри кольнуло. По своим приходится стрелять! В парней, с которыми пил пиво, сопровождал грузы и отстреливался от бандитов. Спустя мгновение чувство исчезает, даже не оформившись в нечто большее. Извините, мальчики, но вас сюда не звали! Это наша война.

Я перешагиваю через распростертое на веранде тело и вхожу в комнату. Еще два парня европейской внешности лежат на полу, как манекены, сброшенные с витрины.

Рядом с ними – труп хозяина дома. Он жалко жил и так же умер. Чем не эпитафия на могилу?

– Узнал? – спрашивает Поль и кивает на труп одного из охранников Хантера. Нардин пристроился у окна и осматривает улицу.

– Нет. Кто это?

– Наш старый знакомый. Мы с ним воевали с бандитами на побережье. Лет десять назад. Тогда он был простым радистом. Один из парней покойного Сэма Берджерса.

Я молча киваю и прохожу в следующую комнату. Если честно, то я не помню ни этого убитого парня, ни самого Берджерса. Мало их было на этой земле? Всех не запомнишь. Лицо знакомое, да и только.

Вторая комната. Там уже все «схвачено» и «упаковано». Старик Анзор валяется без сознания на полу. Из рассеченной скулы течет кровь. Видимо, кто-то приложил прикладом по морде. Джебраил, наверное. Это его любимый метод наводить порядок. Хантер лежит на полу, и в его затылок упирается ствол автомата. На чистом, до блеска натертом полу – грязные следы от наших ботинок. Экие мы, право слово, неаккуратные.

– Вяжи Анзора! – бросает мне Юрка и быстро осматривается. Вроде ничего не упустили.

С Лившицем я разговариваю только на арабском. С Полем – на английском. Мало ли, как дело обернется, – зачем давать повод для размышлений? Даже перед смертью.

– Скоро сюда народ прибежит, – напоминаю я.

– Да, пора.

Я подхожу к окну и достаю из кармана пульт радиовзрывателя. Все-таки Лившиц неплохо подготовился. Взрыв! На другом конце аула вспухает яркое облако. Там был склад горючего. Небольшой, но и этого хватило. Знатно полыхнуло! Местным жителям, которые проснулись от выстрелов, сейчас не до нас. Им дома спасать надо. Вон у соседнего со складом дома уже крыша заполыхала.

Юрка начинает разговор с Хантером. Экспресс-допрос в «домашних» условиях. Ломает быстро и жестко. Я знаю – он это умеет.

За окном продолжается хаос местного розлива. Раздаются крики, мелькают фигурки людей. Понимаю, взрывы – это не к добру. Извините, но как говорит один мой знакомый из Демидовска – «Бывает-с!»

В нашей стороне спокойно. Все внимание приковано к пожару. Сейчас они лихорадочно пытаются сообразить, что происходит и что делать. Вечные вопросы.

– У нас есть минут пятнадцать – двадцать. Не больше, – бросаю я.

– Хватит, – кивает Поль и уходит помогать Юрке.

Джебраил общался с ним минут пятнадцать, не больше. И все это время тот парень орал так, словно его режут. Если быть до конца откровенным, то так и было. Юрка дает ему несколько секунд прийти в себя и ответить на вопрос. Потом выстреливает очередной вопрос – и все начинается заново. Думать и размышлять некогда. Надо быстро отвечать на вопросы, а не соображать, как лучше соврать.