Ирина Кузяева - Танец Искры

— Кто вы, храбрые воины? — спросил подошедший воин.

— Мы жители Айруна, выходцы разных кланов. Судьба и горе объединили нас. Я — Фиола из рода искр, это Лантэн из Толуса, Зард — предводитель тхеновцев, — она поочередно представляла своих спутников, которые постепенно сбивались в кучку с поля боя.

— Я — Кренк, из рода Стаккатов, нашу долину именуют — Тавриния, что означает «быстроногий». Мой отец вождь — Гаал.

— Стаккаты? — переспросил Дрен. — Не припомню на Айруне такого клана. Знаю, что в Тавринии раньше жили москиты, на краю Серогорья, затем ушли в степи. Но вы лишь отдаленно на них похожи.

— Не обращайте на этого невежу внимания, уважаемый воин, — обеспокоенно забормотал Гранш, переживая, что слова старика приведут к плохому повороту событий. Но Кренк не оправдал его опасений.

— Все так, мудрый воин! — с легким поклоном, произнес сын вождя. — Наши далекие предки действительно звались москитами, прадеды ушли в степи из-за того, что клан объединился со степным народом, дети вождей объединили свои судьбы в священном браке. Поколения сменялись, и со временем наша внешность претерпела некоторые изменения. Так что, доблестный воин, ты не ошибся в принадлежности нас к москитам.

Старый ос возгордился столь почтенным отношением и надулся, точно бурдюк с водой. У тавринийцев считалось, что воин, доживший до седин, был отмечен благоволением свыше, стариков почитали и даже вождь прислушивался к их мнению.

— Давно я не узнавал, что творится с народом Айруна, теперь исправлюсь, — прокряхтел с сожалением голосе Дрен. — Но как вы оказались здесь?

— Мы — степной народ и долгие смены цветения жили на изломе Серогорья на желтой земле. Но теперь вынужденно покинули родные земли Тавринии, спасая семьи и потеряв большую часть доблестных воинов.

— История повторяется, — буркнул Влакс.

Кренк натянулся, как струна, истолковав слова оса, как оскорбление. Темные глаза сердито сверкнули, крылья с жужжанием затрепетали.

— Мой брат хочет лишь сказать, что та же участь постигла и народ нашего клана, — объяснил ситуацию Зард. — Тхеновцы потеряли родные земли, многие попали в рабство к Дарше, королеве термитов, но еще больше наших просто убили, жестоко, без причины. Среди них были и женщины, и дети, и немощные старцы. Горстка выживших тхеновцев теперь скрывается, я вынужден искать помощи у любого встреченного нами народа, чтобы сохранить тех, кто спасся. Я очень надеюсь, что они еще живы, и успею помочь им.

В глазах предка москитов появилось сочувствие. Напрягшиеся мышцы расслабились, крылья перестали жужжать и спокойно опустились за спиной.

— Я не могу принимать такие решения, надо идти к вождю. Отец сейчас ранен, мы оставили его с охраной неподалеку. К сожаленью, не могу удивить вас гостеприимством и радушием дома стаккато, но надеюсь, не откажетесь посидеть у пылкого костра в хорошей компании и послушать песни, что сложит мой народ в вашу честь?

— Нам надо следовать в сторону Толуса. Враг слишком близко, нужно предупредить муравьев о грозящей опасности.

— Если отец решит объединиться с вашими кланами, то я с несколькими соплеменниками сопровожу вас до Толуса. Вы поедете на наших спинах, мы быстро доберемся до цитадели. Быстрее степного народа на землях Айруна никого нет. А сейчас вам нужен отдых и горячая еда. Ваш путь неспроста пересекся с нашим.

Фиола не хотела уступать уговорам, тратить бесценное время на передышку, но ее бесцеремонно перебил Дрен:

— От такого предложения невозможно отказаться. Пойдемте, дети мои, много времени на это не уйдет, а отдохнуть нам действительно нужно.

Стаккато повернули на северо-запад и не спеша пустились в путь.

— Что ты творишь, Дрен? — возмущалась Фиола. — Нам нужно в другую сторону. Зачем ты согласился на приглашение? Мы потеряем много времени.

— Интересно же послушать, как будут восхвалять наши ратные подвиги. Сегодня мы герои! Ты-то, конечно, уже привыкла к почестям, а вот другие еще не испытали этого восторженного чувства.

Искра остолбенела от такого откровения, а старик уже убежал вперед общаться с сыном вождя стаккато.

— Кренк, а как случилось, что ваши женщины с детьми оказались так далеко от вас и подверглись нападению?

— В том секрета нет, достопочтимый старец, — вздохнул Кренк, вспоминая минувшие события. — Несколько дней мы удерживали осаду Тавринии. Термиты пришли, как хозяева и даже не стали выдвигать требований, просто началась война. Но сколько бы врагов мы не убили, на их месте появлялись новые, с каждым мигом их прибывало все больше и больше. Наши воины славно бились и дорого отдавали свои жизни, но свежих сил от этого не появлялось, с каждым боем все больше стаккато погибало. Враг же не считал убитых на своей стороне. Мы проиграли. И этой ночью было принято решение покинуть родные земли. Из города мы ушли, — Кренк замолчал ненадолго, затем с горестью продолжил:

— С большими потерями, многих бравых воинов уже не вернуть. За нами отправилась погоня. Выйдя за черту города, к лесу, пустили вперед женщин и детей, сами сдерживали термитов, чтобы дать своим время уйти как можно дальше. В той сече отец получил коварную рану. Но самое ужасное, мы не ожидали, что термиты так подло поступят. Они будто знали о наших планах и оставили в засаде отряд воинов, которые напали на беззащитных женщин и детей. Хорошо, что мы вовремя подоспели, но без вашей помощи эта победа не была бы столь сладкой, — стаккато искренне улыбнулся, в глазах светилась благодарность, что даже недовольство искры растаяло. — Вот и наша стоянка.

Лагерь степняки разбили на опушке возле сверкающего голубой лентой ручейка.

Вид у стаккато был разбитый, утомленный. Неопределенность витала воздухе, вселяла панику и неуверенность в завтрашнем дне. Кренк не соврал, сказав, что родные земли предки москитов покинули, долго сдерживая осаду. Многие воины Тавринии лежали на носилках с тяжелыми увечьями. Женщины обрабатывали раны и утешали ласковым словом, дети бегали к ручью за чистой водой.

В стороне от лагеря высился десяток невысоких холмов. Свеже вскопанная земля на них напоминала о недавно ушедших воинах в мир забытых песков, куда по мнению стаккато отправлялись души их народа. Скорбеть и оплакивать времени не оставалось, следовало помогать тем, кто еще боролся за место в мире живых.

Чтобы унять негодование от вынужденной задержки и хоть чем-то себя занять Фиола взялась тренироваться с секирой. Теперь она делала это при каждом удобном случае. Осваивала боевой танец до соленого пота, до черных точек перед глазами, до изнеможения. Выпад, поворот, снова удар. И так до тех пор, пока боевой топор не становился неподъемным. Она отошла подальше от лишних взглядов и достала оружие. Наискось рубанула воздух, наслаждаясь свистящим звуком. Шаг вперед, поворот. Удар. Блок крылом…