Игорь Подгурский - Инквизитор Красной Армии. Патронов на Руси хватит на всех!

Комендант, перехватив недоуменный взгляд инквизитора, пояснил:

— Опиум у них здесь вместо денег. Революционный комитет налоги собирает опиумом. У них там в конце месяца вся комната до потолка этой пахучей дрянью забита, — он криво улыбнулся. — Зато ревкомовцы работают, как черти. По несколько дней не спят, только больно веселые, постоянно улыбка до ушей. Иногда такие декреты издают, мама не горюй… — он осекся, словно сболтнул лишнее. Теперь комендант обратился к старику: — Вот видишь, какая советская власть хорошая. Ревком тебе помогает. А скоро еще лучше будет, всю семью соберешь вместе. Мы скоро пойдем на эмира. Разобьем его, и будет на бухарской земле народная власть. Границы снова не станет.

До этого молчавший парень искренне обрадовался:

— Эмира живьем жечь будем. В котле сварим сына свиньи.

— Сварим! Вот ты и будешь поваром, — подтвердил комендант. Сын старика радостно заулыбался, наверное, представил себя с черпаком в руках у большого пузатого котла. Эмир горько плачет. Пощады просит, а он этим черпаком ему в харю тычет. — А пока товарища надо проводить в Мертвую пустыню. Места для тебя знакомые. Путь и укажешь.

Старик выставил перед собой морщинистые ладони и затряс головой:

— Нельзя туда. Кто в Мертвые пески ходит, сам мертвый становится. Там шайтан живет, людей жрет. Из костей одежду делает, из кожи сапоги шьет.

— Нет так нет, — неожиданно покладисто согласился комендант. — Не хочешь проводить уважаемого человека, делай, что хочешь. Хочешь, переселяйся к старшим сыновьям, хоть завтра. Нет, не будем откладывать, отправишься к ним сегодня.

Старик внимательно слушал, степенно оглаживая длинную бороду, согласно покачивая головой. Но когда до него дошел смысл сказанного, начал испуганно причитать:

— Ой, нельзя!.. Моя никуда не хочет, моя здесь хорошо. Меня живьем закопают. Бек сыновья убьет!

Когда он немного успокоился, комендант сказал, что судьба сыновей сейчас зависит от их отца. Бек ничего не знает о том, что старик «наводит» пограничников на караваны контрабандистов. Пока не знает. И если старик выведет инквизитора к Мертвым пескам, то бек так ничего и не узнает.

— Как бека кромсать, так мы в очереди первыми стояли, а как в Мертвую пустыню идти, так желания нет?

— Моя не понимать очередь! — глаза старика забегали из стороны в сторону. — Я совсем старый. Один раз был с отцом в Мертвой пустыне в детстве. Дорогу не помню.

— А твоя понимать, что ЧК сделает с саботажником. Они враз любому память освежат. Вспомнишь то, чего не знал, да уже поздно будет.

Старик опустил голову и тихо заплакал. Он хорошо запомнил свою единственную встречу с чекистами. Видимо, она была не из приятных.

Больше смерти местные жители Красного Туркестана боялись лишь чекистов. Смерть может быть разной. У нее множество ликов. Может быть легкой, как заслуженный отдых от земных тягот, забот и хлопот. А у чекистов ее еще надо заслужить. Вымолить, стоя на коленях…

Комендант привык действовать по-людоедски незамысловато, но идеологически правильно. Материальная заинтересованность — страшная сила, а подкрепленная угрозой скорой расправы — сила в квадрате.

— Ты погляди на него, артачиться вздумал, — комендант сжал кулаки. — Вы все здесь в моей воле ходите. И ты ходить будешь.

— В Мертвой пустыне развалины Старой крепости. Ее стерегут духи мертвых стражей. Охраняют покой своего господина. При жизни они его не смогли защитить, и в наказание за это воины заступили в вечный караул, — сквозь слезы бормотал старик, шмыгая носом. — Кто туда ходил и беспокоил мертвых, обратно уже не возвращался.

— Темнота, — почти ласково сказал комендант. — Живых бояться надо, а не мертвяков.

Старик перестал причитать. Еле шевеля губами, будто каждое слово давалось ему с трудом, произнес:

— Моя проводить в Мертвую пустыню. Пошел прощаться и собираться в дорогу.

— Вот и славно! — комендант одобрительно кивнул. — Вернешься — получишь барана и опиум. Много опиума. На всю семью хватит и сыновьям еще останется. Ревком нежадный, знает, что надо дехканам, чем душу успокоить и сердце порадовать.

Инквизитор, глядя в спину ссутулившемуся проводнику, сказал коменданту:

— Умеете вы работать с людьми.

— Это точно, — тот шлепнул свернутой нагайкой по открытой ладони. — Умею и люблю это дело.

— Проводник не подведет?

— А куда ему деваться. Семья-то здесь остается у нас. Сбежит — пощады никому не будет.

— Как бека варить — веселился, а в Мертвую пустыню идти — сразу захандрил.

— Здесь в наших краях смеется тот, кто стреляет первым. Так-то, с проводником вопрос решили. А в сопровождающие дам товарища Лю. Имя запомнить просто. Кличут его Ван. Стреляет хорошо.

— ?..

— Китайский батальон, — пояснил командир. — Из них формируем заставы в зачищенных от басмачей кишлаках. Отступать им некуда, в плен попасть себе дороже. Дерутся, как черти. Никого не щадят: ни себя, ни врагов. Местность знает, сам с боями прошел вдоль и поперек. А без провожатого никак нельзя. Не имею права, — он развел руки в стороны, словно извиняясь. — Специалисты вашего профиля на вес золота. Приказ самого. — Командир ткнул пальцем в небо.

— Неужто из самой небесной канцелярии.

— Бери выше. Сам Фрунзе распорядился.

— Точно, хороший стрелок!

— Отличный пулеметчик. Выше всех похвал. Настоящий виртуоз. Правда, по-русски почти не говорит.

— Я китайского не знаю, — инквизитор хотел отказаться, но передумал. Плохо говорит — оно и к лучшему, меньше болтать будет, А если живой останется, то ничего толком никому и не расскажет. — Мне с ним жестами общаться?

— Не переживайте так, — успокоил комендант. — Все понимает, как собака. Пули кладет кучно. Все пробоины на мишени можно ладонью закрыть. Никто не жаловался.

— Жалобщики в земле лежат?

— Почему в земле? У нас тут в основном песок. Убитых удобно прикапывать. Обвалил бархан, и все шито-крыто.

— Я слышал, тут у вас неспокойно? — спросил Аким. — Басмачи пошаливают. Долго их еще гонять по пустыне будете?

— Недолго им осталось плясать под дудку британских советников, — поделился о наболевшем комендант. — Муэтдин-Бек с Мадамином уже нам сдались вместе со всеми своими головорезами.

— Сразу в расход или чекистам отдали?

— Зачем в расход… обоих назначили командирами эскадронов одного из полков Интернациональной бригады. Лихо воюют, доложу я тебе. Назад им хода нет, а наше доверие еще заслужить надо. Повязали кровью голубчиков. Увидишь нашитую белую луну на рукаве, значит, это мадаминовцы. Красный полумесяц — муэдановцы из Интербригады. Смотри не перепутай, — рассмеялся краском. — А если серьезно, лучше держись от них подальше. Пустыня большая, песка на всех хватит, особенно когда их много, а свидетелей нет.