Алекс Белов - Бифуркатор

Он вскочил и прилип к окну. Всё ещё в трусах и в майке. Я не успел ничего сказать, как вновь раздался звонок. А вот и Стёпка нарисовался.

Оставив опарыша в одиночестве, я вылетаю из комнаты, перепрыгиваю лестничный пролёт, и вот уже у двери. Мама открывать не собирается, она знает, кто на крыльце.

Я отворяю дверь и вижу затылок друга.

- Стёпка! - восклицаю я... и на секунду вздрагиваю, представляя, что сейчас он обернётся, а вместо лица у друга белое месиво, как у Слендермена .

И даже когда он оборачивается, не сразу видение уходит из головы. Только знакомый голос собирает передо мной родной образ:

- Я тоже хочу такие когти, - говорит Стёпка.

Я улыбаюсь. Родные ровные волосы, как у Омена, стильные очки в чёрной толстой оправе. И только эти жуткие усы... не то чтобы усы, но у Стёпки на верхней губе волосы стали слишком тёмными, хотя лицо ещё совсем детское. Видеть парнишку с жиденькими усиками, на мой взгляд, отвратительно. И я, и Серый - его брат - и даже Ольга, давно просим Стёпку сбрить эти рудименты каменного века, но друг упрямится, и твердит, что тогда они будут расти чаще.

Дурак.

Я смотрю в сторону высоковольтного столба. Перед домом притаился малиновый фур-гон с изображением трёхлистного клевера и надписью: Сомерсет. Кабельная фирма, вроде. А Буратино в оранжевом костюме и такой же кепке, что-то колдовал в открытом железном ящике на столбе. К его ногам цеплялись металлические штуковины, напоминающие когти.

- Они называются монтёрские когти, - говорит Стёпка.

- Мне безумно интересно! - прикидываюсь я. - Но могли бы мы уже рвануть на встречу с Вероникой?

- И Олей, - замечает Стёпка, вскидывая указательный палец правой руки.

- Да. Только... мне нужно привести себя в порядок немного. Ты меня подождёшь здесь или в доме?

- Я на крыльце посижу, - улыбается Стёпка и садится туда, где полчаса назад сидел опарыш. Я вздрагиваю, и прячусь в дом.

Мне кажется, проходит много времени, прежде чем я начинаю нравиться самому себе. Но там будет Вероника, как же иначе? Хоть сегодня на улице жарко, стоит нацепить кожанку. В закрытом помещении я, конечно, спарюсь, но на открытом воздухе - ничего так. Даже Стёпка в рубашке с длинным рукавом. С Волги который день внезапно дуют ветра.

Когда я выскакиваю за дверь, Буратино и фургона уже нет, только Стёпка сидит на сту-пенях крыльца, опустив голову на руки.

- Я готов. Велик берём?

- Да не, - качает головой Стёпка. - Мы всё равно мимо моего дома. А там нас Серый подвезёт, сам вызвался.

Я киваю, закрываю дверь, и слышу голос мамы:

- Артём, баранина будет через несколько часов. Обязательно возвращайся.

- Угу, - мычу я, заведомо зная, что нарушу установленное время. - Понеслись?

Стёпка встал.

- Мы с тобой два мачо-мена, нас ждёт удача. - Он цыкнул губами и подмигнул.

С благоговением в сердце я покинул дом, оставив внутри нервную маму и двинутого опарыша. Ура. Свобода! Аллилуйя!

*****

До дома Стёпки идти пару минут. По дороге навстречу попалась пара малышей, перекидывающих на ходу красный резиновый мячик, но в основном весь наш закрытый район пустовал. Большинство взрослых пребывало в городе на работе. Летом в будние дни до захода солнца посёлок превращался в маленький детский городок с небольшим количеством женщин.

Сквозь заросшие прутья ворот дома Герундовых - фамилия Стёпки - я разглядел красные пятна Серёгиного Рено. А вот и ещё один персонаж моей жизни Сергей Герундов - старший брат Стёпки.

Серому вот-вот должно было исполнится семнадцать, на шестнадцатилетние родители подарили ему машину Рено, и теперь сильный покровитель моего друга катал нас всюду, куда нам только вздумается направиться. Я нисколько не шучу, говоря о покровительстве, ибо Серый представлял собой смесь Стёпкиной заботливой мамочки и строгого решитель-ного папочки, хотя женственное лицо со светло-русыми кудряшками придавало бруталь-ному парню, ставшему почти дядькой, невероятное сходство с матерью. Учителя за спиной называли Серого Аполлоном, - я как-то подслушал. Для них он являл образ со-вершенного греческого бога: посещает спортзал; играет за местную подростковую сборную по футболу; вечная приветливая улыбка на губах, демонстрирующая зубы из реклам Dirol; спокойный, не конфликтный, скорее - защитных обиженных и обездоленных; жеманная походка, пижонская причёска, педантичные движения...

Поверьте, мы с пацанами таких по-другому называем, менее приветливым словом. Хотя, ничего против Серого я не имел. Ходить в друзьях у накаченного старшеклассника - что может быть лучше, пусть даже за глаза его и обзывают всякими нехорошими словами. В тринадцать я впервые убедился, что правда не на стороне правил и понятий, выстроенных подростковыми структурами, а на стороне силы. Если ты способен размазать по стенке любого одноклассника, то это ты диктуешь правила.

Стёпка был для Серого кумиром, впрочем, как и наоборот. Наверное, они дополняли друг друга: один мускулами, другой - логикой. Серый прощал младшему всё, сам убирал их общую комнату, часто катал за него рефераты по физкультуре, выполнял письменные задания по истории - с историей у Стёпки пробел, хотя Серый тоже не отличался знатоком Куликовских битв, - и как я уже говорил, с появлением машины, Стёпку подвозили в любую точку мира, стоит тому лишь захотеть.

Что?

Вы шутите?

Чтобы я делал домашнее задание за опарыша? Или убирал комнату? Да у нас на двери висит график уборки, а если Андрюшка приносил со школы пару, - а он любил их таскать, - я тихо ржал в углу, когда слышал нотации от папы. Ты вырастешь не человеком! Пойдёшь на улицы грабить соседей! А опарыш лишь стоит, нагнув голову так, что если бы не грудь, подбородок упирался бы в сердце.

Я знаю Стёпку с первого класса, Серому в те дни было десять. И уже тогда грозный кулак светло-русого кудрявчика из четвёртого класса мог покарать тебя, стоит наступить на ногу Стёпке. Нет, опарыша в школе я тоже время от времени защищал, но лишь когда ситуация накалялась до предела. В семье Герундовых союз братьев достиг фанатичного апогея. Год назад, когда Стёпка спас меня с похищением журнала и обличил Егора, когда последний подбил Стёпке глаз... ох, лучше б он этого не делал. После драки ребята расходились, мысленно представляя, как скорбят на могиле Егора. Серый проявил толерантность и лишь поговорил с обидчиком. Жёстко, по-мужски, но без рукоприкладства. А на следующий день двое неизвестных, кроме всего прочего, сломали Егору ногу.

- Я уже готов! Привет, Артём! - Серый протирал лобовое стекло, однако позволил себе оторвать руку с губкой и помахать мне. Как обычно: дарю всем лучи света и добра. - Вас всё туда же? На Заводь?

- Да, - кивает Стёпка и забирается на заднее сиденье. Я лезу следом. В машине привычно пахнет хвойным ароматизатором.