Кристи Голден - Долги дьяволов

— Добро пожаловать в научно-исследовательский отдел фирмы «Бесске-Врайн унд Штальц», — равнодушно сказал один из охранников, вводя код. — Будьте любезны, находясь в лаборатории, тщательно соблюдать все инструкции по безопасности, которые сообщит вам медперсонал, находящийся внутри. Приятного посещения!

Что-то щелкнуло, зажужжало, дверь медленно отворилась.

Лаборатория была огромна. Там стояли длинные столы и отдельные рабочие места. Самое современное оборудование соседствовало с примитивными газовыми горелками, на которых булькали какие-то колбы. Ученые в белых халатах, резиновых перчатках и масках неторопливо ходили между столами, выполняя какую-то монотонную, но явно требующую сосредоточенности работу. Воздух был прохладный и влажный — видимо, для опытов требовался определенный микроклимат, — слышался слабый гул работающих приборов.

— Наденьте, пожалуйста, — сказал Форрест, протягивая им маски. Тайкус с Джимом повиновались. — Ну вот… Тут у нас происходит все самое интересное.

Форрест рассмеялся.

— Я понимаю, что для неспециалистов интересного тут мало. Все выглядит довольно таинственным и загадочным.

— Я бы сказал, что все это скорее скучно, — протянул Тайкус из-под маски. Джим бросил на него предупреждающий взгляд. Тайкус ляпнул явно не то, что мог бы сказать представитель организации врачей, занимающихся лекарствами. На самом деле Тайкус не был создан для подобных игр, и Джим опасался, что его поведение выдаст их прежде, чем они получат то, за чем явились.

Форрест непринужденно рассмеялся. Этот смех внушил Джиму еще большую неприязнь к нему.

— Безусловно! — согласился доктор. — Но, на самом деле, это чрезвычайно захватывающе, хотя промежуточные шаги могут выглядеть сплошной рутиной. Мы тут ищем лекарства от всех болезней — хотя это вы наверняка и так знаете.

«Например, от рака, вызванного конфедератскими пайками?» — подумал про себя Джим. Ему пришлось буквально стиснуть зубы, чтобы не сказать это вслух.

— Врачи вроде вас смогут назначать лекарства, которые будут останавливать развитие смертельных заболеваний и обращать их вспять. Вы сможете выявлять их еще до появления первых симптомов, а потом начинать превентивное лечение пациентов на протяжении всей их жизни. Люди, которых вы видите, не просто занимаются наукой — они спасают жизни. Это герои. Они засиживаются на работе допоздна по одной единственной причине: они хотят помогать людям.

Речь была явно отрепетирована, Форрест говорил без запинки, ученые, наливающие растворы в колбы и делающие записи, равнодушно махали посетителям.

Джим с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть. Эти люди сидят тут не из альтруизма. Им просто хорошо платят. Они здесь ради денег. Нет, конечно, возможно, тут и впрямь открывают новые лекарства от болезней, но отнюдь не потому, что доктора болеют душой за человечество. А потому, что лечить болезни — или, точнее, создавать лекарства, которые люди просто вынуждены будут принимать, желательно — годами и десятилетиями, — очень, очень выгодно.

Не менее выгодно, чем подсаживать людей на наркотики.

Джим с Тайкусом вежливо кивали. Форрест водил их по разным рабочим местам, объяснял, к чему тут разные препараты, для чего они нужны, и все такое. Хронометр показал 13:00, примерно середину дня — в сутках Алкионы было двадцать пять часов, — и, хотя никаких гудков слышно не было, ученые, как один, поднялись со своих мест. Отложили рабочие журналы, сняли маски, сменили белые халаты на уличные плащи и ушли обедать. Последняя, кто уходил — женщина немного за тридцать, черноволосая и голубоглазая, — замешкалась и неуверенно оглянулась на Форреста.

— Иди, иди, Мадлен, — сказал Форрест. — Я тут закончу и приведу их обедать чуть попозже. Я просто хочу показать нашим гостям кое-что еще.

Мадлен взглянула на Джима и Тайкуса. Тайкус осклабился, Джим закатил глаза. Она обернулась к Форресту и кивнула.

— Конечно, солнышко.

Женщина сняла свою маску, оттянула маску с его лица, поцеловала его, улыбнулась Джиму с Тайкусом и ушла.

— Моя жена, — пояснил Форрест. Джим уставился на него. Они с Тайкусом дружно сняли маски.

— Насчет нее мы не договаривались, — сказал Тайкус. — Двоих мы взять не можем!

— Это и не понадобится, — невозмутимо ответил Форрест. Он улыбнулся. — Я уверен, что мистер О’Бенон сумеет предоставить мне кого-нибудь, чьи ласки уймут мою скорбь от необходимости расстаться с возлюбленной супругой. Так, у нас всего пятнадцать минут, после этого будет считаться, что я нарушил правила внутреннего распорядка. После этого у нас будет еще минут пять — вы, наверно, обратили внимание, за безопасностью тут смотрят спустя рукава. Следите за дверью.

Черствость этого человека шокировала Джима. Но, наверное, этого и следовало ожидать. В конце концов, Форрест ничтоже сумняшеся продался известному криминальному авторитету и теперь готов использовать свои знания для изготовления наркотиков…

«Ну да, а я продался известному криминальному авторитету, чтобы избавиться от наемного убийцы, который за мной охотится, и теперь помогаю этому ублюдку сделаться миллиардером, — подумал он. — И кто, спрашивается, хуже?»

— Не докторишке с девчачьими ручонками учить меня моей работе! — буркнул Тайкус. Похоже, Форрест раздражал его не меньше, чем самого Джима. Интересно, а его-то почему?

Тайкус отошел к дверям и застыл на страже. Джим тем временем следил за Форрестом. Доктор проворно скачал информацию с компа, потом засуетился, распихивая по карманам разные мелочи. В какой-то момент рукав у него задрался, и Джим увидел, для чего нужен был ключик, вложенный в конверт с заданием. К предплечью Форреста была пристегнута небольшая коробочка.

— Там рецепт?

— И химически чистый образец утопии, — ответил Форрест. — Самый крутой искусственный наркотик, что есть в продаже. Все пытаются его воспроизвести, но пока что это никому не удалось.

Утопия! Неудивительно, что за мужиком так охотятся. Утопия обычно вызывала стремительное и прочное привыкание. Что-то эта дрянь меняла там, в мозгу. Судя по всему, утопия давала один из самых ярких приходов, с мягким отходняком и несильными побочными эффектами — по крайней мере, поначалу. Но после нескольких раз приходы становились уже не такими яркими. Приходилось увеличивать дозу, чтобы добиться того же кайфа. В некоторых случаях возникали серьезные побочные эффекты: подопытные начинали биться в конвульсиях. Больше об этом наркотике Джим ничего не знал, да и знать не хотел.

— Так это вы ее изобрели?

— А то! — Форрест широко улыбнулся. — Собственно, изначально мы пытались сделать хорошее обезболивающее…

— И у вас, похоже, получилось, — сказал Джим. Он был почти уверен, что ему удалось не выдать, какое презрение он испытывает.