Александр Иванин - Живые в Эпоху мёртвых. Старик

— Я виновата, Белла Марковна, но он так смотрел на меня, когда подходил, что сейчас я не удержалась. Противно он на меня смотрел. Глазами вонял просто.

Из темноты появилась обладательница голоса. Единственное слово, которое подходило для вошедшей в световое пятно женщины, было — «дама». Не женщина, не мадам и конечно же не баба, а именно Дама, с большой буквы. На длинной шее, изящно обернутой темно-пурпурной газовой косынкой, покоилась скульптурно вылепленная голова с правильными аристократическими чертами лица и аккуратно уложенной копной светлых волос. Выражение лица Дамы было таким же глубоким, как и ее голос. Строгая горделивая осанка дополняла величественный образ. Даже вполне интересная фигура с крутыми бедрами, тонкой талией и выдающимся бюстом не могли отвлечь внимания от величавости самой персоны.

— Юля, девочка моя, это пленный. У него могут быть ценные сведения. Никто не отбирает у тебя твоих прав победителя и права на добычу, но вспомни наше основное правило.

— Общественные интересы превыше личных, — потупив голову, повторила девочка первую из вколачиваемых истин.

— Ты — юная валькирия и не должна потворствовать сиюминутным эмоциям.

— Да будет вам. Нехай девка порезвится. Пар спустит, — добрым голосом с выраженным малороссийским акцентом вмешался в разговор крепыш. — А от этих ваших шпынялок пацанка совсем рехнуться может.

Дама одарила его ледяным взглядом, но ледяные копья просто сломались о его простоватое добродушное лицо с веселыми озорными глазами. Крепыш опять попытался придать Кощею вертикальное положение.

В круг света вошли еще два человека в военной форме, с автоматами. Причем у сухого и жилистого военного на плече висел автомат «вал» со специальным ночным прицелом.

— Белла Марковна, я же говорил вам, что при обучении по моей методике ребята даже за такой маленький срок смогут осилить и сам захват. Я ставлю оценку «отлично».

— Георгий Александрович, лесного зайца тоже учат барабанить, но вряд ли он понимает, зачем это делает. Вы прекрасно знаете мое отношение к подобным практикам. Наполеон тоже в самый сложный момент бросал в бой подростков и побеждал, но какой ценой. Вспомните, чем он закончил.

— Ага, закончил он на Святой Елене, — осклабился высокий, который с помощью ампулы с нашатырем и звонких шлепков по щекам приводил в чувство Бугая.

— Давайте без патетики и пошлостей. Просто посмотрим правде в глаза. Мои методики уже дают результаты, и отличные результаты, а конечный результат ваших шаманских камланий мне вообще неясен, — продолжил спор жилистый.

— А я на балл снижаю оценку, даже на два, — строго сказал последний военный, который пришел вместе с Георгием.

Все до единого уставились на него, ожидая продолжения.

— Вам, господа педагоги, тоже минус большой и толстый сами знаете куда. А теперь скажите мне — почему.

— Дык, Иван Иванович, машину не проверили, — простодушно сказал крепыш.

— Пра-а-авильно, — резюмировал военный. — А теперь, господа инструкторы и преподаватели, извольте показать класс ваших воспитанников.

Сухощавый одними жестами расставил всех своих юных бойцов по местам. В «буханке» распахнули все двери разом, кроме водительской, которая и так была открыта. Десяток стволов уставился внутрь салона. Пленных оттуда вытаскивали по одному.

— Это мертвый, — сказал один из юношей. — Восстал уже.

Юноша вытащил дергающееся тело Анатолия на дорожное покрытие и придавил коленом к асфальту голову в противогазе.

— Ранений не видно. Сердце? — Дама посмотрела на Георгия.

— Нет, шланг противогаза пережали. Задохнулся он, причем совсем недавно. Видите складку на гофре? Если бы брали их пораньше, то вполне возможно, откачать бы сумели. Упокой его, Арсений.

Мальчик с некоторой показной небрежностью вытащил из ножен морской кортик и пробил висок зомби. Тело сразу замерло и обмякло. У мальчика дрожали руки, выдавая его волнение. Но замечаний от преподавателя не поступило. Тем временем новые подошедшие бойцы поставили микроавтобус на колеса. Это была обычная «газель». С дороги собрали покрышки, на которых лежал боком микроавтобус.

— Остальные как? — поинтересовался Иван Иванович.

Высокий мускулистый юноша, уже выходящий из возраста тинейджера, встал по стойке «смирно» и отрапортовал:

— Шестеро живых гражданских с разными легкими поверхностными травмами. Все связанные. Два ребенка — мальчик и девочка лет десяти. Трое подростков примерно двенадцати лет. И дед какой-то, совсем старый. Эти уроды их, скорее всего, в рабство везли. Товарищ начальник училища, разрешите обратиться.

— Обращайтесь.

— Позвольте самостоятельно допросить этих уродов. Личные счеты у меня. Племянника и сестер моих украли. Батя с дядькой моим наши семьи на дачу переселили, а выродки вроде этих напали на дачный поселок и всех детей увезли куда-то, а половину жителей просто перебили.

— Известная история. Вы, курсант, объект для испытания выбирали, исходя из личных побуждений?

— Так точно. Виноват. Но мне сказали, что объект можно любой выбрать, на свое усмотрение. Единственное условие было — это криминальная составляющая и общественная опасность объекта.

— Хм… Вывернулся, — улыбнулся начальник училища. — Я полагаю, что коллеги меня поддержат, если я скажу, что в данном случае общественные интересы очень удачно совпали с личными.

Потом седоголовый человек с изборожденным морщинами лицом внимательно посмотрел в глаза юноши, в которых стоял немой вопрос с восклицательным знаком, а также горел огонь смертельной ненависти.

— Хорошо. Ставлю вам новую задачу. Подберите себе группу курсантов и проведите интенсивный допрос пленных в присутствии инструкторов и преподавателей. Вам, товарищи инструкторы и преподаватели, ставлю задачу провести практическое занятие с курсантами по методикам интенсивного допроса. Пленных оставить в живых и по возможности не совсем калеками. Нам еще с ними работать предстоит. Учебный материал беречь нужно.

Юноша интенсивно тряхнул крепко сжатым кулаком у бедра и расплылся в хищной улыбке. Его взгляд просто прилип к искаженной болью физиономии Кощея. Тот закрыл глаза и внутренне заскулил. Кощей не мог поверить, что после того как жизнь так внезапно и верно стала налаживаться, а его самого ждали заоблачные высоты успеха, ему подставили подножку какие-то сопляки, на которых он мог смотреть только с позиции потенциальной базарной цены каждого из них.

— Иван Иванович, а можно я поучаствую в допросе? — вызвалась красивая девочка.

Начальник училища нахмурил брови:

— Во-первых, почему обращаетесь не по уставу? Во-вторых, как вы смеете оспаривать мое решение? Группу для ведения допроса подбирает лично Максим, и никто не вправе оспаривать его решения. Он — центр ответственности по данному заданию.