Алексей Кацай - Ад

А тут еще «благоухания» старого погреба. Дед этот с антикварным пулеметом. По сырому полу мокрица ползет. Еще одна. Еще… И тут, прищурив глаза, я увидел, что их много, что они сбиваются в неосвещенном углу в клубок, который тошнотворно шевелится и исчезает в какой-то щели, словно всасывается ею. Но к клубку со всех сторон ползут новые и новые скользкие, почти прозрачные с боков, насекомые.

Я, брезгливо скривившись, сделал шаг к лестнице. Алексиевский что-то успокоительно шептал на ухо старику, и тот согласно кивал головой. Мороз разливался подземным соловушкой.

— Да, да, Олег Сидорович!.. Где? — он бросил взгляд на нас. — А в продуктовой. Журналистам экскурсию устроил… Алексиевский наш и Волк из киевских «Аргументов». Что?.. Пожалуйста.

Мороз перевел взгляд на меня и передал телефон, проговорив почтительно до торжественности:

— С вами Паламаренко хотят разговаривать…

Я к этому разговору готов не был, потому что хотел бы разговаривать с мэром, как говорится, «во всеоружии фактов». Это у меня было запланировано на завтра. Однако оказалось, что разговаривать с ним придется уже сегодня. А в телефоне трещало и шелестело. Половины слов я вообще не мог разобрать, еще половину угадывал из общего смысла. Связь действительно была никудышной. Хуже, чем вчера. Для мобильных телефонов это было как-то непривычно.

Мэр поинтересовался моими успехами, вспомнил некоторые статьи и общих знакомых. И, вообще, стал куда разговорчивей, чем вчера на Троице, явно напрашиваясь на интервью. Отказать ему в этом маленьком желании, да еще накануне выборов, было невозможно. Я скосил глаза на землю, наблюдая за тем, чтобы какая-нибудь мокрица не залезла на мои кроссовки, и произнес:

— Олег Сидорович, а вы не могли бы дать интервью для «Аргументов»? Кстати, я вам вчера об этом намекал.

Паламаренко выдержал вежливую паузу:

— А нужно ли?

— Я думаю, да.

— Ну что ж. Уговорили. Давайте, Роман, договоримся таким образом. Сегодня я собираю городские средства массовой информации на пресс-конференцию. А после нее, пожалуйста — ко мне. Минут тридцать-сорок хватит?

— Хватит, Олег Сидорович. А по какому поводу пресс-конференция?

— По поводу вчерашнего отключения электроэнергии. Надо же все людям объяснить, а то такие уж сплетни страшные ходят…

Передавая телефон Морозу, я показал язык Алексиевскому, но тот не обратил на меня никакого внимания, занятый разговором со значительно оживившимся дедом. Я понимал Д. Раконова. Материал про пулемет времен гражданской войны в современном жилом доме — замечательный гарнир к статье про сатанистов.

— Ну так что, Евгений Николаевич, — обратился Алексиевский к Морозу, — как мы этот вопросик решим? Телевидение, снова же, пригласить можно.

И он ткнул ногой в сундук с пулеметом.

Мороз потер нос.

— В общем, вариант довольно интересный. Уважаемый, как зовут-то вас? — повернулся он к старику.

— Федор Иванович.

— Так вот, Федор Иванович, до завтрашнего дня подготовьте весь этот ужас к передаче. Я около двух подъеду с работниками милиции, музея и «Рандеву». А видеомагнитофон, — он улыбнулся, — я думаю, вы получите. От коммунального предприятия «Юнакский рынок». Как поощрение, так сказать. Может, кто-нибудь еще и гаубицу сдать надумает.

Дед хотел что-то сказать, но я заметил, как Алексиевский ткнул его рукой в бок.

— Согласен, согласен, товарищ Мороз! — и старик, кивнув головой Морозу, взгляд все-таки бросил на Д. Раконова.

Я понял, что последний снова задумал какую-то авантюру, но препятствовать ему в этом у меня уже не было ни сил, ни желания. И еще я понял, что напарника из Алексиевского никогда не выйдет.

Мороз подошел к лестнице.

— Ну что, ребята? Я пошел. А вы?

— Я останусь. Мне надо с Федором Ивановичем переговорить, — дернулся Алексиевский.

— Давай, Михалыч, давай, — вздохнул я. — Но не забывай, о чем мы договаривались.

— Да я!.. — только что не рванул рубашку на груди Д. Раконов.

Я махнул рукой и повернулся к Морозу. Тот как раз на ощупь ставил ногу на ступеньку, повернув лицо к нам.

— Осторожно! — воскликнул я, поскольку нижней ступеньки, давным-давно прогнившей и сломанной, просто не существовало в природе.

Но Мороз уже покачнулся и, чтобы не упасть, резко вздернул левую руку. Короткий рукав его белой рубашки на неуловимое мгновение опустился почти до плеча, и в тусклом свете грязной лампочки я успел заметить, как из-под накрахмаленного края выскочили блеклые, похожие на нарисованные, цифры какой-то татуировки — две девятки. Кроме того, я успел увидеть хвостик третьей и завиток необычного орнамента…

И только через минуту понял, что если девятку перевернуть, то из нее выходит шестерка.

До Центра меня подвез Мороз, и это был благоприятный случай для того, чтобы оценить мягкую, но небезопасную мощь его автомобиля. Гемонович снова не поздоровался со мной. Впрочем, как и я с ним. Наша взаимная неприязнь длилась еще с тех времен, когда я работал корреспондентом официозного «Вестника Гременца», а Гемонович под кличкой Гегемон руководил одной из местных банд рэкетни. Тогда я хотел копнуть это дело, но молчаливое сопротивление как со стороны улицы, так и лабиринтов власти остановило меня. Однако крови я попортил Гемоновичу немало. А однажды даже практически доказал, что уровни физической подготовки бывших десантников и каратистов-любителей — несовместимы. Хотя потом мне все равно пришлось искать хорошую «крышу», чтобы такие практические доказательства не превратились в длительный процесс.

Сидя на заднем сиденье, я время от времени бросал взгляд на левое плечо Мороза и сравнивал его телосложение с виденным мной на фотографии Алексиевского. А потом переводил глаза на плечо Гемоновича. Мне казалось (и здесь я был совершенно согласен с Д. Раконовым), что Юрка Гегемон больше подходит на роль магистра. Как с точки зрения фигуры, так и с точки зрения внутренней натуры. Однако же — татуировка! Хотя и здесь я несколько сомневался: на фотографии она была четка и очень хорошо выделялась на лоснящейся коже. А то, что я успел рассмотреть у Мороза, имело вид полустертой картинки, нарисованной шариковой ручкой.

Так и не придя к окончательному выводу, я пожал скользкую холодную ладонь Мороза (мокрица, она и есть мокрица!), бросил косой взгляд на Гемоновича и вошел в приятно-прохладный, едва затемненный вестибюль «замка». Такое название носило в самых широких кругах гременецкой общественности здание горисполкома, построенное в конце эпохи развитого социализма и вознесенное своей архитектурой над прилегающей к нему площадью. Архитектура была подчеркнуто прямоугольна и имела вкрапления узеньких окон-бойниц. Боги, в былые времена обитающие тут, явно симпатизировали средневековью.