Владимир Куницын - Личный враг князя Данилова

Минут пять он вдыхал холодный осенний воздух. Потом вернулся к столу. В начале письма лично ему, штандартенфюреру Отто фон Бриделю, сообщалось, что отпечатки пальцев, снятых с удостоверения майора Лемешева, принадлежат агенту русской разведки, известному как Эдгар Мяги. Коммерсант Мяги, сын немки и эстонца, до войны работал в Испании. В тридцать девятом году сеть была полностью раскрыта. Аресты проводились одновременно. Агенты, ведущие коммерсанта, потеряли его на несколько секунд. Как выяснилось — совсем. Почти. И вот, два года спустя, его отпечатки нашли на удостоверении начальника особого отдела. Случайно. Потому, что донесение Отто, отправленное давным-давно, попало к слишком дотошному сотруднику, не поленившемуся перерыть картотеку.

Дальнейшая часть приказа предлагала штандартенфюреру немедленно возглавить работу по обезвреживанию столь важной фигуры русской разведки. Для этого армейский пехотный полк, который двигался на фронт, завтра должен был разгрузиться на станции Гусино, чтобы принять участие в операции. Отто был поражен. Для того чтобы отловить кавалеристов, ему выделялся целый полк!

Сам штандартенфюрер непосредственного отношения к уничтожению разведывательной сети в Испании не имел. Но дело было громким, и отзвуки долго ходили по ведомству. Мяги, после того, как оторвался от слежки, переоделся и нагло вернулся назад, в квартиру шифровальщика, под видом полицейского, которого вызвали на шум соседи. Выдворили его довольно быстро. Но шифровальную книгу найти не удалось, хотя перерыли всю квартиру. Радиограммы с того времени так и остались нерасшифрованными.

Фон Бридель уже успокоился и начал рассуждать. Ценность этого агента русских крайне высока. На его поимку выделяют около трех тысяч человек. Временно, конечно, чтобы лес прочесать. Но могли бы и роту дать. Чтобы до Нового года ловить, а то и дольше. Но командовать операцией поручено ему, хотя он и не армейский офицер. А значит, ему доверяют! И стоит поймать этого Мяги-Лемешева, как откроются такие перспективы, что даже дух захватывает. А еще пять минут назад он хоронил свою карьеру. Да обо всем забудут, если он возьмет русского агента.

Жажда немедленной деятельности обуяла штандартенфюрера. Он открыл дверь кабинета. Адъютант вскочил из-за стола.

— Карту района!

Через минуту адъютант выполнил приказание.

— Сейчас же займитесь вопросами размещения! Завтра здесь будет полк. С утра отправляйтесь встречать его на станцию. Впрочем, нет! Я сам.

Ранним утром на станции Гусино штандартенфюрер встречал составы. Свежий полк следовал полностью укомплектованным, включая две гаубицы, находящиеся у него на вооружении. Отто вместе с командиром полка наблюдал, как разгружаются орудия и противотанковые ружья, автомобили и мотоциклы, тяжелые минометы и станковые пулеметы, лошади и велосипеды. Подгоняемые командами унтер-офицеров, солдаты работали четко и слаженно.

На коротком совещании офицеров, которое Отто провел в здании вокзала, была поставлена задача — взять живыми всех русских партизан. Штандартенфюрер потребовал, чтобы этот приказ был доведен до каждого солдата. Через два часа построенный в колонны полк покинул территорию станции.

План, который вчерашним вечером разработал фон Бридель, предполагал, что база русских кавалеристов располагается в огромном лесном треугольнике, ограниченном Днепром, впадающей в него рекой Свиная, текущей через Красный, и дорогой, ведущей от моста в райцентр. Оснований для этого предположения имелось более чем достаточно. И потому Отто не намерен был терять время.

Получив указания, командир полка отправил почти все расчеты ручных и станковых пулеметов занять позиции вдоль Днепра. Не переходя реку, солдаты приступили к оборудованию пулеметных точек, которые ставились на берегу метров через сто — сто пятьдесят. Вся полковая артиллерия оборудовала позиции здесь же — в других местах она бесполезна. Двумя ротами Отто надежно запер противника со стороны Днепра. Теперь дорога. Вдоль нее растянулся второй батальон пехотинцев, усиленный взводом кавалеристов и почти всеми тяжелыми минометами полка. Но штандартенфюрер был уверен, что здесь прорыва русских партизан ждать не следует. Лес за дорогой не слишком велик, потом огромные поля, в которых практически невозможно укрыться. А то, что русские хорошо знают местность, — он не сомневался. Рассматривая возможные пути отступления противника, Отто был почти уверен, что если кавалеристы попытаются вырваться из западни, то только через третью сторону треугольника. Там, правда, за рекой поле километра на три. Но потом начинается множество всяких лесочков и перелесочков, тянущихся почти до самой Орши.

К вечеру половина полка добралась до Красного. Командира вместе со штабом Отто приютил в Маньково. Радисты раскинули антенны коротковолновых передатчиков. Связисты растянули полевые телефоны. Надежная связь со всеми подразделениями была обеспечена. Ранним утром пришло сообщение, что исчез командир первой роты второго батальона.

Детство Александра Строгина прошло в Эстляндской губернии. Он плохо помнил, что случилось в тысяча девятьсот семнадцатом году, когда к власти пришли большевики. Потом, несколько месяцев спустя, Эстония объявила себя независимым государством. Чиновников, русских по национальности, рассаженных целенаправленной политикой царя, начали вытеснять с постов. Отец продержался очень долго, но все рухнуло в одночасье. В двадцать пятом году Александра с матерью и младшей сестренкой вывезли в СССР, тайными тропами, как он узнал через шесть лет, через «окно» на границе. Отец остался в Эстонии. С тех пор Саша его не видел.

В свои шестнадцать мальчик отлично владел эстонским, но в семье всегда говорили по-русски, потому ни с одним из языков у него не было проблем. В Москве, где в маленькой отдельной квартире поселилась семья Строгиных, небольшой эстонский акцент исчез почти сразу. Саша с сестрой пошли в школу, и концу года на удовлетворительном уровне справились со школьной программой. Тогда он не задумывался, почему у мамы все так удачно складывается: квартира, работа — семья не жила впроголодь.

А еще через год Саша поступил в Московский государственный университет на исторический факультет. Все шло отлично, но на четвертом курсе неожиданно умерла мать. На похоронах оказалось много незнакомых людей. Один из них, высокий сухопарый, написал на листке бумаги номер телефона и попросил позвонить утром. На следующий день они встретились. Незнакомец был в военной форме с двумя большими ромбами в петлицах.

— Садись, — проговорил он, — разговор будет долгим. Чаю хочешь?