Александр Бауров - Белая звезда

Будь лич хоть немного человеком, у него перехватило бы дыхание от величия картины, раскинувшейся перед ним, но все человеческое давно отмерло в Рахзессе. Он сухо велел подчиненному снижаться на ближайшую площадку к Главной Башне. Дракон сделал оборот, он уже давно был опознан, его не сопровождали внешние воздушные патрули. В основании башня достигала пары сотен ярдов, подле неё была квадратная, выложенная широкими гладкими плитами площадка. На ней уже находились несколько таких же драконов — высших существ, когда-либо созданных некромантией.

Рахзесс видел, его встречают весьма почтительно. Не менее сотни его собратьев-личей выстроились по периметру площадки, держа наперевес свои жезлы. На зданиях, в арках и на флагштоках во множестве развевались стяги нойонов. Черные полотнища с серебристым кругом и символом «N».

Дракон замер, и Рахзесс спустился вниз. Ему казалось, что каждый шаг здесь дается легче обычного по сравнению с материком. Четверо личей из охраны моргула Дракиса приветствовали его и сообщили, что проводят в покои истинного. Впереди было несколько сотен ярдов по запутанным коридорам и, наконец, центральная шахта подъемных платформ. Здесь можно было лучше всего осознать размеры здания. Бесконечно высокие потолки, ряды уходящих во тьму колонн и свет переливающихся вечных факелов давили на того, кто находился внутри ужасным гнетущим величием.

Это сравнимо лишь с куполом совета в Агону, подумал Рахзесс. Где-то в вышине раздался скрип. Лич взялся за цепь, натянутую по периметру платформы вместо перил. Сильный рывок, с неописуемой скоростью платформа рванулась вверх и, преодолев несколько сотен ярдов, поднялась на нужный уровень. Здесь башня была много уже, и потолки ниже. Перед большими вратами, по которым то и дело пробегали фиолетовые разряды, личи оставили его. Створки разошлись подобно распустившемуся трилистнику и захлопнулись у него за спиной. Он оказался в полукруглой комнатке, украшенной искусно сделанными барельефами, казалось, картины оживают в свете четырех мощных факелов. Перед ним были узкие, по сравнению с предыдущими, красно-черные врата, из-за них веяло холодом. Вот аура затрепетала, и створки вошли внутрь стен, пропустив его внутрь.

Лич вошел. По полу толщиной не более дюйма струился белесый пар. Лес колонн уходил под неимоверно высокий свод. Хозяин этого чертога хорошо знал, как заставить гостя трепетать.

— Рахзесс из Терминаса, ты принес то, что было приказано? — раздался голос в голове лича. Он понял, что к нему обратился сидящий в торце зала на небольшом возвышении. Моандора не было хорошо видно, лич лишь заметил, что владыка одет во все белое. Рахзесс прошел вперед, припал на колено и выставил вперед руку, сжимая мешок. В нем было нечто круглое. На пол то и дело срывались капли темно-бурой жижи.

— Оставь и выйди, я призову тебя позже! — голос был холодным и металлическим. Рахзесс опустил мешок и, по-прежнему склоняя голову, вышел из зала. Едва двери за ним захлопнулись, как открылись большие трехлистные створки, и в комнату ожидания вошел человек в темном балахоне с капюшоном, глубоко надвинутом на глаза. Пройдя мимо Рахзесса, он даже не взглянул в его сторону и лишь у самых последних дверей перед золотистым светильником скинул с головы капюшон, обнажив длинные серебряно-седые волосы и моложавое лицо. Последние врата раскрылись, и гость прошел в чертог Моандора.

«Наверное, это его моргул, старший приближенный, ученик. Сколько спеси в этих людишках! Мы — старые воины, служим нойонам века и медленно идем вверх, когда убивают предшественников. А эти твари из плоти и крови приходят, служат всего-то десяток лет и проходят к истинным, как в свой дом», — думал Рахзесс.

Конечно, он заблуждался. Дракис, правда, служил нойонам не так давно, но явился сюда не как к себе домой, а с едва ли не большим трепетом, чем сам лич. Моргула вызвали по срочному делу.

Когда он вошел, нойон размышлял над столом, где виднелись какие-то мелькающие голограммы и проекции с нескольких информ-кристаллов. Рядом висел большой астральный экран, который через центр связи, управлявшийся верными сумеречными магами, мог связать Моандора с любым из сотен астральных глаз, выпущенных Колдсоулом.

Важнейшим в общении с главой разведки была как раз некая раскрепощенность, и Дракис это чувствовал. Все остальные нойоны не могли отделаться от приставшей к ним за века маски постоянного высокомерия, подозрительности и спеси. Моандор, наоборот, старался расположить к себе своих ближайших подчиненных и учеников. Иногда Синкату, Дракису или Шакти казалось, что в нем слишком много человеческого. Согласно легенде, все истинные были рождены людьми, прежде чем над ними простёрлась длань Хаида.

В особом котле на треногой подставке, по правую руку от Моандора лежал мешок, принесенный Рахзес сом. Отчетливо виднелась набухшая ткань и подтеки бурой маслянистой жидкости.

— Возьми его и вытащи оттуда! — были первые слова нойона. Дракис немедленно подчинился и подошел к котлу, хотя полагал, что прежде владыка захочет выслушать его мнение по таталийской проблеме. А проблемной ситуация в Таталии стала за последние несколько дней. Доклады Михаэля Торнтона, а также прямые отчеты, даваемые наблюдением астральных глаз, представляли нелицеприятную картину.

Огромная, почти тридцатипятитысячная армия Фолии скорым маршем шла по таталийской земле. В деревни врывались передовые отряды гноллов, ящеров и орков-наемников. Мужчин рубили на месте, женщин, детей и стариков толпами гнали в рабство, дома безжалостно сжигали и грабили. Армия шла по хорошей новой дороге на город Роратон. Он находился в низине, и единственным местом, где таталийцы могли дать бой, были скалистые холмы — выветрившиеся остатки древнего хребта, сквозь которые проходила главная дорога.

Именно там, из бревен, на ходу выпекаемых кирпичей и камня гарнизон города и вооруженные жители-ополченцы сооружали укрепления. Дело было в том, что Роратон, достаточно современный, можно сказать, молодой город, не имел крепостной стены. Он не переживал на своем веку ни одной войны и осады. Правительство Таталии бросило на помощь городу, бывшему крупнейшей перевалочной торговой базой всей страны, отборный отряд в пять тысяч всадников конной гвардии. Во главе стояли опытный генерал Росмир, советник консулов по военным делам Френсис Ларго и дипломат Мади Локхед, имевший права чрезвычайного представителя правительства. Однако они не успевали. Отряды фолийского авангарда подходили к границе старых отрогов прямо сейчас, а пять сотен слабовооруженных стражников и тысяча человек местного ополчения едва ли могли продержаться больше пары часов против надвигавшейся мощи.