Виктор Лебедев - Рожденные ползать

А Вильдер брел дальше. Дорожка вывернула к воде, круто свернула и теперь тянулась вдоль берега, огибая его. Почти все лавочки были заняты, в этот погожий выходной день грех сидеть дома. Мимо катились велосипедисты, шурша колесами по гравию, кто-то кормил уток у воды, а издали доносилась музыка – поющий фонтан поднимал настроение гуляющим.

Впереди над холмом показались шпили дворца. Свернув с дороги и взобравшись по крутому склону, Сергей очутился на поляне с одиноко растущим деревом посередине. Вот и он сейчас такой же одинокий и никому не нужный, как это дерево. Ему стало так жалко себя, и одновременно злость охватила разум. Руки задрожали. Он подошел к дереву и прислонился к нему спиной, глубоко задышал, пытаясь прийти в себя. А затем медленно сполз по стволу и сел на землю. Здесь было хорошо, обдувал легкий ветерок, а внизу, под небольшой кроной, пряталась тень.

Впереди во всей красе возвышался Царицынский дворец. Глаза-окна сверкали на солнце и, казалось, заглядывали в самую душу Вильдера, сочувственно подмигивая. Шпили рвали небо, крича о величии и роскоши, дворец казался оплотом яркой эпохи. Сергей, еще будучи студентом, часто гулял здесь, он любил парк и дворец, интересовался его сложной историей. Но сейчас все вокруг казалось чужим, парк будто не принимал Вильдера, отталкивал, гнал прочь.

В кармане завибрировал мобильник. Разговаривать ни с кем не хотелось, и Сергей ждал, когда звонок оборвется. Вдруг его пронзила мысль: «А если это звонит она? Вдруг случившееся пару часов назад – не более чем розыгрыш?» Он в спешке выхватил трубку, боясь, что опоздает. Но это оказалась не Наташа, а Евгений Андреевич, его армейский товарищ.

– На работе? Тогда приезжай в гости, – сказал он. – Вспомним былые годы, давно не виделись. А то на днях переезжаю.

Евгений Андреевич жил в военном городке при войсковой части, которую совсем недавно закрыли. Теперь ему предстоял переезд на новое место, в соседнюю область.

Сергей мучительно пытался придумать предлог, чтобы не ехать, но не находил. А пока он раздумывал, Евгений Андреевич уже положил трубку со словами:

– Давай, Серега, через час у меня.

«А, черт, съезжу, хоть отвлекусь немного, прошлое вспомню». Вильдер на минутку прикрыл глаза, и тут ему послышался еле различимый перезвон. Опять телефон? Нет, эти звуки словно плыли по ветру, становясь то тише, то громче. Сергей открыл глаза, огляделся. Как ни в чем не бывало, гуляли вокруг люди. Неужели показалось? Звуки напоминали колокольный звон, неторопливый и тревожный. Отчего-то Сергею стало не по себе.

Они сидели вдвоем за столом на кухне у распахнутого окна. Было душно, вокруг кружилась надоедливая мошкара. Евгений Андреевич глядел исподлобья, словно чувствуя настроение Вильдера, и не приставал с расспросами. На столе – открытая бутылка водки и непритязательная закуска. Евгений Андреевич был холост, до сих пор не нашлась женщина, готовая провести больше чем одну ночь рядом с ним в силу его характера. Но его, казалось, все устраивало. Евгений Андреевич так и остался в армии после того, как Вильдер дембельнулся. Он был грубоватым мужиком, и не все могли терпеть его в своей компании, поэтому и ссоры с его участием часто случались, а нередко – и драки. Но с Сергеем у Евгения Андреевича как-то сложилось, близкими товарищами они не стали, но друг друга понимали.

– По пятьдесят?

Вильдер мотнул головой:

– Не хочу.

Евгений Андреевич хмыкнул:

– Девка, что ли? Не хочешь. Еще скажи, голова болит.

И тут на Вильдера накатило. Ему остро захотелось выговориться, неважно кто перед ним. Даже если бы рядом оказался незнакомый человек, Сергей бы уже не смог остановиться.

– Если бы голова… Сердце.

Вильдер вывалил на Евгения Андреевича все – рассказал и про предательство лучшего друга, и про Наташу, носящую не его ребенка. Слова лились, как из прорвавшего крана. А Евгений Андреевич слушал и понемногу уничтожал бутылку, стоявшую перед ним. К тому моменту, как Сергей закончил, добрая ее половина уже была опрокинута в глотку прапорщика.

Вильдер замолчал так же внезапно, как начал говорить. Оборвал себя на полуслове и уставился в стену. Губы еще шевелились, пытаясь еще что-то произнести, но он уже выплеснул наружу все, что мог.

Евгений Андреевич спохватился, наполнил стакан и придвинул Сергею:

– На, выпей. Нашел, из-за кого убиваться – из-за бабы! Ты морду не вороти, пей, кому говорю.

И, немного покивав своим мыслям, добавил:

– А друг твой – скотина, в рыло ему надо дать.

Несколько выпитых рюмок сделали свое дело. Мысли Сергея стали туманными и расплывчатыми. Он запоздало вспомнил, что сегодня не ел ничего, и сейчас пил, не закусывая. Пытался заглушить чувство отчаяния.

Евгений Андреевич тоже уже был хорошенький.

– Не ссы, найдем тебе бабу, старина. Хочешь, прямо сейчас подгоню? Нет? Ну как знаешь, но на меня можешь положиться, не то что на твоего козлину-друга.

В голове была пустота, выговорившийся Вильдер вдруг понял, что ему абсолютно нечего делать. Он с ужасом представил, как вернется в опустевшую квартиру, без Наташи, которая наверняка уже съехала к своей маме или еще куда. И каждый вечер его будет ждать пустой неуютный дом.

– Ладно, мне пора, – подскочил Сергей, сам еще не понимая, куда он пойдет – к себе домой, к Ивану выяснить отношения, или будет бесцельно слоняться по городу, пугая своим видом прохожих.

– Э, нет. Так просто ты от меня не отделаешься. Еще чего! Мы с тобой полгода не виделись, даром что живем недалеко друг от друга. Вот только водка закончилась, давай-ка в магаз сгоняем по-быстрому. Нам с тобой еще много чего обсосать нужно, займусь-ка я твоим выздоровлением как личности, – Евгений Андреевич ухмыльнулся, ему показалось, что он сказал действительно что-то умное.

Вильдер махнул рукой. Ну а что, собственно, ему еще делать? Здесь, в компании армейского товарища, чувство нахлынувшего одиночества не так грызло его. Лучше оттянуть момент общения с Даниловым и возвращения домой.

Они вышли из кирпичного трехэтажного дома, где жил Евгений Андреевич, и пошли по улице, покачиваясь. Жара усилилась, палило нещадно.

– Жаль уезжать отсюда, – сказал Евгений Андреевич. – Привык, а теперь под Тулу куда-то.

– Тихо, – вдруг перебил его Вильдер, – ты это слышишь?

Он схватил за руку прапорщика, вынуждая того остановиться. Снова донесся тот же самый тревожный колокольный звон, который Вильдер уже слышал, сидя под деревом у Царицынского дворца. Он плыл в мареве, словно пытаясь предупредить о чем-то страшном, готовящемся случиться. И внезапно, несмотря на летнюю жару, Сергея пробрал озноб.

– Пф, – фыркнул Евгений Андреевич, – ты о чем вообще, товарищ?