Александр Тюрин - Зона Посещения. Луч из тьмы

– Идем по трубе. Ближайший люк, судя по карте, у нас под носом.

– Как скажешь, режиссер, если ты теперь начальник. Я, в общем, не против, побарахтайся.

– Возняк никогда не ходил по этой трассе, я с Сергеем – один раз, – сказала Вера. – Его память пока еще не полностью усвоилась твоей. Так что я пойду первой, Школяр вторым, ты замыкающим.

Лауниц мысленно поблагодарил ее, что не надо иметь Возняка за спиной.

Вдвоем со Школяром они подняли люк – в неприятную, скверно пахнущую мглу уводил трапик.

– Пока, мальчики, не ссорьтесь. – Вера скользнула вниз, а Возняк скривил тонкие губы, показывая, что он в упор не видит в ней «девочку».

Первые минуты Лауницу казалось, что инфракрасный канал прицела не функционирует, вокруг только тугая округлая тьма. Потом стало ясно – тепловая контрастность низкая. Он включил фонарик-клещ, прицепленный к стволу. Стало получше, хотя сектор освещения оказался узковат. Потом добавился еще один источник света – очень слабый, дисперсный, но повсеместный. Можно даже и «клеща» выключить.

На дне тоннеля где-то пятиметрового диаметра были остатки засохшей грязи от стоков – ничего необычного. А потолок оказался усеян какими-то наростами. При ближайшем рассмотрении они напоминали почки, те самые, что расселись на зависшем в воздухе ковше: круглая шляпка и цилиндрическая ножка, а также некоторая «стеклянность» эктодермы придавала им вид лампочек.

– «Дополненная реальность» от «Монлабс» скромно молчит, – констатировал Лауниц.

– Еще бы ей не молчать – ее создавали для рекламы достижений «Монлабс», а тут не достижение, а задница. – Возняк поднес лицо к одному из наростов и неожиданно закрыл глаза. – Их никогда не было так много. Готов забиться на зуб, сейчас что-то приготовилось вылупиться из них. Единственное, что радует – за десять лет, с тех пор как их заметили, ни хрена не вылупилось, может, срок действия истек.

Лауниц не удержался и тоже попробовал рассмотреть почку. Сходство с лампочкой усиливалось за счет крохотного слабенького и прерывистого зеленого огонька в глубине ее. А еще казалось, что внутри нее что-то непрерывно движется.

– А чьи это почки, тот ученый, которого вы немного не довели, вам не рассказал?

Голос Возняка стал тягучим – словно растянулся в пространстве, зацепившись за прошлое.

– Вопрос на сто долларов, Саша Лауниц. Может, животного, или растения какого-то хитрого, или гриба-людоеда. Да никакой не ученый… Загряжский это был, только не в последнюю свою ходку, когда он один пошел. Берковски просто велел поменьше упоминать его имя, чтобы не слишком провоцировать эту мемограмму в твоей башке. Но вот я не понимаю, зачем в молчанку такую играть. Если вернешься, спроси у какого-нибудь настоящего профессора. Кое-кто из наших даже видел, что из этих почек появляются тонкие-претонкие, острые-преострые извивающиеся нити.

– И что с этим делать, когда появляются, «кто-то из наших» сказал?

– Ничего. Появляются и прячутся обратно. Как правило, на этом фокусы и заканчиваются. Так говорят те, кто вернулся. Кто не вернулся, ничего не говорит. Надо просто надеяться, что не попадешь под раздачу. Хотя особо не стоит – Берковски послал нас именно по тому маршруту, где их все больше. Может, эти почки и та зеленая нитевидная дресня, что внутри покойника-беспокойника сидит, как-то связаны.

– Десять долларов своим ответом ты уже заработал. Потому, наверное, и послал, что хочет узнать, как связаны.

Лауниц оглянулся на Веру. Приспособлением, похожим на насос, она стягивала почку со стены – «ножка» натянулась, можно было подумать, что еще чуть-чуть, и порвется. Но почка перестала цепляться и дала себя всосать.

– Никто никогда их не считал за хабар, – предупредил Возняк, голос его звучал вполне искренне. – По той простой причине, что никому еще не удалось их вынести. Почка не убивает как «ведьмин студень», просто исчезает – из сосуда любой герметичности. Но пусть девушка попробует.

Они прошли метров пятьдесят, когда стены тоннеля, дотоле щербатые, стали гладкими, словно на них натянули шелк. Они напоминали потоки темной вязкой жидкости, скрученной какой-то регулярной турбулентностью. Словно бы сгущенная вода, которая, однако, не могла заполнить все пространство.

Лауниц потрогал пальцем стену, на ощупь она, пожалуй, как маслянистая пленка, но никакого следа на коже не остается.

А почки везде – и такое впечатление, что они могут перемещаться по этой пленке, как волна.

Лауниц машинально оглянулся – не сидит ли мусорщик на хвосте – и зря, потому что поскользнулся и упал. Ощущение такое, что съезжает по водяному желобу в аквапарке. Он с трудом поднялся, сделал еще несколько шагов и снова свалился. Опять как в желобе, он даже проехал на заднице несколько метров. По дороге его неудачно развернуло и стукнуло головой о стенку. Сильно. Полегчало, лишь когда пальцы Веры осторожно пощупали ему затылок.

– Ага, сделай ему еще анализ кала, – дал свое звуковое сопровождение Возняк; ему всегда было приятно, когда Лауницу становилось больно. Но и его голос оказался растянут, словно резина.

– Надо идти как по льду, стараясь не отрывать ногу, и словно подпирая боком невидимую стенку справа, – посоветовала Вера. – Сталкеры называют это снятием правого заряда.

Через десять минут луч «клеща» выхватил люк над головой и трап, уходящий вверх по колодцу метров на пять. Это был конец их пути по трубе; шли бы поверху, потратили бы вдесятеро больше времени, если бы вообще дошли.

Выдавливать люк головой и плечом пришлось Лауницу, как более высокому.

Вышли на развалины супермаркета «Хэрродс», освещенные словно бы инопланетным фиолетовым солнцем. Самым неприятным казались тут лестницы, уходящие в никуда – некоторые из них заросли паутиной, той самой, «серебристой», которая легко губила первых сталкеров. А лучше всего сохранились покупательские тележки из надежной немецкой стали. Собственно, они уцелели поголовно и стояли повсюду, напоминая сбитое с толку и озадаченное стадо.

Из-за ближайшей подпирающей небо колонны показался Стецко, полупрозрачный, с серебристым хребтом и ослепительно светящимся изнутри зеленым коконом. До него было метров семь – и казалось, что он выходит по какому-то конусу, вставленному в обычное пространство.

– Мусорщик не так прост, как нам хочется, – пробормотал сзади Возняк. Лауниц машинально оглянулся – тот прикусил нижнюю губу, будто боялся, что задрожит.

– Отстань от нас, – заорала на «гостя» Вера. – Слышишь ты, отвали, сатаноид.

– Это все равно что орать на фотографию, – сказал ей Лауниц. – Но будь внимательной, он ближе к нам, чем кажется.

Из тесно стиснутого рта Стецко, напоминающего теперь прорезь банкомата, вдруг вылетела зеленоватая тонкая струйка.