Юрий Валин - Лейтенант из будущего. Спецназ ГРУ против бандеровцев

Уползало солнце, таяли в сумерках крыши…

Подошел Спирин, оперся о чугунное ограждение, закурил.

– Знаешь, я все равно не понимаю…

– Угу, вопрос философский, тонкий, – согласился Женька, щурясь на сигаретный дым.

Спирин спохватился, помахал ладонью, разгоняя нездоровую завесу.

– Извини. Не на те детали я, видимо, обращаю внимание.

Отделу со Спириным повезло: переводчик опытный, о вермахте познания энциклопедические, с архивами работает профессионально. Разговорный язык, конечно, чуть хуже. С физподготовкой… Гм, ну, теперь она уже есть, физподготовка, пусть и в зачаточном состоянии. Пришел человек с сидячей работы, возрастом за тридцатник, чего тут ожидать? Звездочки на погоны, соответствующие жизненному опыту, и надлежащую оперативнику поджарость заработает в ближайшем будущем. Сложнее с интуицией и реакцией. Как-то сказал: «я живу в ту войну». Для историка хорошее качество: неравнодушный, всё через себя, через нерв, всё всерьез. Но «та» война закончена, и мы ведем нынешнюю войну, с новыми целями и новыми средствами. Глупо спорить, сравнивать, пренебрежительно тыкать пальцем – люди героями были, а ты, Земляков, кто вообще такой? Понятно, не герой. Рядовой военнослужащий, решающий свою узкую, локальную задачу. Как кое-кто, бывало, говаривал: «нам на все времена единственной Великой войны хватит. Наше дело – своевременно собственное дерьмо подтереть, приличный мир детям оставить. Задача скромная, но офигительно актуальная».

А ведь тогда о Психе в Отделе и вообще в Москве толком еще не знали. Может, и началась эпидемия, оттого что регулярную уборку игнорировали? Забился мозг аллергенной пылью, долго ли тут «крышей поехать»…

– …Вот не понимаю, как так можно, и всё тут, – продолжал Спирин. – Какое-то чувство самоуважения обязано присутствовать. Выдумать себе историю, знать, что лжешь, и убеждать себя? Плевать на могилы, разбивать памятники, ставить на старые постаменты новые бюсты…

– Кладбищам свойственно зарастать. Мы еще те символисты – однохордовые, – вздохнул Земляков. – Знаменитым маршалам и героям – кино многосерийное, многотомные поэмы и памятники титановые в сто саженей ростом. А стрелковому отделению, в блиндаже бомбой накрытому, – строка в ЖБД [39]. Но это вопрос опять же философский, труднорешаемый. Скажите лучше, товарищ лейтенант, что ваша интуиция подсказывает, на град суровых львов глядючи?

– Мы же на «ты» вроде?

– Не при коллегах, – Женька кивнул на украинцев, разговаривающих с Коваленко. – Уместнее дисциплину боеготовой и мобильной российской армии подчеркнуть. Так что интуиция шепчет? В Цитадели его возьмем или побегать придется? Город немаленький.

Спирин смотрел на панораму города – Львов загорался желтыми теплыми огнями. Красивый сказочный город. Город без сердца.

– Знаешь, Жека, не верю я в интуицию и прочую экстрасенсорику. Иное у меня воспитание и образование. Допускаю, что кому-то чудится, мнится и внутренний голос регулярно шпаргалки зачитывает. Но со мной такого не случалось. Ты уж извини мое ретроградство. Не колдун.

Спирин, со своей привычкой морщить высокий, с наметившимися залысинами лоб и с недописанной кандидатской, на колдуна действительно не походил. Проживал в крошечной двухкомнатной квартире с мамой, в былые спокойные времена посвящал все свое нерабочее время сочинению скрупулезных исследовательских работ по истории обороны Ленинграда, за свои средства заказывал за границей документы по интересующему периоду. Увлеченный человек. Еще он ежевечерне гулял с глуховатой мамой – на Беговой они жили, весьма скромно. Женьке как-то довелось в гостях побывать. До Отдела Спирин работал референтом в представительстве крупной стирально-машинной корпорации, регулярно ездил в Берлин и Мюнхен: переводы, договоры, переговоры… Немыслимо представить, что такой человек затянет командирский ремень, навесит на пузо кобуру и двинет во фронтовой город, ловить особо вредных эсэсовцев. С другой стороны, год назад и сам Земляков…

– Интуиция – чувство малопредсказуемое, – согласился Женька, разглядывая башню ратуши (венский классицизм, однако, весьма внушает). – Может, проявится, а может, нет. Но я сам видел, как товарищи командиры прямо-таки нюхом на цель группу выводили.

– Нет, в обостренное обоняние я вполне верю, – заверил Спирин. – У меня после полосы препятствий гимнастерка так интуичит, что…

Женька засмеялся:

– Себя некогда будет нюхать.

Пора было двигаться в военную «гостиницу». Но стоило выехать на Коперника, как уперлись в пробку. Несколько машин стояло, терпеливо пережидая, когда минует перекресток жиденькая цепь молодежи. Один из пареньков встал на проезде, взмахивая самодельным факелом, что-то прокричал. Юные львовяне с хохотом принялись подпрыгивать. Стайка светлорубашечной молоди доскакала до тротуара, повернула обратно…

– Кто не скаче, тот москаль! – с восторгом повторял факелоносец.

Одна из машин одобрительно просигналила, остальные покорно дожидались окончания патриотической акции. Марчук вздохнул и дал задний ход. Факелоносец что-то негодующе заорал вслед.

– Номера у нас киевские, – сумрачно пояснил Марчук. – Не любят их здесь.

– Галичина – дивізія героїв! – надрываясь, вопили вслед…

Кружила переулками машина, объезжая шествие. Опергруппу одолевали мысли об ужине и дурном туристическом обслуживании.

– Спросить бы нужно дорогу, – намекнул Коваленко.

– Да, вон остановка, сидит кто-то. Только вы по-русски не говорите, – уже напрямую предупредил украинский капитан.

На кривоватой лавочке сидел ссутулившийся мужчина.

Марчук, открыв дверь, спросил «як на Городецкую виїхати?» – сидящий лишь покосился на номер «Логана» и промолчал.

– М-да, традиция, – насмешливо шепнул Спирин.

Женька, несколько подуставший от туристической жизни, распахнул дверцу:

– Sind Sie ein Einheimiseher? [40]

Мужчина в плаще вздрогнул и быстро встал. Ну, относительно быстро – Женька с некоторым смущением понял, что старикана на ноги поднял – отсвет фар лица коснулся – сплошь морщины. Черт, неудобно получилось, под плащом у деда форма какая-то, медалька и значки блеснули.

– Werden wir zu Gorodetsky Straβe gekommen? [41]

Старик кивнул – судорожно, казалось, шея обломится.

Младший сержант Земляков хлопнул дверью:

– Правильно едем.

Марчук лишь покачал головой…

Старик, замерший в сутулой стойке «смирно» остался позади, оперативники ехали в молчании.

– Это что, заслуженный бандеровец был? Или вообще патриарх-петлюровец? – наконец поинтересовался Спирин.

– Не знаю. Я не разглядел, – буркнул Женька.

Вспоминать почтительно подскочившую старческую фигуру не хотелось. Ну его к черту, этот туризм – вечно не то, что хочется, увидишь.