Юрий Валин - Лейтенант из будущего. Спецназ ГРУ против бандеровцев

Батальонная колонна этого Фессмана столкнулась с советскими танками не совсем в пригороде, а где-то у Ставчан, но это к делу отношения не имело.

Младший сержант Земляков дотянулся до пластиковой миски-вазы и с глубокой печалью, но без особого удивления обозрел крошки, оставшиеся от «Цитрусовых». Вот же жрут товарищи по оружию – утром три пачки было.

В дверь заглянул лейтенант-расчетчик:

– Что там с водой в кулере? Есть?

– Есть. Вафли и печенье того… приговорили.

– Сейчас изыщем что-нибудь, – лейтенант поправил модные очки, оглядел переводчика. – Что-то ты кислый. Замудохали бумагами?

– Вообще жопа какая-то, – пробурчал Земляков.

– Рассосется к выходу. Дух переведи, чайку шарахни…

Лейтенант отправился скрести по сусекам, а Женька купал в кружке чайный пакетик и думал о том, что действительно должно «рассосаться». Полностью вскрыть анкету гадского доктора никак не получится. Имеет смысл побыстрее найти этого Визе живьем и спросить в неофициальной обстановке: что ты, урод, с людьми творил и какими целями руководствовался? И главное, какая связь у медика с проклятой Hopfkucuck, которой теоретически нигде нет, но практически она везде есть?

Дверь на миг приоткрылась, и в пищеблоке появилась Ирина Кирилловна: строгая, в безупречном комбинезоне, волнующе перетянутая ремнем с маленькой, щегольски сдвинутой на левую сторону, «по-иностранному», кобурой. Женька, подперев кулаком щеку, полюбовался на рыжее чудо, по немыслимому стечению обстоятельств считавшееся невестой и без пяти минут женой младшего сержанта Землякова, абсолютно недостойного столь щедрого подарка судьбы.

– Спасать пришла? Надо же, какие у нас чуткие расчетчики.

– Вот еще. Я и так уже шла, да никак не могла из хохлов факс выжать.

– Ты, товарищ Уварова, так не говори больше. Нехорошо. Сопредельные товарищи по оружию на некорректное название «хохлы» могут обидеться.

– Как есть, так и говорю. Вчера у них на связи сидел нормальный боец-украинец – и всё мгновенно летало. А сегодня хохол заступил и тупит. Наверняка умышленно, из майдаунистых саботажников, хорёк упертый.

Земляков не спорил – прохладные ладошки суровой оперативницы второй категории легли на переводческую голову, мягко сжали виски, и это было так приятно, что…

– Ты почему на обед не ходил? – прошептала Иришка.

– Не хочется. Перед самолетом вообще вредно наедаться.

– Сколько еще до того самолета… И вообще я нервничать начинаю.

– Не стоит. Сама знаешь, там боев не было. Ну, практически не было.

Иришка молчала. Все она, конечно, знала. И об оперативной обстановке в районе предстоящих действий группы, и о проблемах с переброской комплекта стартовой аппаратуры. Впрочем, сложностей всегда хватает. Но очевидные сложности, они не очень большие сложности. Куда неприятнее сюрпризы…

Взлетели с «Чкаловского» на рассвете, и ровно через два часа «борт» благополучно сел в колыбели галицийской демократии. Моросил дождик, взлетное поле казалось болотом, и вообще настроение было поганым. Коллеги встречали – подтянутый капитан-украинец в камуфляже поздоровался и не замедлил сообщить, что возникли проблемы с принятием груза – таможня вопросы имеет. Коваленко кивал, расчетчики возмущались, младший сержант Земляков прогуливался под пахучим крылом Ан-12 и представлял, в какой сейчас ярости пребывает тов. Уварова – у Ирки насобиралась целая папка переговоров-согласований с придирчивыми мытнями-таможнями, все вроде бы уладили, и вот опять тормознули.

Впрочем, устаканилось – Коваленко сходил, покивал в кабинете начальника таможни – ощущение угрозы, веющей от немногословного гиганта, нервировало даже очень ушлых людей. Вообще, начальник Отдела в штатском производил сильное впечатление – появлялось в нем что-то ряженое, голливудское. Вполне мог бы в роли полковника КГБ отсняться: любителя играть Чайковского на балалайке и пытать юных либерально настроенных афроамериканок.

Размышляя об афроамериканках и Иришке, младший сержант догадался, что на аэродроме и в полете успел отдохнуть.

Наконец самолет начали разгружать, команда расчетчиков и старший лейтенант Нерода остались наблюдать и руководить, а Женька с начальством слушали оправдания украинского капитана. В принципе было известно, что у незалежных коллег из спецтехники и прочего интеллектуального вооружения имеется лишь пара компов, кабинет в Киеве да пустой ангар в Александровке. Что-то там случилось в их Войсковом Историко-Исследовательском Бюро пару лет назад: подразделение разогнали, кого-то под суд отдали, но потом реабилитировали, наградили, разжаловали, уволили, сдали в металлолом аппаратуру, заказали новую в России, но не смогли полностью оплатить… В общем-то, стране, планирующей по два майдана ежегодно, легкие технические неувязки вполне простительны. Симптомы Психи здесь разнообразны: есть острые очаговые, есть вялотекущие, томительно-бытового характера.

Далее в повестке дня значилась рекогносцировка, но армейский микроавтобус за группой не пришел. Опять же по смутным техпричинам. Загрузились в любезно предложенную украинскими офицерами личную «Рено Логан» – хозяин, капитан Марчук, сел за руль, крупногабаритный Коваленко устроился на «командирском» месте. Наконец выкатились с военных задов «Даниила Галицкого» [36]. Дождь перестал, пробивалось неяркое солнце. Женька, сдавленный между хмурым старшим лейтенантом-украинцем и дверью, слушал пояснения военных гидов, смотрел на бесконечную Городоцкую улицу и размышлял – какого черта командир взял в машину переводчиков, а не командира резервной группы?

Львов выглядел примерно как на фото: ретро с вкраплениями отметин развитого, но уже обветшавшего социализма и аляповато-прогрессивных «евромаркетов». Миновали площадь Григоренко – бывшая Смольки, украшенную зданием областного управления МВД – как положено, серо-решетчатым, угрюмым. В Те времена здесь располагалось городское управление ЗИПО, – впрочем, к моменту прибытия опергруппы в здании будет пусто – смылись нацистские полицейские заблаговременно.

Далее оперативники проинспектировали вполне узнаваемую улицу Леона Сапеги – ныне С. Бандеры, – мимо проплывали часовни и костелы, памятники, «утюг» бывших жандармских казарм, корпуса Политехнического, снова часовни… Пришлось сворачивать – улица оказалась перекрыта – торчал гаишник, за ним виднелся хвост колонны – молодежь пела и что-то неразборчиво скандировала.

– У нас тут мероприятия исторического характера, – с некоторым смущением пояснил капитан Марчук.

– Наслышаны, наслышаны, – пробормотал Коваленко, рассеянно глядя сквозь фигуры в рубахах-вышиванках и немецких штанах-флеках [37].