Евгений Аллард - Если замерзнет ад

— Это вещество продаётся на «чёрном» рынке? Почему полиция не выловит торговцев?

— В городе нет «чёрного» рынка. Все продаётся легально, поэтому бороться не с чем.

— Серьёзно? И наркотики — героин, марихуана?

— Мой дорогой друг, свободный рынок — можно торговать, чем угодно. Без ограничений. Сыворотка А-192 страшнее наркотика, но компания Райзена постоянно наращивает производство. Он считает, что свободный рынок может регулировать все.

— Рынок не может заставить человека честно торговать.

— Это понимают почти все в городе. Но не Райзен.

— Роджер, я могу взять папку? Хочу отнести в редакцию «Трибуны». Пусть опубликуют опровержение, — объяснил Фрэнк.

— Ничего они не будут делать, — бросил флегматично Роджер. — Даже не пытайтесь их заставить.

— Как это? Это же нечестная конкуренция! Не узнав результатов расследования, они сразу написали чушь! Пусть печатают опровержение.

— Вы наивны, мой друг, они не будут делать то, что им не выгодно.

— Роджер, насколько я помню, Райзен заверял в своём философском опусе о праве на свободу слова. Где же тут выполнение его принципов? Это же настоящая цензура!

Роджер достал из стола книжечку, быстро пролистал и начал читать: «Цензура — термин, относящийся только к правительственным действиям. Никакое действие частного лица нельзя назвать цензурой. Частное лицо или агентство не могут запретить человеку высказываться, или запретить какую-либо публикацию — только правительство может это сделать».

— Что за бред? Если они не будут печатать опровержение, значит, они скрывают от людей правду! Причём тут правительство? Если они не напечатают, мы подадим на них в суд!

— Вы думаете, я буду марать руки разборками с этими мерзавцами? — спокойно возразил Роджер. — Я буду заниматься делом.

— Черт возьми, тогда пойду в редакцию «Стандарт»! И пусть Бейкер пожалеет!

Роджер, пристально взглянул на него.

— Сходите в «Городские новости». Эта газета стала популярна, начала оказывать влияние на жизнь в городе. Их спецкор, Тревор Спенсер, великолепно владеет пером, не боится писать правду.

Фрэнк замешкался. Роджер поднял на него глаза, в которых светилась мягкая ирония.

— Я об этом догадывался.

— О чём?

— Это не простое совпадение. Все мысли, которыми вы делились со мной в частных беседах, каким-то непостижимым способом оказываются в статьях Спенсера. Вы хорошо его знаете? Каваллини тоже звонил и жаловался на жизнь. Спенсер просто его уничтожил. Не мог даже предположить, что буду с таким удовольствием это читать. Коллинз должен опасаться за свою жизнь. Каваллини очень обидчив и мстителен.

— Вы совершенно правы, Роджер. После первой статьи люди этого мерзавца избили Коллинза до полусмерти. Запугали. Только потому, что он посмел напечатать чьё-то мнение, не совпадающее с мнением этого извращенца.

— Вы боитесь за Коллинза? — перебил его Роджер. — А бояться вам надо за себя. Вы нажили за такое короткое время столько врагов. Я удивлён, что вы до сих пор живы. Лучше всего, если вы перестанете терять время и приступите к созданию машины, на которой Томсон сможет достойно выглядеть. Этим вы поможете в первую очередь нашей компании. И больше отдыхайте. У меня складывается ощущение, что вы вообще не спите. Если вы потеряете сознание от переутомления, следующая статья в «Трибуне» будет о том, что я безжалостно эксплуатирую своего племянника так же, как своих рабочих.

Фрэнк вышел из особняка и остановился, обдумывая разговор с Роджером. Но через пару минут понял, что не сможет себе никогда простить трусости, если не предпримет попытку.

Через полчаса он уже входил в редакцию «Трибуны». Секретарша, очаровательная девочка, красила ногти и лишь бросила на него равнодушный взгляд, когда он подошёл к столу.

— Эдвард Кармайкл, мне необходимо поговорить с Питером Бейкером, — сказал он.

Девочка зевнула, прикрыв рот ладошкой со свежеокрашенными ногтями и, вздохнув, проронила:

— Запишитесь на приём. На следующей неделе у него, возможно, будет «окно».

Фрэнк взял табличку со стола, прочитал её имя.

— Мисс Норфолк, если вы сейчас же не проведёте меня к вашему шефу, я подам на него в суд за клевету. Понятно вам?

— Что вам нужно, Кармайкл? — послышался густой, низкий голос.

— Мистер Бейкер? — переспросил Фрэнк, увидев выглянувшего из кабинета мужчину с крупным носом с горбинкой, седыми бакенбардами, которые начинались на абсолютно лысой голове и переходили в густые усы, что делало его похожим на императора Франца-Иосифа в старости. — Вы напечатали в вашей газете статью, которая дискредитирует работу завода Род… нашей компании. Я хочу вам показать результаты расследования. Причиной взрыва была не неисправность двигателя, а диверсия.

— Мне совершенно безразлично то, что вы говорите, Кармайкл, — бросил тот равнодушно. — Вы можете трясти какими угодно бумажками, для меня это — пустой звук. Ваш дядя, благодаря своим связям может подкупить всю полицию, и она состряпает любые отчёты. И не тратьте своё и моё время.

Бейкер собрался закрыть дверь, но Фрэнк быстро поставил ногу и вошёл в кабинет.

— Мистер Бейкер, если вы не верите полиции, можете съездить со мной на завод и увидеть, что условия труда рабочих кардинально отличаются от того, что описано в статье. Это клевета!

— Кармайкл, пока ваш дядя договаривался с полицией, вы где-то прятались. Теперь имеете наглость приходить сюда и заявлять, что то, что пишет наша газета — ложь, — высокомерно изрёк Бейкер. — Это мы подадим на вас в суд за ваши оскорбления! И вчиним такой иск, что ваш дядя окончательно разорится!

— Хорошо, я просто хочу поместить в вашей газете рекламную статью, в которой будет рассказываться о продукции нашего завода, — медленно, разделяя каждое слово, проговорил Фрэнк. — Это будет оплачено по вашим расценкам. Или повышенным. Как скажите.

— Вы хотите подкупить меня, Кармайкл? — спросил Бейкер со злорадной усмешкой. — При мисс Норфолк предлагаете мне взятку? Мне?!

— Мистер Бейкер, я хочу оплатить ваши услуги, — произнёс сквозь зубы Фрэнк, стараясь не разозлиться и не вмазать по лысой макушке, которая маячила у него на уровне груди. — Разве вы не заинтересованы в моем предложении? Я оплачиваю ваш труд и труд ваших сотрудников.

— Кармайкл, человек должен руководствоваться собственными рациональными интересами, если хочет вступать с кем-то в отношения купли-продажи, — высокомерно заметил Бейкер. Эти отношения должны быть добровольным, а вы принуждаете меня принести репутацию моей газеты в жертву ваших неблаговидных интересов.

— Я так понимаю, мистер Бейкер, понятие свободы слова для вас пустой звук? Или вы решили отменить первую поправку? — спросил Фрэнк насмешливо. — Пусть ваши читатели сами разберутся, неблаговидные у меня интересы или нет.