Евгений Аллард - Если замерзнет ад

— Кому показать? Блейтону? Или Райзену? — спросил Роджер насмешливо. — Или решили покрасоваться перед Камиллой?

— Почему вы думаете, что я настолько тщеславен? Мне не пятнадцать лет, чтобы прыгать с крыши ради девочки, в которую влюблён. Я просто хочу довести дело до конца. Проверить в первую очередь себя! Будет Камилла на стадионе или нет, мне плевать.

— А как у вас с мисс Веллер? — спросил Роджер, чтобы увести разговор от неприятной темы. — Вы говорили, что собирались открыть для неё театр.

Фрэнк, склонившись над ограждением, через паузу проронил:

— Ирэн очень хорошая, милая, добрая, нежная. Готовит прекрасно. Я снял помещение для неё, там идёт ремонт. Зал, правда, небольшой. На триста мест. Но акустика прекрасная, и удобно расположено. Ей понравилось.

— Ну и отлично. Потренируйте ещё Томсона, — предложил Роджер.

Фрэнк мрачно подошёл к пульту, включил городской режим, и спустился на трек. На поле начала быстро прорисовываться объёмная модель города, вырос каркас зданий, сверху его закрыла матовая плёнка, будто тонкая медицинская перчатка, лишь условно отразившая выпуклости и выемки, но через полминуты материализовалась в стекле, камне и металле. Фрэнк прыгнул в машину и вместе с Томсоном они стали носиться по условным «улицам» города. Роджер с долей зависти наблюдал за их «игрой», когда то одна, то другая машина вырывалась вперёд, входила в поворот на полной скорости, сжигая покрышки, выскакивала неожиданно из незаметного «переулка».

— Ну что, куда теперь? — спросил Роджер, когда Фрэнк подошёл к нему, усталый, но счастливый.

Сев рядом, вытирая пот со лба, он ответил:

— Хочу съездить, посмотреть, как идёт ремонт здания, в котором будет приют. Мне кажется, они там слишком долго возятся.

— Лучше будет, если вы отдохнёте, — предложил Роджер.

— Зачем? Если в ралли участвовать не буду, вообще не пойду на стадион. Целыми днями буду отдыхать, — бросил язвительно Фрэнк.

— Обиделись? — усмехнулся Роджер. — Напрасно. Надо уметь «держать удар» и не обращать внимания на дураков, которые пытаются вынудить вас принять участие в «игре со смертью». Шансы не равны. Честный человек всегда проиграет мерзавцам. Лучше уклониться от схватки. Не хочется все потерять из-за вашего глупого тщеславия.

Бросив взгляд на поле, которое теперь превратилось в заброшенный карьер, с кучами глины и цемента, где носилась машина с Томсоном, Фрэнк тяжело вздохнул и поплёлся в гараж.

Через полчаса он уже увидел здание, заставленное лесами, где суетились люди. Он облазил всю стройку, снизу доверху, стараясь не пропустить ничего. Проверить каждый уложенный кирпич, каждый наличник и дверной проем.

Перемазанный с ног до головы извёсткой, кирпичной пылью, и краской, он спустился вниз, чтобы проверить установленные двери.

Знакомый голос вырвал его из задумчивости.

— Эдвард? Почему ты сам этим занимаетесь?

— Камилла? Что ты тут делаешь?

— Проезжала мимо, — спокойно объяснила она. — И была удивлена тем, что здесь делает племянник лорда Кармайкла.

— Я решил кое-что проверить, — буркнул он.

— И что это будет? Новый цех?

— Приют, для бездомных.

— Приют? — нахмурившись, переспросила Камилла, из голоса сразу исчезла доброжелательность. — Неужели сэр Роджер согласился на это? Разве ты не понимаешь, что этим вы поддерживаете бездельников и паразитов, которые не умеют ничего делать, кроме как беспробудно пить и попрошайничать?

— Камилла, тебе так нравится теории твоего мужа о том, что благотворительность — это зло? — бросил Фрэнк с досадой.

— Это не теории! — воскликнула горячо Камилла. — Реальные моральные принципы людей, которые могут отличить добро от зла. И не хотят платить жизнью за жирного, рыхло-равнодушного калеку, ублажающего себя алкоголем.

— Кто тебе сказал, что я плачу жизнью? Я только стараюсь немного помочь. Эти люди не бездельники. Они просто не вписались в общую систему. Если кто-то потерял здоровье на работе, почему его надо бросать на произвол судьбы?

— Если человек не в состоянии заработать себе на жилище, значит он бездельник, который никогда в жизни не напрягался. Эти паразиты будут требовать от вас, что бы вы выполняли все их желания. И вы не дождётесь от них ни признания, ни уважения, ни благодарности. Никогда. Они будут только требовать и требовать.

— Извини, Камилла, мне надо переодеться, — Фрэнк решил прервать этот бесполезный спор.

Он вернулся в подсобку, сбросив рабочую одежду, встал под душ. Этот разговор оставил тяжёлое чувство. То, что Фрэнк считал естественным проявлением человеческой натуры, в этом странном месте вызывало враждебность и недоверие.

Он очень надеялся, что Камилла уйдёт. Но вернувшись, с досадой увидел, она по-прежнему поджидает его. Хотя теперь выражение её лица изменилось. Она скорее выглядела смущённой, чем раздражённой.

— Эдвард, возможно, ты прав, — проговорила она, чуть запинаясь. — Бывают такие разные обстоятельства, когда люди теряют работу или дом. Им негде жить. И это снимет напряжение. В городе. Я понимаю, — она замолчала, ожидая от него ответных слов. — Эдвард, давай вместе поужинаем, — она решилась сказать это сама. — Здесь поблизости, в кафе «Золото майя».

Фрэнк только сейчас осознал, почему Камилла оказалась здесь. Откровенное, бесстыдное желание светилось в её глазах совершенно ясно и отчётливо.

Они зашли в кафе с огромной неоновой вывеской из сверкающих золотых монет. Нашли свободное место, в самом дальнем углу.

Она взяла коктейль, который услужливо поставил официант, и уже обычным тоном спросила:

— Скоро ралли, ты будешь участвовать?

— Я хотел. Но Роджер против, — проворчал он, эта тема раздражала сильнее, чем прежняя. — Считает, это небезопасно.

— Значит, это правда, что машины вашей компании ненадёжны, — проговорила она задумчиво.

— Камилла, это чушь! Наши машины надёжны, устойчивы на абсолютно любом дорожном покрытии. Безопасней любой другой машины в городе. Я могу продемонстрировать это любому! Я ручаюсь головой за каждый винтик!

— Что ты кричишь? — удивилась она. — Я просто знаю, к Алану приходил Блейтон и требовал снять машины компании сэра Роджера с гонок. Потому, что ты не будешь выступать.

— Роджер просто боится за меня. У нас на заводе произошла диверсия. Он думает, что хотели убить меня. Поэтому запретил мне участвовать. Конкуренты могут пойти на любой шаг. Вот главная причина.

— Он прав. В первую очередь ты должен думать о собственной безопасности. Никто не должен жертвовать своей жизнью ради других. Человек существует только ради себя самого. Стремление к собственному счастью — величайшая моральная цель.

Фрэнк до хруста сжал зубы, чтобы не брякнуть что-то грубое с досады. Камилла опять вернулась к изложению идеологической системы Райзена.