Андрей - Сердце Агрессора

— Тростниковый Ад?

— Там острова и хижины охотников. В такую жару — прохладно, и жратва сама прибегает. Я как–то там…

— Ты давай–ка ЗДЕСЬ проложи–ка курс к островам! Да поторапливайся, если не хочешь, чтоб я тебе «ЗОЛОТЫЕ ГОРЫ» пообещал, а я свои обещания обычно выполняю!

Амбал–штурман сделал серьезную обиженную рожу. Попробовал сделать умную, да у него ничего не получилось. Он совсем загрустил и пошел выполнять приказ.

Я чувствовал, что Реутов уже почти у меня в руках. Я даже представил его: высокого, русоволосого, битком набитого мышцами и смертью. И его глаза! Под его «ласковым» взглядом хотелось стать маленьким–маленьким, забиться в щелочку и сидеть там, пока он не пройдет своей дорогой. Он чужой этому миру, и взгляд у него чужой. Его взгляд обдает космическим холодом и в тоже время обжигает лазерным лучом. Он прилетел на своей звездной лодке, черт бы побрал наших ученых, до сих пор не сумевших открутить хотя бы один винтик, завоевать нас. И могу признаться: хотя ему и не удалось это сразу, но того и гляди получится. Его почему–то не выдают горки и хоккайдцы, геологи на Ла Легране не горели желанием поделиться своими впечатлениями о нем. Но сволочей везде много.

…Ганс Кукушкинд например…

И тут я пожалел, что обидел штурмана. Он–то особых симпатий к Реутову не испытывал, правда и полицию явно недолюбливает… Но, тем не менее, его мышцы и тупая голова могли пригодиться.

Словно услышав мои мысли, штурман вновь появился в салоне. Рожа еще сохраняла остатки серьезности, но он не был злопамятным, этот большой ребенок.

— Готово, офицер! Через десять минут будем на месте, — он дал мне ровно десять минут на завоевание его симпатии, и я не терял времени даром:

— Молодец, парень! Когда вернемся в город, я доложу сержанту Кэну о тебе, как об отличном профессионале! — ему совсем немного оказалось надо. Простая примитивная лесть. Ему польстили, и он расплылся в улыбке, как куча навоза под дождем. Пришло время сказать ему, что я хочу от него:

— Я думаю, тебя ждет повышение! — на его счастливую рожу стало трудно смотреть из–за ослепительной улыбки. — А сейчас, на островах, я тоже хочу отблагодарить тебя и показать, что сожалею о своей грубости. Ты пойдешь со мной арестовывать особо важного вооруженного преступника! Он убил нескольких стражников, и теперь именно тебе я поручаю столь почетную обязанность — защелкнуть на его руках наручники!

Наверняка он раньше считал работу полиции грязной работенкой, но теперь все смешалось в пустой голове.

— Спасибо, офицер! Вы так справедливы!

Вода в озере заметно посветлела, и вскоре под плоским брюхом гравилета уже шелестели разросшиеся в мелководных протоках между островами тростники. Пилот, получив соответствующие указания, сразу завис над тем из островов, с которого поднимался столб дыма. В лагере охотников копошилось чуть больше десятка фигурок. Это устраивало меня: Реутов мог постесняться применять свои способности при людях. Хотя, как знать, что взбредет в голову загнанному зверю.

Минута снижения — и я уже явственно различал ЕГО, моего не желанного врага. Он, заметно возвышаясь над головами нормальных охотников, так же, как и они, заслонив глаза от солнца рукой, смотрел вверх на нас. И я, чувствуя в себе восторг охотника, загнавшего зверя, сказал ему, глядя на него сверху вниз:

— Здравствуй, Реутов! — и сразу услышал прямо в мозгу:

— Здравствуй, Энтони Ранги. Спускайся, поговорим!

Я достал крупнокалиберный плазменно–импульсный пистолет, поставил переключатель на самый максимум и ответил на вызов:

— Спешу, Реутов. Спешу!

— Офицер, звездолет землян начал посадку на «Смерть»! Шифровка из центра! — услышал я, когда полозья коснулись земли. Уже взявшись за ручку двери, я задумался на минуту и сказал:

— Передайте в центр, что дело сделано. Я его нашел!.. Штурман, за мной!

Я спрашивал себя потом, уже много позже, почему не заставил охотников, вооруженных до зубов, перестрелять весь экипаж летающей машины, на которой прилетел Ранги? Почему я не заставил поссориться половину народа этой планеты с другой половиной? Что меня удерживало? Может быть, уже именно тогда, восхитившись волей к жизни у этих начиненных болезнями и пороками людей, их умением среди убожества и грязи создавать кусочки прекрасного, вроде той фантастически красивой комнаты в Хоккай—До, мое подсознание приказало мозгу закончить завоевание и заняться освобождением? Кто знает, кто знает! Как теперь, когда прошло столько времени, узнать это.

А тогда, наблюдая за посадкой летающей машины, я и не предполагал, что повлечет за собой это событие. Разве мог я заглянуть в свою судьбу. Кто, кроме Джо может это!?

Я, как хорошо отлаженный механизм разрушения, обсчитывал варианты действий, учитывая новую информацию о посадке звездолета землян. Из разрозненных мыслей людей с гравилета я узнал, что конвиктяне не любят визиты землян, что звездолет только начинает садиться и до полной посадки еще далеко. Что командир корабля и три старших офицера были для коменданта планеты начальством. И что визиты эти крайне редки для колонии и огромные толпы народа стекаются к посадочной площади, считая это, прежде всего, развлечением.

После скоротечных размышлений я решил, что должен оказаться на месте посадки звездолета и поговорить с капитаном землян. Я еще не знал, каким образом добьюсь этого и что ему скажу, но это решение определило дальнейшие действия.

Гравилет сел. Стальная дверь отъехала в сторону, и на песок выпрыгнули двое: мистер Ранги, сумевший обмануть меня во время нашей первой встречи, а за ним, зачем–то утруждая себя тяжеленным скорострельным оружием, крупный мускулистый мужчина с разумом маленького мальчика.

Сзади, неслышно для уха, подошел Хокки — Хоккимацу получил новое имя из уст Ларри.

— Мастер, это враги? — спросил он на всеобщем языке.

Он оказался способным учеником и уже сносно говорил. Ларри, прилежная учительница, была довольна.

— Не спеши драться, Хокки, — процедил сквозь зубы Поль Ржечек и приподнял ствол своего ружья. — Ребята сейчас зарядят ружья! Твоему Мастеру здесь ничего не грозит.

— Какой разговор!

— Чтоб грязные фараоны хорошего парня…

— Закон гостеприимства…

Охотники, как оказалось, вовсе не собирались меня так просто отпускать навстречу судьбе. Они немного мешали, но их желание помочь меня даже растрогало.

Разговаривать с Ранги пошел Род, хилый на вид мужичонка, таящий в себе огромную силу воли, да к тому же, мастер по части разговоров.

Род сразу учуял, кто из двоих стражников главный, подошел к Ранги и, уперев ему в грудь свой тонкий жилистый, желтый, прокуренный палец, заявил: