Андрей - Сердце Агрессора

Я уже думала, что придется идти пешком обратно в город. Что я никому не нужна, но тут через горы пыльных мешков с провизией перелез сам пыльный, как мешок, мускулистый, почти как Реутов, одетый в черную потертую кожаную одежду баггмен. Остальные свободные жители города шоферов все еще толкающиеся здесь в ожидании чего–то, почтительно расступились, давая ему дорогу. Этого человека уважали, и мне это понравилось. Я даже захотела, чтоб он забрал меня к себе в дом. И не потому, что так уж жаждала стать его рабыней, а потому что устала, была голодна, и терпеть не могла неизвестности. Да и мысли о Реутове разрывали сердце.

Уважаемый баггмен подошел прямо ко мне, внимательно осмотрел, как осматривают у нас охотники шкуры крокодилов и спросил:

— Как жизнь, красотка?

— Паршиво, красавчик, — я не любила когда надомной так грубо шутили. Впрочем, и сейчас не люблю.

— О'Кей, — сказал он. Мой ответ ему, наверное, понравился. — Что ты умеешь делать?

Но мне не понравилось то, что понравилось ему:

— Все, кроме как заниматься любовью и летать.

— О'Кей! Кое–чему мы тебя со временем научим, а кое–что тебе и не понадобиться.

Итак, он забрал меня к себе. Но не затихли еще последние звуки смеха, вызванные его шутками, как на площадь влетел, подняв тучу пыли, автомобиль. Чем больше оседало серое облако, тем чаще билось мое сердце: в багги стоял Реутов.

— Что случилось? Кто этот человек? — спросил мой, вроде как хозяин, у водителя подъехавшего багги.

— Он сказал, что его выбросили с багги на переправе. Он пришел, чтоб найти свою дочь. Он уверяет, будто бы она здесь. Что нам с ним делать? Спайк?

Ну, вот теперь я знала, что моего хозяина звали Спайк.

— Что–то мне не особо вериться, что такого громилу выбросили за ненадобностью на переправе. Кто его вез?

Показался тот шофер, которого я уговаривала не бросать Иль на полдороги.

— Это правда, — сказал он. — Но он был весь израненный и я не был уверен, что выживет.

— Хорошо, — сказал Спайк. — Ну, раз этот придурок пришел сам, его нужно к кому–то определить…

Пока шофера шумели, выспаривая себе Реутова, я быстро рассказала Иль, что тут со мной произошло в его отсутствие.

— Пока пусть так и будет, — сказал Иль только мне. — При первой же возможности мы вернемся в город. Значит, тебя здесь никто не обижал?

Я стала уверять Реутова, что со мной все в порядке, но тут в шуме толпы появились какие–то новые оттенки, и я прервала объяснения.

Люди расступались, и в результате этих народодвижений, к вновь прибывшему багги подошел живописнейше одетый человек. Он не был стар, но голову украшали пряди волос соперничающие в чистоте цвета со снегом. Лицо было покрыто загаром, необычайно сильно даже для вечно шатающихся под солнцем шоферов, словно он был негром или полукровкой. Его лицо было строго европеоидное, а одежда полностью искусственного происхождения.

— Это скафандр, — сказал мне Реутов, и я не могла ему не поверить.

Скафандр был весь увешан приборами и приборчиками, какими–то индикаторами. Некоторые, и стрелок то уже не имели. У меня возникла мысль, что он просто не в своем уме, как не в своем скафандре, но Реутов меня сразу опроверг:

— Этот человек занимается лечением баггменов и их детей.

Я догадалась, что этот человек — колдун.

— Раз уж так много баггменов хотят заполучить этого человека, то пусть его возьмет Кинг, — сказал Спайк, и показал темным пальцем с большим грязным ногтем на колдуна.

— Я обойдусь без твоих подсказок, баггмен Макфлай, — немедленно откликнулся колдун.

И мне почему–то показалось, что Кинг не обошелся без подсказок Реутова. Не зря ведь Реутов спросил меня, что значит слово «колдун». Я объяснила, что это «человек способный совершать чудеса, добрые и злые». Наверняка Реутов захотел узнать, что это за способности.

— Я пришел сюда за этим домкром, — воскликнул Кинг и вытянул одетую в пластиковую перчатку руку в направлении Иля.

— Так показали священные спидометры! — я нисколько уже не сомневалась, что теперь священные спидометры будут показывать то, что пожелает Реутов.

— Тем более. Тем более! — пробормотал Спайк Макфлай и, положив мне руку на плечо, произнес:

— Пойдем, красотка. В моем доме пора навести маломальский порядок.

— Иди, Ларри! — разрешил Реутов. — Если, что я буду недалеко.

В стороне от остальных хижин стояло десять строений капитанов. Одним из руководителей вечно готовой к войне орды баггменов был Спайк Макфлай. Одним из домов на возвышении был его дом.

Мы уже входили в заваленный разным техническим хламом двор его дома, когда он вдруг сказал:

— Хотел бы я знать, кто этот парень… Надо же, пришел сюда за своей дочерью!..

— Его зовут Иль Реутов. Он был почетным гражданином Хоккайдо, потом лучшим охотником Ореховой долины, потом первым в истории Конвикта человеком, открывшим Бункер землян.

— Удивительная судьба. Откуда он родом?

— Этого не знает никто, кроме меня, а я предпочитаю держать язык за зубами.

— А откуда знаешь ты? — Спайк остановился в дверях своего дома, удивленно глядя на меня.

— Я его дочь, — выдохнула я, с интересом поджидая его реакции.

— И это за тобой он пришел сюда? — удивился еще больше Спайк.

— Скорее всего. У него нет здесь других дел.

Шутка сняла его напряжение.

— Зато у тебя есть другие дела здесь, — он показал в темную глубину дома. — Как тебя зовут?

— Ларри Реутова, а тебя?

— Спайк Макфлай. Я не обижаю домкров, если они не обижают меня! За работу! — баггмен вовсе не боялся Реутова. Он просто был хорошим человеком.

Сначала я умылась сама. Потом вымела всю сложившуюся со времени постройки жилища пыль из углов на улицу.

— Если закрыть дверь, то я тебе, пожалуй, помогу, — вдруг заявил Спайк до этого праздно шатающийся по дому.

Я критически осмотрела его покрытую пылью и маслом одежду, потом тоже самое проделала с захламленным двором и сказала:

— Лучше закрыть ворота.

Спайк кивнул и закрыл тяжелые глухие створки. Он даже не догадывался, что его ждет в следующую секунду.

Но вот секунда прошла и ведро воды, выплеснутое ему на голову, вызвало у него приступ безудержного смеха. Мы продолжили работу вместе, то и дело прерывая ее, чтоб посмеяться над очередной шуткой. Я вовсе не чувствовала себя рабыней и Реутов знал это. Он умел читать мысли.

Эти насекомые так меня достали, что я почти не спал. Маленькие, серенькие, плоские такие. Даже и не разглядишь–то сразу! Но вот цапнет и весь сон как рукой снимает. Первая тварь меня укусила в тот момент, когда я первый раз после ареста решился съесть принесенную надзирателем пищу. Я разлил похлебку по всей камере, сам весь измазался и получил по шее от стражника, потому что капли варева попали и на него.