Андрей - Сердце Агрессора

И каждый подумал, что это он и есть — этот счастливчик.

— А куда девается дас после смерти? — спросил я у Ната, неторопливо шествуя по плитам космодрома, так чтобы дас не отставал.

— Всех искателей сжигают, — печально чирикнул малыш.

— А душа?

— Дух искателя? Дух получает самое большое поле для поисков — одну из звезд… А люди?

— Душа человека отправляется на небо.

— Просто в атмосферу?

— Нет… на небо… Во все то, что не планета. Весь космос!

На этот раз Нат понял. Он что–то чирикнул и замолк. Несколько минут мы шагали молча.

— Ваша раса вдвое моложе искателей и в десять раз моложе люмори… но вам всегда достается самое лучшее! — наконец угрюмо пропищал дас.

Мне не хотелось с ним спорить. Мысли в голове бегали возвышенные: о жизни, о смерти, о душе… И все же я ответил.

— Нам и нужно всегда больше других.

Нат не успел ничего больше сказать, мы подошли к звездолету лорда.

Вход в корабль охранял отряд солдат СПП. И именно охранял, а не просто болтался вокруг. Бойцы заняли ключевые позиции, из бронированных плит составили огневые ячейки и пропускной пункт. С первого же взгляда было видно, что солдаты настроены решительно и обладают силой для отражения любого нападения. Все вроде было правильно, за исключением одного. Зачем в столице Федерации, на базе войск Федерации, в космопорту Федерации, солдаты Федерации так серьезно охраняли звездолет Федерации. Не говоря уже о том, что ни одна Автономия конечно же не получит лицензию на войну с Новой Океанией, ни одно государство никогда не рискнуло бы напасть на Центропен… Такая серьезная охрана одного отдельно взятого корабля заставляла задуматься, и появляющиеся мысли были отнюдь не светлые и радостные.

Нас солдаты пропустили без всяких вопросов. Лорд Де Вега уже ждал и охрана была предупреждена. Мы прошли извилистым путем между бронеплитами, поднялись по грузовому пандусу в корабль, были десяток раз просканированы и наконец оказались в объятиях хозяина. Лорд был высоким полным мужчиной неопределенного возраста, от сорока до восьмидесяти лет, с редкими светлыми волосами и простым открытым лицом. По одежде, лицу и осанке определить принадлежность этого человека к аристократии было просто невозможно.

Когда он вдоволь нахрустелся моими костями, объятия–то его были медвежьими, он нагнулся к дасу, что–то ему чирикнул, чем вызвал восторженный птичий гомон в ответ и после этого пригласил нас пройти в кабинет.

— Луис—Альберто, передай капитану и охране, что мы немедленно взлетаем, — попросил — приказал он нашему водителю. И добавил, когда тот скрылся за поворотом коридора:

— Это моя правая рука, Луис—Альберто Парьедо. За него я могу поручиться. Он… да и вся команда «Санто—Доминго» не работает ни на одну разведку мира. Это самые надежные люди в Федерации!

Тем временем мы дошли до его каюты — кабинета. Лорд тщательно запер дверь, усадил нас в кресла, причем у него нашлось складное седалище даже для даса, что вызвало новый приступ воробьиной болезни, и включил противоподслушивающее устройство.

— Так, на всякий случай, — пояснил, грустно улыбнувшись, лорд — медведь. — Мало ли чего еще придумали технические колдуны Брауна.

У меня было так много вопросов к лорду, что выяснение, какой такой Браун имеется в виду, я отложил на потом.

— Потом будешь благодарить, — быстро проговорил лорд, стоило мне только открыть рот.

Даже стало немного стыдно за себя. Ведь поблагодарить своего освободителя я совсем забыл и открывал рот вовсе не для этого. Я собирался начать задавать вопросы, но у меня, как выяснилось, не было ни единого шанса.

— Твоя бабушка достаточно много сделала для меня, чтобы я чувствовал себя перед ней в долгу, — пояснил Де Вега. — Маленькая услуга тебе, не искупает всего долга…

— Я должен связаться с Сингрид! — наконец–то сумел я пробиться сквозь словоизвержение профессионального политика. — У меня для нее есть важное сообщение.

— Боюсь, мой друг, тебе не удастся это сделать, — трагически воскликнул лорд, и без предупреждения свалился в несчастное, тоскливо застонавшее кресло. — Мадам Улафсон арестована и заключена под домашний арест без связи с внешним миром…

— Тогда с капитаном Карриотом…

— Он находиться сейчас на гауптвахте Первой гвардейской штурмовой дивизии.

— Тогда…

— Тебе не удастся связаться ни с кем… И думаю, не нужно и пытаться!

— Да, черт возьми, что же происходит?

— Это и я хотел бы знать! Я могу сообщить, други мои, только симптомы, а диагноз поставить не в моих силах. Однако мне кажется, что весь мир сходит с ума, причем прямо на глазах… Не самое лучшее время для отлета, но возможно это последний шанс уличить этого скользкого гада — Брауна и его поганый институт в нарушении Закона Федерации!

Я, наконец, понял, какого Брауна он имел в виду. Федерация знала только одного достаточно скользкого и достаточно гадкого Брауна имеющего свой собственный институт. Но в тот момент меня больше интересовало мое личное положение, чем все Брауны и институты, сколько бы их не было.

— Так, что случилось с этим миром? — нахально прервал я политика, громко, возмущенно, пыша праведным гневом кричащего о каких–то террористах, индейцах, их легендах, химическом оружии и о прочей бредятине. Лорд умолк на полуслове, секунду другую недоумевающе разглядывал меня — посмевшего прервать столь возвышенную речь. Потом смущенно прокашлялся, видно сообразив, на сколько мне все равно до проделок нехорошего хозяина противного, существующего, как бельмо на глазу у здорового, но немного сумасшедшего тела Федерации, института. Не трудно было догадаться, что больше всего занимало лорда. Видимо он считал борьбу с ненавистным Брауном основной целью своей жизни. Интересно, что он будет делать победив?

— В Центропене начинаются волнения народа, — деловито и неожиданно покорно сообщил политик, сменив тему разговора в интересующую меня сторону. — Во всем винят конвиктян и некоторых их приверженцев, предателей — землян…

Лорд мельком взглянул на меня.

— …Предводителем бунтовщиков называют некоего Найджела Зана… У тебя нет однофамильца?

Я покачал головой. Просто покачал, хотя было огромное желание уйти в город и найти автора этого бреда. Сначала спросить каким это образом я мог что–то там учинять сидя в тюрьме, а потом вырвать ему пакостливый язык. Стало понятно, почему некто так стремился лишить меня жизни, стоило только выйти за ворота тюрьмы. Живой, я был угрозой для них, мертвый, стал бы просто символом.

— Заседания Совета Федерации отложены на неопределенный срок. Военный флот Земли приведен в полную боевую готовность. В Земной Республике объявлено чрезвычайное положение… Ты что–нибудь понимаешь, сынок?