Андрей - Сердце Агрессора

Слава Богу, на этот раз его все–таки проняло. Конечно, заходить одному ко мне в камеру он не рискнул. Слава специального отряда охраны Президента сослужила мне плохую службу. Впрочем, я был готов к этому, меня только немного беспокоило, на сколько же долго он будет бегать за подмогой. Все–таки я был уже далеко не мальчик, и перспектива провисеть над дверью на стене, держась только кончиками пальцев рук и ног, целый час, меня не привлекала.

Мою охрану подвела не плохая выучка и не привитая в армии несусветная тупость. Всему виной была военная психология. Каждое военное подразделение, тем более такое, как гвардия, стремится привить своим солдатам сознание исключительности, элитности. За годы службы эта глупая идея плотно укореняется в маленьких мозгах дуболомов–суперменов. А тут такой замухрышка, как я открыто чихает на их гонор. Нет. Этого они долго выдержать не могли. Чего я и добивался.

Их оказалось всего трое. Все–таки они так и не смогли поверить, что на каждого льва найдется укротитель. Заранее предвкушая расправу, быстро отключили сигнализацию и, потрясая дубинками, вбежали в камеру. Еще пушки с собой взяли…

На их месте я бы дико закричал. Во всяком случае, поднял бы тревогу! А так, я падаю сверху и сразу вырубаю одного, а другие с открытыми ртами смотрят. И хоть бы пискнули. Правда, когда второй улегся рядом с первым, последний, кажется, это оказался мой злосчастный надзиратель, все же попытался крикнуть. Это делает ему честь, армия выбила еще не все мозги из его головешки.

— Только попробуй, — шепнул я ему, и он поверил, не шучу.

Он с испуганной рожей кивнул, и в этот самый момент его свалил мой самый быстрый удар. Скукотища…

Я аккуратно уложил их вдоль стены, связал портупеей, заткнул рты, вышел и включил сигнализацию. Сенсоры почувствовали, что в камере находиться, как и раньше, живой человек, и обрадовано замигали зелененькими огоньками. Мне оставалось только натянуть поверх своего костюма позаимствованный у охраны мундир и спокойно выйти за ворота базы Первой гвардейской штурмовой дивизии.

До города я мог добраться лишь двумя путями: на машине дивизии или на обычном рейсовом гравитобусе. У меня было достаточно времени полностью продумать план побега так, что на военный транспорт даже не взглянул. Сразу направился к общественной остановке. По пути подарил каким–то чахлым кустикам мундир гвардейца. По моему глубокому убеждению, они были вполне достойны носить форму — уровень интеллекта тот же. В гравитобус я вошел уже вполне гражданским человеком.

В столице я несколько раз пересел с буса на метро и обратно, пока не убедился в отсутствии слежки. Хотя и был уверен, что до обеда побег замечен не будет, но все же подстраховаться не мешало.

Следующим этапом была смена одежды. В столице, по меньшей мере, сто тысяч магазинов готового платья. Подходил любой из них, но вот с деньгами было плоховато. Банковский счет слишком легко проследить, а в карманах наличности не хватило бы даже на носовой платок. Пришлось воспользоваться счетом Сингрид.

— Муж и жена — одна сатана, — пояснил я удивленным продавцам и вышел на улицу уже элегантно одетым преуспевающим бизнесменом. Войдя во вкус растранжиривания будущего приданого, купил себе еще и гравимобиль.

Вдыхая аромат новенького салона машины, вспомнил о совести. Не хорошо все–таки без спроса брать чужие деньги. Мне захотелось немедленно увидеть директора и попросить у нее прощения.

— Представляю, как она удивится, — хмыкнул я и поехал знакомиться с ближайшим окружением арестованной дамы.

Ее дом был большим. По сравнению с моей хижиной, даже очень большим. Его строили в расчете на всю семью. У Сингрид и была большая семья, но дети выросли и разлетелись, а внуки не слишком донимали строгую бабушку. Так что большой дом был почти пуст. Лишь Найджел иногда, через туннель к пирсу, приводил очередную девушку. И то, только в то время, когда хозяйка была на службе. Мальчик считал это большим секретом, и мы с Сингрид между собой слегка над ним подсмеивались.

Если бы Президента охраняли так, как сторожили директора, этого поганца давно бы укокошили. А меня отдали бы под трибунал…

Дом охраняло четыре человека. Один изображал из себя садовника и целенаправленно уничтожал газон перед фасадом, поливая его в миллионный раз из шланга. Лужи даже не успевали высыхать, но его это не заботило. Второй, тенью бродил по прихожей. Как у него самого–то голова выдерживала скрип рассохшегося паркета! Третий ругался на чердаке с гадящими ему на голову голубями, а четвертый тупо разглядывал сияющий, как новогодняя елка пульт сигнализации. Сенсоры были замаскированы под осветительные прожекторы по земле вдоль всего дома. Ну и конечно, еще двое лентяев загорали в машине за углом в переулке.

Все это нагромождение бестолковости было настолько явно, что я даже растерялся. Потом последовательно обрадовался, насторожился, чертыхнулся, улыбнулся и подмигнул самому себе в зеркало заднего вида. Это я обнаружил единое сенсорное поле, окружающее дом по периметру. Все–таки Сингрид была достаточно важной персоной, чтобы за ее жилищем наблюдали еще и со спутников. От напряженности поля даже листва на декоративных кустах не трепетала на ветру.

— Придется потерпеть до ночи, — пояснил я ситуацию своей хохотушке — совести. — Одному мне в дом не пробраться.

На это совесть любезно напомнила, что я все еще являюсь командиром единственного в своем роде подразделения, и в моей власти было отменить отпуска своих людей.

Приближалось время обеда. Желудок уже напомнил об этом. Не было смысла спорить с собственным органом, и я отправился в один хорошо известный всей моей команде бар.

Оставался еще один вопрос, ответ на который весьма меня занимал с самого ареста. Провал! Разгром заговорщиков был молниеносен и всеобъемлющ. Избежать ареста никому не удалось. В течение одного дня каждый член закрытого «клуба» был арестован, отделен от других и от работы. Домашнее заключения без связи с внешним миром. Какое еще более жестокое наказание, кроме физического, можно было придумать для повелителей информации! Информационное голодание сродни клаустрофобии. Как будет чувствовать себя человек в течение многих лет переваривающий бездну сведений и вдруг оказавшийся наедине со своим домом и самим собой. Можно просто сойти с ума…

Ни один член клуба предать остальных никогда не решился бы. Во–первых, об этом немедленно узнали бы остальные, а во вторых, клуб действовал долго, и мы с Сингрид проверяли всех часто и тщательно. Так, что с этой стороны предательства быть не могло. Возможность прослушивания я тоже отмел сразу. Собрания всегда проходили у меня дома, а за свой дом я ручаюсь.