Виталий Держапольский - Псарня. Первая кровь

«Потом спрошу», — решил мальчишка и тоже постарался заснуть.

09.05.1948

Рейхскомиссариат «Украина».

«Псарня» — первый детский военизированный интернат для неполноценных.

— Итак, засранцы, прочистите уши и слушайте, что я вам скажу! Повторять не буду! — надрывал глотку Роберт Франц, старший мастер-наставник военизированного интерната для неполноценных. По-русски он говорил чисто, без малейшего акцента. — Вам, уроды, неслыханно повезло — вас вытащили из дерьма, которым вы и являетесь! Но… — Он сделал многозначительную паузу, а затем продолжил: — Лично фюрер дает вам, скотам, уникальную возможность принести пользу Новой Германии. Служить фатерлянду большая честь даже для немецких солдат…

— А мы-то тут при чем? — донесся до наставника нахальный мальчишеский голос. — Пусть предатели навроде тебя под немцев прогибаются! А я не буду!

— Это кто у нас такой умный? — Рыскающий взгляд наставника пробежался по разношерстой мальчишеской толпе.

— Ну, допустим, я! — развязно ответил все тот же голос.

— Тогда шаг вперед, смельчак! — Роберт наконец увидел наглеца. Мальчишка, смело глядя в глаза наставнику, вышел из строя. — Имя, фамилия! — рявкнул Франц.

— Владимир Путилов, — не испугавшись, все так же нагло ответил пацан.

— Значит, Вольф, — задумчиво произнес старший мастер-наставник, размышляя, как ему поступить с зарвавшимся подростком.

— Сам ты Вольф, морда полицайская! — не полез за словом в карман мальчишка. — Я — Владимир!

— Дерзость — это хорошо! — холодно произнес Роберт. — Настоящий мужчина, а тем более воин, должен быть дерзок. Но дерзость хороша в бою, — повысив голос, произнес Франц, чтобы его хорошо слышал весь строй, — а дерзость по отношению к командиру — наказуема! После построения — неделя карцера! На хлеб и воду! Кормежка — раз в сутки! Все остальные будут получать полноценное трехразовое питание! Да, — чуть не забыл наставник, обращаясь к мальчишке, — почему ты решил, что я предатель и «морда полицайская»?

— А чего тут понимать? По-русски вон как лопочешь — ни один немец так не умеет! Значит, наш, русский. А если русский с немцами, значит, предатель, морда полицайская! — на одном дыхании выпалил Вовка.

— Значит, так, — громко заявил Франц, — поясняю для всех! Я, Роберт Франц, старший мастер-наставник «Псарни», являюсь истинным арийцем! И буду требовать от вас, ублюдочных унтерменшей, уважать чистоту моей крови! Это раз! А насчет моего русского языка… — Он криво усмехнулся. — Я родился и вырос в России. Мои предки — поволжские немцы! Поэтому не считайте меня ровней. С завтрашнего дня каждая провинность будет строго караться! На сегодня я вас всех прощаю! Кроме тебя, — Роберт широко улыбнулся Володьке, — однажды наложенные наказания я не отменяю. Сейчас все идут в баню, затем получают обмундирование — и в столовую. А ты, мой дерзкий друг, — в карцер!

Петька смотрел в спину удаляющемуся в сопровождении охранников Вовке и тяжело вздыхал — помочь своему смелому другу он не мог. Вскоре Вовка исчез за углом бревенчатого барака. Петька шмыгнул носом и прибавил шаг — после бани немцы обещали кормежку, а жрать ох как хотелось. В большом предбаннике мальчишек заставили раздеться догола, приказав сваливать грязную одежду в одну большую кучу. Затем, выстроив их в некое подобие очереди, быстро обрили наголо. После стрижки, выдав каждому по большому куску душистого мыла и жесткую мочалку, воспитатели загнали всех в большую баню. Петька мылся с удовольствием — после долгой дороги это было настоящее блаженство. Он стоял под ласкающими теплыми струями воды, с наслаждением сдирая мочалкой въевшуюся грязь. Прикасаясь к непривычно колючей обритой голове, мальчишка улыбался, представляя, как смешно, должно быть, он выглядит. Но о потерянных волосах Петька не жалел — уж очень его в последнее время донимали вши. Эти мелкие твари иногда кусались так сильно, что расчесанная кожа головы покрывалась кровоточащими струпьями. Разрешив мальчишкам вволю наплескаться, воспитатели дали команду по одному выходить в предбанник. Предбанник за время помывки изменился: пропало грязное белье, пол оказался чисто вымытым, в воздухе витал неприятный запах дезинфекции. Вдоль стен были разложены большие тюки с форменной одеждой и добротной обувкой. Выскочив из бани, мальчишки попадали в цепкие руки интернатских эскулапов. Врачи, не особо церемонясь, осматривали подопечных: раскрывали им рты, проверяя зубы, залезали в носы и уши, слушали дыхание сквозь железные трубки. Больных, в основном простуженных, тут же отправляли в карантин. Прошедшим медосмотр без каких-либо нареканий приказали подобрать себе обмундирование по размеру и строиться на улице. Примерно через час все воспитанники интерната щеголяли в новенькой форме с нашитой на рукаве странной эмблемой — оскаленной собачьей мордой над скрещенными метлами. Роберт Франц с удовлетворением пробежался взглядом по бледным, не тронутым солнцем бритым мальчишеским головам.

— Становись! — рявкнул он, решив перед обедом наставить на путь истинный новоявленных курсантов. Мальчишки засуетились, толкая друг друга локтями, в жалкой попытке выстроиться по линейке. Это у них плохо получалось. Наконец строй замер.

— Запомните, ублюдки! — зычно заорал Франц. — С сегодняшнего дня вы курсанты спецшколы «Хундюгендс», или попросту — Псы. Все рассмотрели эмблему нашей школы? Поясняю: вы должны быть преданы Рейху как настоящие псы, при отсутствии другого оружия должны рвать врага зубами…

— А метлы? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Поганой метлой обычно убирают мусор… А кто будет мусором, я непременно вам сообщу! А сейчас в столовую шагом марш!

Обед оказался шикарным — многим новоиспеченным курсантам-псам такое не могло присниться даже в самых радужных снах. Наваристый суп с мясом, перловка, щедро сдобренная плавленым маслом, хлеба вволю и компот. Причем добавки — сколько съешь, большие кастрюли с едой стояли тут же, посередине стола. А фрукты!!! Самые настоящие яблоки, большие и красные.

«С такой жратвой не жизнь — малина, — похрустывая сочным яблоком, думал Петька, — жаль, что Вовку в карцере заперли…»

После сказочного обеда мысли, словно сытые удавы, вяло ворочались в голове. Клонило в сон. Дав подопечным насытиться, воспитатели повели разомлевших от обильной пищи и бани мальчишек в казарму. Там угрюмый начхоз выдал мальчишкам постельные принадлежности. И они, впервые за всю свою коротенькую жизнь, заснули на чистых хрустящих простынях. Прошел день, другой — их не трогали, кормили как на убой, водили в баню, показывали кино. Неизменно два раза в сутки старший мастер-наставник Роберт Франц строил их на плацу и вбивал в юные мальчишеские головы мысль о том, как им повезло.