Роман Лугатин - Новая особь

— Мне прямо не терпится узнать, каким таким способом можно забраться на крышу этого высоченного, на мой взгляд, аттракциона! — ухмыльнулся Скот.

Его ученый, озаренный высоким интеллектом ум, не мог справиться с такой простой, для бывалого гражданина, задачей. Разум Дункана был рассчитан для сложных решений, а эта «проблема», для большинства людей весьма простая, казалась ему непостижимой.

«М-да, — напряженно массируя виски, подумал Батлер. — Этот парень хоть и ученый, но натуральный тюфяк». Неожиданно военный вспомнил свои бурные молодые годы. Тогда еще не было компьютеров, по крайней мере, таких, какие есть сейчас практически в каждом доме — в каждой семье. А если даже и были бы, все равно его родители не смогли бы, на свою нищенскую зарплату, купить ему столь всеобъемлющее технологичное изобретение для развития интеллекта. Военная служба — вот на что мог бы рассчитывать Батлер, даже если бы родился в наступившем веке.

Подобная мысль ничуть не огорчила отставного военного. Как раз наоборот — утешила. Если бы он не стал таким, закаленным жизнью, человеком, то кто бы еще оберегал человечество: женщин, детей… — от потенциальных врагов, которых порой можно увидеть даже в лице собственных соседей, но это уже лишь метафора. Вот и теперь, находясь на заслуженном отдыхе, ему — ныне не боевому, а штатскому человеку, приходится применять навыки военной изобретательности и изворотливости, чтобы вновь спасти, так сказать, «задницы» собственных граждан от угрожающей им опасности.

Он слегка нахмурился, припомнив идиотский вопрос Дункана. Не собираясь отвечать ученому, Батлер расслабленно махнул рукой в сторону карусели, а сам устремился к ней вперед остальных. Прежде чем приподняться над асфальтированным покрытием, ему пришлось протянуть руки и ухватиться ими за стальные трубки, удерживающие верхнюю часть конструкции, благо, они располагались через каждые полметра. После этого он подтянулся к щитовому барьеру и легко смог встать ногами на выступ метровой высоты, окантовывающий внешнюю — не вращающуюся часть карусели.

Эти элементарные телодвижения не требовали никаких комментариев. По крайней мере, так думал сам Батлер.

Он обернулся и посмотрел на раздумывающего Дункана. На ученого, который, казалось, абсолютно не осознавал с чего бы ему начать. Но наверняка точно знал, что осуществлять восхождение без подсказок и посторонней помощи, ему вряд ли удастся. Грэг же, напротив, не затруднялся с принятием решений. Как и Батлер, бывалый проводник без затруднений выполнил исходные действия.

«Это не для меня», — говорил Дункану его расстроенный разум.

— Давай влезай на платформу, потом я тебе подсоблю, — настойчиво прорычал Батлер и перевел взгляд на бетонную стену, оставшуюся позади — в темноте. Он рад был бы отвернуться и посмотреть куда-нибудь еще, вот только красный силуэт паука, ставший уже ненавистным, мелькнул у подножия стены, уведомив, что игра в прятки временно отменяется.

С самого начала, как Скот узнал об атаке паука, пульсирующая боль ни на минуту не затихала в голове ученого, а теперь, когда он снова увидел эту красную тварь, перемахнувшую через забор, ему стало гораздо хуже. Помутнело в глазах, закружилась голова — таким образом, сам для себя, Скот охарактеризовал наступившее состояние. Хотя, на самом деле, все это было лишь игрой, его, бурно разыгравшейся, фантазии. В глазах у него не помутнело, а скорее потемнело, так как территория, на которой они сейчас находились, была очень плохо освещена, а красно-мутный силуэт паука, появившийся вдалеке, лишь создал абстрактную иллюзию. То же самое касается и головокружения.

Во время стресса серьезному испытанию подвергается нервная система: ухудшается когнитивная деятельность головного мозга, замедляются рефлексы, происходит помутнение рассудка и велика вероятность деградации личности. Страх же, напротив, имеет сугубо индивидуальный эффект, являющийся полнейшей противоположностью предыдущему — стрессовому, отрицательному эффекту.

Именно страх, а не стресс, испытал Скот, когда паук, часто прихрамывая, начал быстро передвигаться к его, слабо физически развитой, персоне.

Монстр тем временем, почуяв добычу, довольно-таки быстро приближался.

Грэг с Батлером нервно переглянулись. Они были уже готовы спуститься с приступка и, схватив ученого за шкирку, затащить его наверх самостоятельными силами. Им двоим это бы точно удалось. Но вот только жажда спасти нерасторопного Дункана не была утолена.

— Проклятое, глупое существо! — прокричал Блоу, впопыхах хватаясь руками за выступы и забираясь на крышу веселой карусели.

Спустившись с бортика и ступив обеими ногами на, не совсем ровную, крышу, Грэг обнаружил Батлера, валяющегося поблизости.

— Этот черт чуть не достал меня своими чудовищными бивнями, — возможно, задыхаясь от усталости, но скорее всего от пережитого страха, прохрипел военный. Он быстро приподнялся на колени и, выглянув через бортик, поискал в темноте остатки Дункана.

Блоу тоже не удержался посмотреть.

— Наверное, паук утащил его куда-то… — Он символически почесал лоб и добавил: — Только странно, что никаких следов не осталось. Все-таки он не ватными палочками его схватил, а острыми, как бритва, челюстями.

— А ты на самом деле видел, что он его схватил? — осведомился военный у Блоу. Батлер, не дожидаясь ответа, вдался в рассуждения: — Хотя кого я обманываю… — Он нахмурился и покачал головой. — Если даже мы с тобой с трудом успели взобраться на крышу и стояли не на земле, а весели уже на полпути к козырьку…

Губы Блоу печально скривились, выражая всю его разочарованность в трагически сложившейся ситуации.

— Это опять со мной случилось. Опять, человек, который мне доверился, стал пищей для паукообразной, ненасытной скотины, — Изначально Грэг не хотел ругаться, но чувства взяли верх над постылым цивилизованным поведением и самообладанием.

Какой смысл соблюдать манеры, если тебя пожирают направо и налево?!

— Если честно, — принялся признаваться Батлер, — за свое спасение, пару минут назад случившееся со мной, я обязан своим родителям, которые однажды отдали меня в военную школу.

— Меня тоже туда же определили собственные предки. — Но я хотел стать юристом, а еще лучше — адвокатом.

Батлер терпеливо кивнул.

— Ты должен их благодарить, — проговорил отставной военный, — но, как ни странно, на твоем лице я замечаю искрометное недовольство.

— Я им очень благодарен, только мое недовольство, как ты выразился, вызвано не этим. К сожалению, я недоучился до конца. У меня появился лучший друг, и мы с ним поступили на юридический… Как выяснилось позже, у нас не было достаточно предпосылок, чтобы работать по выбранной профессии. Благо, наше с ним незаконченное военное образование позволило устроиться на «Шимеринг стоун».