Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 2

За болотом я слегка крутанул на запад и вышел на прямую, по которой вчера прилетел в эти края. Под ней теперь топали за чужими женщинами пещерные хуры.

Они оказались совсем недалеко — километрах в семи от опушки напротив Кривого ручья. На небольшой полянке догорал костёр — у же голубые огоньки перебегали по угольям. А вокруг в густой траве в живописном беспорядке спали воины — рядом с копьями, луками, стрелами, палицами. Кто спал на боку, кто на животе, кто на спине — раскинув руки. И часовых, похоже, не было. Агрессоры набирались сил, уверенные в полной безопасности, в полной неожиданности похода.

Видно, в прежние походы так и было.

Напугать бы их сейчас до полусмерти — всё ведь при мне! — да погнать назад. Но тогда никак не свяжут они это с купами и рано или поздно вновь притопают сюда же. И может пролиться кровь.

Да и мне с купами жить будет труднее, если не на их глазах оберну я против их врагов всю мощь «сынов неба». Жди потом случая!

К тому же и «язык» мне необходим — как говорили во времена Второй мировой войны, о коей готовил я доклад в школьные годы. Что за племя? Где живёт? Чем живёт? Почему охотится на чужих женщин? Чего от него ждать в будущем?.. А брать «языка» лучше возле селения. И допрашивать — дома. Я же его усыплю! Ему же проспаться надо!..

Ладно уж! Пусть пройдут неразумные хуры свои семь километров…

Через несколько минут я опустился на обрыв над Кривым ручьём и увидел, что воины-купы мирно обедают. У каждого в руках был кхет и кусок подвяленного мяса. И ещё целая горка бледно-зелёных плодов лежала на траве между палицами.

Опершись спиной на ствол дерева, неторопливо ковырялся рукой в кхете вождь Тор. Геологический молоток лежал возле него на траве.

«Гвардеец» Сар, отложив свой плод, приподнялся, взял из горки ещё один и протянул мне.

Я взглянул на голову Сара. Мыслеприёмник был на нём. Значит, можно говорить.

— Я отблагодарю тебя, — произнёс я знакомую формулу, принимая кхет. — А сейчас сбегаю к ручью и быстро вернусь.

Надо помыть руки. Ложки при мне не имелось. Придётся есть руками. Как все купы.

Плод я оставил возле Сара, а ранец не снял. Подниматься вверх быстрее на движке.

Ручей бежал внизу неглубокий, прозрачный, прохладный. Он был столь неширок и неглубок, что я удивился: как сумел он отхватить себе такую просторную пойму и такой высокий обрыв? При отсутствии снежной зимы и бурных паводков…

Вода на перекате приятно холодила пальцы. Я взмутил речной песок, протёр им потные горячие потемневшие ладони — как мылом. Когда песок унесло течением, в глаза ударил тёмно-зелёный слюдяной блеск. Под унесённым песком лежал кусок слюдита. Это интересно: я уралец, и с детства знаю, с чем кушают тёмно-зелёный слюдит. Никакого подходящего инструмента под рукой не было, и я выбил камень из воды носком ботинка.

Слюдит вылетел на берег — совсем небольшой, с детский кулачок. В образовавшейся ямке вода замутилась, но серую муть быстро унесло течением, и хитро подмигнул мне оттуда чистый густо-зелёный зрачок. Его я уже осторожно выколупывал пальцами, и оказался он прекрасным ювелирным изумрудом — прозрачным, однотонным, без единой трещинки, без слюдяных вкраплений, всего с одним мутноватым пятнышком по самому краю. Ну, и, понятно, с мутноватым основанием. Всё как положено у ювелирных кристаллов. Когда-то почти такой же разглядывал я — как величайшую ценность! — в витрине Геологического музея у себя на Урале. Помню ещё и надпись на краешке витрины: «Изумруд в древности называли «смарагдом»».

Неплохая находочка для первых суток! Да ещё в слюдяном кулачке может что-нибудь отыскаться, если неторопливо поковырять его ножичком да молоточком…

Жаль только, что особой ценности это здесь, на Рите, не имеет: женщины не гоняются за украшениями, огранщиков сюда с Земли не посылают, никто о драгоценных камнях не говорит и не думает. Разве что рубины ищут — и то лишь для собственных лазеров. Пока у нас все лазеры — привозные.

И всё-таки… Вдруг ещё один отыщется?

Я слегка поковырялся возле ямки. И выудил из ручья ещё один изумруд. Чуть поменьше первого. Но такой же чистый, вполне ювелирный.

Много же их тут может быть! Если за пять минут нашёл два. А если ещё поискать выше по течению?

Однако пора и наверх. Купы, небось, заждались.

Я спрятал нежданные находки в карман и нажал кнопку ранца. Через минуту я уже срезал ножом верхушку кхета, обломил края и запустил внутрь руку.

Никого это не удивило, только Тора. Потому что он уже видел, как ел я кашицу из кхета ложкой. А другие — не видели.

Расправившись с кхетом и убедившись, что Тор мыслеприёмника тоже не снял, я сказал вождю:

— Когда хуры побегут от вас в свои пещеры, один из них упадёт и уснёт. — Я поднял вверх палец. — Или двое — пока не знаю. — Я поднял вверх два пальца. — Смогут твои воины связать его, спящего, и принести к белым хижинам? Достаточно одного! — Я снова поднял вверх палец. — Двоих не надо.

— Ты не сможешь съесть двоих? — на всякий случай поинтересовался Тор.

Я рассмеялся и успокоил его:

— Сыны неба не едят своих врагов. Даже не убивают их. Я поговорю с хуром и отпущу его.

— Тогда он опять придёт за нашими женщинами.

— Я запрещу ему. Он не придёт.

— Ты колдун? — удивился Тор.

— Немного, — согласился я.

— Тогда наколдуй нам успех.

— Это я уже сделал.

— Я не видел. Покажи!

Что я мог им сейчас показать? Устроить фейерверк? Светло, никакого впечатления… Пустить осветительную ракету? — То же самое… Кричать, подпрыгивать? — Смешно. Это они и сами умеют… Дёрнуть хлопушку? — Это хорошо в сочетании с ракетами, в темноте.

Может, мегафон их убедит?

Я надавил кнопку средней громкости.

— Ухр купум! — произнёс я без особого нажима, но с максимальной душевностью. — Ухр купум!

И все сразу подскочили — кто сидел, кто лежал. Все оказались на ногах. Видимо, звуков такой силы ещё не слыхали. И глаза у всех, кроме Тора, были испуганы. Только вождь ждал чего-нибудь этакого. Всё-таки колдовство… И ответил он достойно. Выдернул из-под кустика роскошную тиару из пёстрых птичьих перьев, насадил её на голову — удивительно ровно, сразу точно по центру! — топнул ногой и, подняв копьё, проревел:

— Шаш хурум!

И мыслеприёмник послушно перевёл мне:

— Смерть хурам!

Стремительно выстроились в круг охотники и, подпрыгивая, пронзая копьями воздух, пошли колесом вокруг вождя с общим криком:

— Шаш хурум! Шаш хурум!

Только сейчас заметил я, что у всех появились ожерелья на шее. Утром их не было. Зубы и клыки животных бились на сухожилиях в тёмную грудь воинов-купов. У Тора болтались на груди пять длинных клыков и по шесть зубов с каждой стороны. У Сара клыков было три, а зубов всего восемь. У второго моего «гвардейца» висел всего один клык и по три зуба с его боков. У остальных охотников клыков вовсе не было, но зато зубов болталось немало. Видимо, это личные боевые регалии. Кто сколько заслужил… По-честному, по гамбургскому счёту… По зубам, как говорится, и почёт…