Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 2

Тут же я сунул его руку в стоявшее рядом ведро с водой. И придерживал там, пока Сар не начал улыбаться. Значит, боль отпустила. И я отпустил его руку.

После этого можно было слетать к вертолёту в пойме за верстаком и хотя бы за одним ящиком инструментов для Бира.

Вертолёт пока не забрали, я вызвал из него Город и передал Розите запрос для спутника. Голос её был усталым, грустным, и ничего «лишнего» она не сказала. Только поинтересовалась:

— Ты, кажется, забыл о подарках для дочки вождя. Обошёлся?

— Вроде. Точнее, она обошлась.

— Смотри! Когда-нибудь она это припомнит.

— Я уже говорил тебе, чего боюсь… Этого не боюсь.

— И всё же не обижай женщин. Даже в мелочах. Мелочи — женская стихия.

Розита отключилась, я снова запер вертолёт и поволок над лесом укороченный верстак, стульчик к нему и ящик с молотками. Прилетел весь потный и с удовольствием сменил в палатке брюки на шорты.

Появление моё в шортах посреди посёлка вызвало осторожный интерес только у женщин, мужчины не обратили на это никакого внимания. Они все тут ходили с голыми ногами… А Лу-у в этот день вообще почему-то не появлялась. Обычно она везде мелькала. А тут — нигде не видать. Спрашивать же о ней никого не хотелось. Никаких дел к ней не возникало.

Лопату и каёлку пришлось просить у Кыра. В моей палатке их не было, а лететь за ними к другому вертолёту — недосуг. День съёживался, как бальзаковская шагреневая кожа, и надо было хоть что-то успеть!

К концу дня удалось не только вкопать верстак возле дерева и прибить к нему гвоздями с помощью изогнутой скобы — чтоб не шатался! — но и доставить наковаленку, наборы точильных брусков, рашпилей, напильников и долот. По одну сторону дерева теперь лежали «кузнечные» валуны каменного века, по другую стояла почти нормальная слесарная мастерская. Разве что без электромоторов… И оставалось лишь прикрепить тисы, ручной наждачок, парочку струбцин. Правда, их ещё предстояло доставить отдельным рейсом из поймы Кривого ручья.

Седой морщинистый Бир смотрел на мою суету так же, как я в детстве смотрел на работу фокусника в цирке, — радовался, но ничего не понимал. Хотя и догадывался, что ему делают чудо. Он брал различные молотки, легко разбивал ими небольшие кремни на своём валуне, прыгал от радости, хлопая себя по тощим ляжкам, как трёхлетний ребёнок, и кричал: «Тунэм! Тунэм!» Его ещё предстояло учить пользоваться каждым инструментом, сочетать молоток и долото, рашпиль и напильник, брусок и шкурку… Всё было впереди и требовало бездну времени. А день кончался, и бешеные урумту опять врывались в мои дела.

Зазуммерил радиофон, я включил его прямо возле верстака, и густой баритон Омара доложил:

— Спутник засёк восемь фигур. Быстро двигаются по лесам на северо-восток, к пещерам. Не отдыхают. Примерно три четверти пути пройдено. Остальные тридцать урумту не обнаружены.

— Где же они? — невольно вырвалось у меня.

— И сам хотел бы знать! — Омар хмыкнул. — Не иголка в стоге сена.

— Они не могли податься на запад? Есть какие-нибудь племена западнее ту-пу?

— Костры там давно мелькали, — задумчиво произнёс Омар. — Но — в разных местах. Селений вплоть до нагорья не обнаружено. Это могли быть костры бродячих охотников. Хоть тех же урумту… Посмотрим сегодня ночью. У нас уже темнеет. Так что информацию жди завтра.

— Ну, хоть завтра, — согласился я.

— Вообще-то пора второй спутник переводить на твой меридиан, — сказал Омар. — Одного тебе явно не хватает. Я поговорю в спутниковой связи…

Он отключился, и я успел до темноты ещё раз слетать в пойму — принёс для Бира тисы, наждак, струбцины и немного еды для себя. Кроме утреннего шашлыка с кхетом, ничего целый день не ел. Всё некогда…

Когда тисы и наждак я закрепил на верстаке, появилась Лу-у. Заспанная. Впервые видел я её такою. Раньше она днём не спала… Я позвал её в свою палатку и протянул давно приготовленный отрез розового сатина. Лу-у посмотрела на него довольно равнодушно, развязала лиану на талии, и к ногам её упали лохмотья, оставшиеся от прежнего отреза. Опять она стояла передо мной полностью обнажённая и явно не торопилась. Медленно, даже как-то лениво развернула она новый отрез, подержала на руках, примерилась, обернула его целиком, как и в прошлый раз, вокруг бёдер и подпоясалась лианой. С досадой я вспомнил, что в контейнере у Кривого ручья полно верёвок, резинок, булавок, брошек и просто красивых поясов. Но до них надо добраться. А нам некогда. Обходимся лианами…

Почему-то на этот раз Лу-у не сказала обычного «тунэм», не проявила никакой радости, молча перешагнула через валявшиеся на земле лохмотья и ушла, оставив их мне. Невольно всплыло в памяти утреннее предупреждение Розиты:

«Смотри! Когда-нибудь она это припомнит… Не обижай женщин!»

Чем же я обидел Лу-у? Когда успел? И как это Розита всё умеет видеть наперёд — сквозь расстояние и время?

Опять ночью снилась Бирута, опять она возле меня качалась и мурлыкала какую-то песенку. И опять не хотелось просыпаться и прерывать мучительный и сладкий сон.

Впервые один и тот же сон снился мне две ночи подряд, и, когда это добралось до моего сознания, я открыл глаза.

Возле меня сидела, качалась и тихонько напевала Лу-у. Тянула мелодию той самой песенки Розиты, которая понравилась ей с первого телеконцерта. И что-то печально обречённое было в её позе, в её качании, в её тихом пении.

«Ещё один сон, — подумал я. — Сон во сне…» И снова уснул.

Утром Лу-у разбудила меня. Впервые. На ней был мыслеприёмник. Глаза её были красны, словно ночь не спала. Она стояла возле моей раскладушки и недовольно кричала:

— Ухр Сан! Ухр Сан!

Я открыл глаза, встретился с её сердитым взглядом, одним движением выключил суперЭМЗ и выдернул заземление, встал и надел мыслеприёмник.

— Что случилось, Лу-у? — спросил я.

— Тебя зовёт Тор! — ответила она и вылетела из палатки.

Пришлось натягивать брюки, рубашку, ботинки и, как говорится, с неумытой рожей топать в хижину вождя.

Впервые вошёл я в жилище купов. Согнуться пришлось почти до пояса. Но в самой хижине оказалось просторно, можно выпрямиться. На стенах из шкур висели три лука, связанные пучки стрел, копьё и палица. Сложенный из камней очаг в центре не горел. Но в нём стояло обмазанное глиной плетёное ведро, в котором тлел, хранился огонь. Купы так и не пользовались ни моими спичками, ни моими зажигалками, а по-прежнему хранили огонь в таких обмазанных глиной вёдрах. Их выносили к кострам и уносили обратно в хижины. Они были в каждом жилище.

По плетёному полу разложены шкуры. Вдоль стен они лежали стопками, в несколько слоёв. Видимо, там спали. На шкурах в центре сидели Тор и представительный старик в тиаре из пёстрых перьев и с седой бородкой. Старик показался мне знакомым. Будто где-то видел его издали… Но кого тут мог я видеть издали? Только Уйлу… Неужто он? Вот удача!