Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 2

Такая вот неожиданно вылезла логическая цепочка — как будто от меня на самом деле зависела судьба тех женщин. Ай да Вук! Ай да голова! А я его хотел в порошок…

Может, и образуется тут какая-то передышка для окружающих мирных племён? Может, сдвинется на запад вековая война?

Не очень-то, конечно, благородно решать свои проблемы за чужой счёт. Но если иначе пока не получается? Если иначе кровь потоком, трупы по реке и нормальные женщины в рабстве?

Полез в политику — защищай свой народ! Точнее — свои народы…

Зря, что ли, учил нас в «Малахите» хлёсткими афоризмами один знаменитый политолог: «Политика — это мисс Компромисс…»?

Боже, да о чём тут столько думать?

Вук, видно, понял, что сумел залезть мне под кожу. Он уже не осматривал вертолёт. Он напряжённо следил за моим взглядом. Глубоко посаженные глазки его смотрели на меня пронзительно и даже как-то сочувственно. Он словно догадывался: мне надо через себя перешагнуть, чтобы согласиться.

И я решил подтвердить его догадки.

— Пока не стану вам мешать, — пообещал я с таким мрачным видом, как будто кусок от сердца отрывал. — Не хочу гибели твоего племени. Как и Нур-Нур не хотел. Живите! Но — в мире с моими племенами! Не трогайте купов, айкупов, ту-пу и килов! У них будет наше оружие. Добывайте себе женщин только в лесах на закате.

— Килов мы не знаем, — сказал Вук. — Где они?

— Не знаете, и не надо! — Я усмехнулся. — Незачем вам их знать. Они людей не едят.

— Если мы пойдём через леса ту-пу, — деловито поинтересовался Бук, — они нас пропустят?

— Обходите эти леса подальше, — посоветовал я. — Если хотите быть живы… Идите вдоль озёр. Там много птиц. Будете сыты в пути.

Вук помолчал, подумал — и согласился;

— Ты прав. Там много птиц. И там есть по пути пустые пещеры. Я ночевал в них мальчишкой. Когда охотились на ломов.

Я достал ложку, открыл банку тушёнки и дал Вуку попробовать. Всё-таки гостя положено попотчевать… Особенно после заключения мирного договора… Тушёнка Вуку понравилась. Ложка — тоже. Может, даже больше, чем тушёнка. И понравилась ему кисло-сладкая «Тайпа», которой он запил угощение. С собою я дал ему ещё две ложки, две банки тушёнки и полиэтиленовую бутылочку «Тайпы». Заодно научил открывать то и другое. Удержать в руках больше он не мог. Приучать его к сумкам казалось мне рановато. Но в пути пусть вспоминает добром второй наш разговор…

Когда Вук спрыгнул с вертолёта, мне показалось, что в кустах на противоположной стороне полянки кто-то дёрнулся. При полном безветрии шелохнулась ветка. И как будто пальцы тёмной ноги мелькнули под кустом.

ЭМЗа с собой не было — остался в палатке. Привык я к здешней безопасности… Купы, верилось, в меня не выстрелят. А если это какой-нибудь урумту, сопровождавший Вука, то вроде бы и он не должен. Вук выскочил из вертолёта целый, невредимый, даже весёлый. Видно, долгая моя задумчивость очень пришлась ему по душе.

Однако на всякий случай дверку машины я тут же прихлопнул, и как ушёл Вук с полянки, не видел.

За откидными солнцезащитными стёклышками я нащупал, как и положено, две пары очков — коричневые и синеватые. Коричневые приготовил на выход — чтоб стрела ненароком не залетела в глаз. Синеватые засунул обратно. И тут вспомнил, что мыслеприёмника с Вука я не снял. Так, с дугой на голове, он и ушёл.

Жаль! Наверняка пропадёт!

Набивая в сумку последние отрезы сатина и мотки ярких лент из контейнера с подарками для купов, я думал о том, что политика, как учили нас в «Малахите», это, конечно, искусство возможного. Выше головы, как говорится, не прыгнешь… И в то же время, как всем широко известно отнюдь не из учебных курсов, политика — дело грязное. И глядеть на неё порой просто невозможно, невыносимо!

На своём опыте убедился.

Вечером Розита, не спросив о моей информации, предложила свою:

— Пленники добавили новую деталь. Оказывается, урумту не выпускают из пещер своих дам, оберегая их драгоценную жизнь. Мол, если разбегутся, их сожрут в лесах звери. Именно этот довод используется в племени. Пригодится тебе такая деталь?

— Возможно. Спасибо.

— И ещё новость. — Розита как бы торопилась чем-нибудь порадовать. — Расконсервировали на «Рите-два» цех для производства супердека. Из него будут отливать хижины по твоим чертежам. Ты хоть смутно представляешь себе, что такое супердек?

— Даже и не смутно. Сплавы резины с пластмассами. Их сотни. С малолетства знаю. Слово звучало дома постоянно.

— Вот как? — Розита удивилась. — А я его тут впервые услышала. Почему же оно звучало у вас дома?

— Отец занимался пластмассами. Он был автором двух десятков различных супердеков. Если не больше… Из опытных образцов отливали мою детскую мебель. Мне разрешали стулья ломать. Если силы хватит… По сути, я был подопытным кроликом.

— Как любопытно! — Розита отчётливо вздохнула. — Я не догадывалась о таких подробностях твоей бурной биографии. Теперь ясно, почему у твоей мамы слёзы навернулись, когда она услышала про этот цех. Я-то не могла понять… Ничего она не объяснила…

— Она вообще ничего о себе не объясняет. Её принцип: понимайте, как хотите! В меру своего ума…

— Так это и мой принцип! Ты был единственным исключением. Был… — Розита помолчала. — Может, поэтому мы с Лидой как родные?

— Это я заметил.

— Мы отвлеклись… — Розита опять вздохнула. — Хотя отвлечение было так любопытно!.. Тебе интересно, как будут отливать хижины?

— Допускаю — по принципу термоса. С вакуумным утеплителем. Иначе ничего не получится.

— Как ты догадался?

— Всё-таки, я технарь. Просто не знал, что у нас есть в запасе такое производство. Вебер его извлёк?

— Да.

— Головастый парень! Проблему жилья для урумту он решил.

Розита промолчала.

— Как теперь будете учить пленников? Где? Всё ведь меняется…

— Ну, уж, по крайней мере, не в деревянных домах Нефти. Теперь в них нет нужды. Хотят отлить для начала модель хижины. Из чистых пластмасс. И учить на модели. Пока учат, цех пойдёт. Модель поставят где-нибудь возле Города.

— Для дикарей очень важен запах. Не забудьте про ароматику! Отец о ней очень заботился. Хоть и не для дикарей работал…

— Спасибо. Передам. А что у тебя?

— Сегодня в моём вертолёте был Вук. Помнишь его?

— Ещё бы! Приходил мстить?

— За что?! Я отпустил его с едой и зажигалкой. Он сказал сегодня, что не забудет этого никогда.

— И ты с ним разговаривал? После того, как он угонял женщин из ту-пу?

— Разговаривал же Рузвельт со Сталиным! И не раз! Хотя и знал, что Сталин — палач. Не мог не знать… А сколько политиков разговаривали с Гитлером и Пиночетом? Ручку им жали… Я хоть ручку не жал.