Александр Шорин - Другой мир за углом (сборник)

– Убивать меня явился? Дело хорошее, но кто ж мешает сначала помыться? Так сказать, по русскому обычаю…

Силком затаскивает меня в парную и начинает охаживать веником. Я – млею, прям против воли – но млею. А он хохочет.

– Хорошо? Вижу, что хорошо!

После загоняет в душ, а потом выставляет пиво ледяное – как в старые добрые времена.

Я пью. Смотрю на него во все глаза. А он говорит:

– А я ведь знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты думаешь: тот ли я Валерка, с которым ты пуд соли съел? Не сидит ли во мне зелёный монстр? Можно ли мне доверять, как раньше? Так?

– Ну, так, – говорю я сквозь зубы. А самого колотит, будто я не из парной, а с мороза сюда зашёл. Кружка с пивом во рту так и гуляет, выбивая дробь барабанную.

А он продолжает:

– У меня то же самое было. Не боись: всё объясню сейчас.

Отхлебывает хороший такой глоток пивка и продолжает:

– Мы ведь с тобой что думали: те, кто в города возвращается под иго этих насекомых – нелюди и монстры. А вот мы – партизаны – и есть настоящие люди. За правое дело боремся. Ведь так? Вижу, что так и думаешь.

Он снова делает приличный глоток и даже откидывается назад. Если бы я не знал его силу и реакцию, может быть, даже рискнул бы ему сейчас в горло вцепиться. Шансов мало, но…

Он угадывает мои мысли. Грозит пальчиком укоризненно:

– Прежде чем дёргаться, послушай сначала.

– Да слушаю я, слушаю, – выдавливаю из себя, но сам настороже.

Он угадывает, что прямо сейчас я не брошусь, и вновь начинает говорить:

– Пару лет назад, когда война с зелёными была освободительной, так всё и было. Мы – воины, а другие – предатели и ироды рода человеческого. А сейчас посмотри: я пью пиво и живу как человек, а ты мыкаешься по землянкам и выходишь на улицы родного города, как дикий пес из леса. А? Не так? Этим зелёным от нас ничего, кроме власти, не надо: а тебе не похеру по большому счету, кто главный, если он тебе жить не мешает, а?

Он смотрит на меня внимательно.

– Ты секи в корень: для них это чисто бюрократическая заморочка – ещё одна планета в альянсе Чжи-Су, управляемая их наместником. Всё! Мы живём по-людски, а ты и твои лесные братья – только помеха, усёк?

Тут пиво начинает действовать, и я, хоть обычно и не разговорчив (из нас двоих Валерка всегда был в этом мастак), спрашиваю:

– Ты хочешь сказать, что сделал выбор добровольно?

– Конечно! Мне все объяснили, как я тебе сейчас. Ну ты сам подумай: нормальная жизнь, все блага цивилизации, новые технологии, межзвездные путешествия… Ну вся херня, короче. И цена-то всего: небольшая группка инопланетян занимается за нас своей инопланетной дипломатией. У нас же даже свой Президент, не слыхал?

Я слышал об этом, конечно, но гну свое:

– Но ты ведь против своих, против товарищей.

– Вынужденно, Санёк, вы-нуж-ден-но. Я готов беседовать с каждым, как сейчас с тобой. Но если кто-то упёрся и не хочет видеть реальное положение вещей и мешает нормально жить… Что делать, приходится защищаться.

– Защищаться? Ты теперь так это называешь?!!

– А как бы ты назвал нападение на людей диких волков из леса?

– Так значит я – дикий волк?

– Ты – мой друг. И я хочу, чтобы ты мне доверял. Я хочу тебе только хорошего. Нормальной жизни.

Голова у меня шла кругом. И не только от пива. Передо мной сидел мой друг – Валерка, и говорил страшные, просто невообразимые вещи.

– То есть ты считаешь…

– Я считаю, что ваша борьба отныне бессмысленна, а наша новая жизнь не только не стала хуже, напротив – в ней будущее, в ней огромные перспективы! Да, в конце концов, мы можем со временем сбросить власть этих уродов и снова стать самостоятельными. Но уже с их технологиями: на новом уровне. Какие перспективы! Неужто не просекаешь?

Он наклонился ко мне очень близко. Опасно близко.

Я…

Как вы думаете: убил я его?

Всё случилось примерно так, как предсказывал когда-то старик Уэллс в «Войне миров»: разобщённые армии людей иноземные захватчики разбили в считанные месяцы; партизанов, кроме ушедших в совсем уж глубокое подполье, уничтожили методично и безжалостно; тех же из людей, кто остался жив, оставили при себе для развлечения: в цирках, зоопарках, театрах… кое-где – на спортивных аренах. И вот так случилось, что последней надеждой человечества на независимость стали две женщины, общавшиеся друг с другом только на татами. Две женщины – борцы сумо.

На момент вторжения сипаев Хираяме было 22, Ёко – всего 18. Обе – профессионалки, обе ещё до вторжения весили за 100 килограммов, и обе были в своё время претендентками на чемпионский титул в Токио. Обе стали выступать по всему миру с показательными боями.

Как известно, первое правило для тех, кто решается идти на сотрудничество с агрессором – это полное отсутствие контактов с себе подобными, кроме тех случаев, когда дозволяется размножение, что большая редкость… Поэтому виделись Хирояма и Ёко, как уже было сказано, только на татами.

Поединки этих спортсменок были настолько захватывающими даже для сипаев, что встречи их стали показывать по телевизионным сетям всех континентов. И нужно ли говорить, что их смотрели все люди-слуги, люди-игрушки, даже люди-партизаны, если у тех был доступ к ТВ.

А через три года после агрессии, когда Хирояме было 25, а Ёко недавно исполнилось 21, они стали самыми популярными представителями человеческой расы на планете. И однажды им пришло в голову это использовать…

Поединок борцов сумо начинается с разминки, на которой они показывают свои великолепные тела. На неподготовленного зрителя это производит незабываемое впечатление: огромные бюсты колыхаются среди складок жира, сосредоточенные лица таят в себе угрозу… Они раскачиваются, словно в танце, и только затем вступают в схватку с оглушительными криками…

Но ни один из сипаев не догадывался о том, почему именно эти женщины сумели завоевать такую популярность. А дело было вот в чём: досконально изучив повадки друг друга в ходе бесчисленных схваток, Ёко и Хирояма разработали свой тайный язык: подергивание мышц, малейшие движения мимики лиц, которые кажутся абсолютно невыразительными – всё это означало очень много для этих двоих. С первой секунды они уже знали, какую стратегию изберёт соперница, и кто одержит верх: это был интуитивно срежиссированный спектакль с неизменно трагическим финалом: одна из груд плоти обязательно оказывалась красиво поверженной…

Через какое-то время самые ярые из болельщиков (люди, конечно, люди) стали кое-что замечать: например, если Ёко оглушительно пукала, то значит победа сегодня будет за ней; если скалила зубы Хирояма, то – будь она даже в самом безнадёжном положении – можно было смело ставить на неё. Были и другие нюансы: наклон головы, число морщинок на лбу, положение уголков рта… Но пуканье и оскал – самые заметные.