Александр Шорин - Другой мир за углом (сборник)

– Да, – прошептал он. – И притом хорошо экранированное: иначе мы бы обнаружили его раньше, чем планету. У меня… у меня есть гипотеза, кэп.

– Говори.

– Планета – это проба, срез, шлиф. В общем, не планета, а только её часть. Отрезанная от лимона долька. Планеты – они все круглые, исключений не бывает.

– А что же тогда ЭТО, Мишель? – спросил я, уже догадываясь, что он ответит.

– Думаю, это микроскоп или что-то в этом духе. “Слоны” – держатель пробы, а диск – часть огромного механизма…

В это время курс нашего корабля самопроизвольно поменялся, и нас начало с неимоверной силой притягивать к поверхности прямоугольно-плоской планеты.

Рыча проклятия, я бросился к пульту управления и начал лихорадочно менять курс. Корабль не слушался. Было такое ощущение, что нас схватили огромным невидимым пинцетом и теперь тащат на предметный столик, как редкое насекомое.

Когда я понял, что сделать ничего невозможно, то отвалился в кресле, скрестив руки на груди. Сказал, обращаясь к Мишелю, который даже не пытался мне помогать:

– Кажется, мы в ловушке. И связи нет… Вполне вероятно, что вскоре мы узнаем, проживает ли на этой планетке мсье Коперник, а также что он думает о строении своего мира.

Мишель попытался улыбнуться, но вышло как-то не очень.

И тогда я приказал ему:

– Тащи коньяк, самую старую бутылку. И закуску: для нас – сыр и буженину, для Красавчика – сардины. И не забудь прихватить пару анекдотов! Смех – последнее прибежище для таких идиотов, как мы…

Москва, Кремль.

Президенту Российской Федерации, Путину В.В.

От заключённого колонии № 34576 Завьялова Сергея Сергеевича, 1980 года рождения, приговорённого к пожизненному заключению за многочисленные умышленные убийства при отягчающих обстоятельствах.

Уважаемый Владимир Владимирович!

Я видел Вас по телевизору. Очень долго, очень внимательно на Вас смотрел и понял: Вы – очень справедливый человек, хотя и несчастный. Уверен, что если это письмо попадёт Вам в руки, то я буду амнистирован, потому что на свободе от меня куда больше пользы, чем здесь, в этой камере. Ах, если бы мне довелось поговорить с Вами лично… Но я понимаю – это невозможно, поэтому мне только и остаётся, что написать Вам это письмо.

Постараюсь быть по возможности кратким, чтоб не отнимать ни у Вас, ни у Ваших помощников драгоценного времени, но начать придётся всё-таки издалека – с моего детства. Вернее, с одного случая, произошедшего со мной в детстве, который не только изменил всю мою жизнь, но, в конце концов, и привел сюда, в эту камеру.

А случай со мной произошел, в общем-то, бытовой и, на первый взгляд, ничем особо не примечательный. Мне было пять лет, и я и играл в летчика. Было это так: я залезал на комод и прыгал оттуда на диван, представляя, что я одновременно и самолет, и летчик в этом самолете. Один из таких прыжков закончился для меня трагически: вместо того, чтобы упасть на диван, я пролетел немного дальше и спикировал в телевизор, разбив при этом любимую мамину вазу с цветами. Но вы не подумайте, мама меня за это совсем не ругала и не била – мама у меня очень хорошая. Она даже наказывать меня не стала, а вместо этого повезла в больницу на большой белой машине.

Нет, вы не подумайте, что я стал идиотом – нет! Меня даже судебная экспертиза признала вменяемым и нормальным – там где-то в моем деле об этом и справка есть. А пишу я «большая белая машина», а не, например, «Скорая помощь», потому что тогда, в детстве, я не знал, что эта машина называется «Скорая помощь», а я ведь сейчас о детстве пишу… Ну да не в этом дело, а в другом: в том, что с тех пор я стал видеть наш мир совсем иначе.

Я не буду отнимать Ваше время перечислением диагнозов, которые мне ставили врачи, расскажу лишь суть, которую сам я понял, естественно, далеко не сразу. Вам, наверное, известно, что хрусталик нашего глаза получает информацию об окружающем мире не в том – объемном – изображении, которое мы все привыкли видеть, а виде плоских картинок, которые наш мозг обрабатывает, чтобы те приобрели объем. Так вот, что-то, по словам врачей, случилось с моим мозгом, и с тех пор я никогда не вижу наш мир объемным. Я вижу плоские картинки.

Владимир Владимирович! Никогда бы я не стал утомлять Вас этими подробностями, если бы они не были так важны. С тех пор я стал очень задумчивым ребёнком: мог часами смотреть в одну точку, на какой-нибудь предмет или на человека. Взрослые стали меня сторониться, дети – бояться. Но, поверьте, это только поначалу. Очень скоро я начал получать большие выгоды из этого своего положения, которое на первый взгляд кажется очень незавидным.

Оказалось, глядя на какого-нибудь человека, я вижу самую его суть – ту его плоскость, которая наиболее ярко его отражает. Иногда – и даже очень часто – у человека несколько плоскостей, лежащих очень близко друг от друга, но какая-то из них важнее других. Ну вот, например, у моей мамы есть плоскость, в которой она меня безраздельно любит, а есть другая – та, где она совсем не любит моего папу. И есть ещё одна: она не любит работу, на которую ходит по обязанности, и очень хочет стать врачом. Но это, поверьте, очень простой пример. Сейчас я не только вижу истинную плоскость любого человека, но и могу сделать так, чтобы одна из его плоскостей стала главенствующей. Моя мама сейчас – очень хороший врач, и она совсем не вспоминает, что когда-то не любила папу: нет, она его по-прежнему не любит, но зато очень уважает за его кулинарный талант. А моя учительница – коллекционирует бабочек, и при этом очень счастлива. Я могу долго продолжать. Поверьте: я научился помогать другим людям так, что они этого даже не замечают, и могу принести еще больше пользы, если снова окажусь на свободе.

Теперь пришла пора рассказать о том, почему я оказался в местах заключения. Начать тоже придется издалека. Извините, но я вынужден это сделать, иначе ничего не будет понятно. А начать нужно с того, что после случая, произошедшего со мной в детстве, о котором я уже рассказывал, я стал очень бояться высоты. Мы жили в частном доме, и я никогда не бывал в многоэтажке. Но вот так случилось, что меня (уже двадцатилетнего) одна девушка пригласила в гости. Я согласился, никак не ожидая такого подвоха, что она живет на шестнадцатом этаже. Пока мы ехали в лифте, я ещё не очень боялся, когда на кухне пили чай – мне было страшно, но терпимо. Но вот когда она зачем-то потащила меня на балкон… я чуть не убежал оттуда со всех ног. Но потом я был ей благодарен: потому что, стоило мне выглянуть с балкона, как я увидел перед собой не только улицу и дома перед ней плоскими, конечно же – абсолютно плоскими, но и то, как можно помочь всем тем людям, которые живут в этих домах. Вот, например, в девятиэтажке напротив целый подъезд страдал из-за одного-единственного пьяницы, который бил всю семью, и портил энергетику целого дома. Я пришел к нему, поговорил всего пять минут, и что Вы думаете? Оказалось, что в другой плоскости он очень любит собак. В другом доме оказался управдом-склочник, в третьем… Извините, я кажется вновь занимаю слишком много Вашего внимания. Перехожу ближе к настоящему.