Сергей Шангин - Окончательная синхронизация

— Чего это вдруг? Ганс, ты что заболел? Тебя пугает перспектива работы с трупом ребенком? Это не укладывается в твои религиозные каноны? Мы хирурги, дружище Ганс, нам нужно вскрывать мертвых, чтобы лучше лечить живых!

— Какие к черту каноны, не болтай глупостей, Ганс! Он не мертвый! Я чувствую пульс, слабый нитевидный, но у него есть пульс. Проверьте дыхание! Что вы улыбаетесь, как идиоты? Катрин, дайте ваше зеркальце, я же знаю, оно всегда с вами! Ну же, не жеманьтесь!

— Ганс, ты такой странный, ты собираешься приложить мое зеркало ко рту этого мертвяка и хочешь, чтобы я потом без содрогания в него смотрелась? Извини, но поищи себе другое зеркало!

— Хорошо, бог с тобой, Катрин, но когда-нибудь твое жеманство сыграет с тобой злую шутку. Вот смотрите, на поверхности ланцета появляется помутнение — он дышит!

— Черт, опять искать среди кучи трупов кого-нибудь посимпатичнее. Ганс, раз уж ты спас этого маленького паршивца, значит, тебе и искать ему замену.

— Вот уж нет, пусть Катрин покопается в холодильнике, ей нужно научиться отличать мертвых от живых раньше, чем ты доверишь ей в руки скальпель.

— Ганс, это уж слишком! Это недостойно мужчины, ты… ты… гадкий!

— Как знаете, найдите самого достойного среди присутствующих, а я должен отправить его в больницу. Живому мальчику не место среди трупов и равнодушных хирургов. Не скучайте без меня.

Берлин. 1910 год. Больничная палата.

Мужчина в белом халате, по всей видимости доктор, сидит на краю койки. В его сознании, перегруженном делам и проблемами, бродят слова:

«Не умер сразу, значит, будет жить. Крепкая порода. В карточке про него ничего не записано. Скорее всего маленький бродяжка, он бы просто замерз на улице, как сотни других, но ему повезло оказаться в больнице. Надо заявить в полицию, и отправить мальчишку в приют, как встанет на ноги».

Мальчик с трудом открывает глаза и слабым голосом просит:

— Пожалуйста, не зовите полицию и не отправляйте меня в приют!

— Я что сказал это вслух? — удивляется доктор.

— Не знаю, — отвечает мальчик, — но вы же подумали об этом.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Вольф… Вольф Мессинг. Вы не смотрите, что я маленький и худой, я страсть какой шустрый. Не отдавайте меня в приют, доктор, я могу у вас полы мыть и вообще любую работу…

Мальчик смотрит на доктора жалобно, в его взгляде таится робкая надежда на чудо. Уже очень давно ему не приходилось вот так проснуться в кровати под одеялом, в теплой комнате, а не в заброшенном подвале под вонючими тряпками. Доктор внимательно смотрит на мальчика, ничего не говоря, гладит его по голове, поправляет одеяло и уходит, не сказав ни слова.

Я готов был смотреть сон бесконечно, настолько заинтриговала меня судьба мальчика. Еще бы, это же основополагатель самой возможности читать мысли, человек, доказавший возможность воздействия на человеческое сознание и унесший секрет своего мастерства в могилу. Кто подсунул мне этот сон, с какой целью? Не знаю, но очень хочу досмотреть фильм до конца. Очень хочу.

Внезапно храп оборвался. Пока куратор могуче храпел во сне, нам это совершенно не мешало. Храп успокаивал, убаюкивал, подтверждал, что пациент скорее жив, чем мертв. Но сейчас храп исчез. Словно кто-то поставил точку в предложении. Тишина ударила сильнее взрыва. Неужели мы проморгали куратора, неужели что-то случилось? Мы ошалело вскочили, коротко переглянулись, и бросились в медотсек. Очумевший от короткого, но крепкого сна куратор, смотрел на нас квадратными глазами, потом засмеялся и повалился обратно на лежанку, с которой только что пытался встать.

— Вы бы хоть срам прикрыли! — заикаясь от смеха, предложил он.

Вот же черт! Поспешили, понимаешь на помощь умирающему, а о собственном виде не позаботились. В самом ведь деле стоим перед мужиком в чем мать родила — бойцы спецназа! Выкатились мы через двери, едва успев их открыть, а то бы и сломали к черту. Куда им хлипким устоять против объединенного напора двух застыдившихся десантников. К счастью на этот раз одежа осталась в целости и сохранности, так что с гардеробом проблем не было. Жаль только сон не досмотрел, что там дальше было? Эх, ну что ему стоило поспать еще часок?

— Вот что, бойцы! — едва сдерживаясь от ехидных ухмылок, начал наше микросовещание куратор, — Расклад такой — на текущий момент я возвращаюсь в строй и признаюсь ограниченно годным к бою. Задача номер раз — определиться где мы, от этого зависят все дальнейшие шаги. Если они еще будут…

— Как определяться будем, если ничего нельзя включать? На деревья полезем, местность обозревать?

— На деревья? Тоже вариант, но хлопотный и малопродуктивный. Вы там чего-то талдычили про какое-то лесное зрение, типа через пташек-зверушек можно на мир взглянуть. Можно его использовать?

— Не поможет! — покачала головой Эва, — Я пыталась еще тогда, во время атаки десанта, оглядеться по сторонам. Повсюду тайга, сплошная, дикая. Не видно никаких следов человека, кроме той просеки, в которой мы рухнули. Да и она не очень длинная. Такое впечатление, что рубили из центра леса, а потом все бросили и улетели на вертолете.

— Что улетели не верю, не такие правила в этой игре. Тут всех и положили, в землю закопали и даже надпись не написали. Потому как не положено никаких надписей.

— Так ведь тут не десять, не двадцать человек работало… — Эва осеклась, зажав рот ладошкой.

— Спецобъект! Этим все сказано. Исполнители — зеки. Работа выполнена, исполнители списаны подчистую. Главное соблюсти тайну, а концы не в воду, понадежнее прячут, чтобы зверье не раскопало, охотник случайный не набрел.

— Мамочка родная, как же так можно? Это ведь живые люди, не по-людски это, не по-божески!

— Нешто тебе убийц, насильников жалко стало? За каждым из них не по одному мокрому делу стоит. Да их за такие дела не просто убить нужно, а перед тем на горячей сковородке жарить в кипящем масле и другим показывать, чтобы неповадно было. Конченные это люди, отбросы, гнилье.

— Вы-то откуда знаете?

— Откуда я это знаю, тебе знать не положено! — отрезал куратор, нахмурившись, — Хотел бы не знать, да судьба по-другому распорядилась.

— Ладно, проехали! Если Эва не может увидеть дороги, то в любом случае нам придется как-то задействовать возможности этого объекта. Есть же тут какие-нибудь компьютеры, интернет, карты, — я постарался перевести разговор в другое русло. Ну не политикой же сейчас заниматься, как малые дети, нашли время препираться.

— В картах я разберусь, а вот с остальным, — куратор замялся, — не силен. Нас этому не учили, по верхушкам пробежались, как дети в школе, и хорош.

— Компьютеры я беру на себя, вы мне только покажите, как до них добраться, — приняла решение Эва, — Или есть еще кандидатуры?