Сергей Шангин - Без царя в голове

Иван представил, какая суета сейчас творится в царских коридорах, сколько народу с перекошенной рожей отбивается от захватчиков или смиренно сдается им в полон. Вот ведь придумал, ай да бестия, ай да царь!

— Молодцы! Так держать! Только вы это… перед тем как потеху затевать, портретик царя-то спрашивайте у командиров. Ишь ты — родного царя не узнать! Номерочки коммуникаторов на бумажку запишите, будет плохое настроение, вызову, — Иван порылся в карманах, выудил какую-то бумажонку.

Егор нацарапал трясущейся рукой требуемое и угодливо согнувшись протянул бумажку царю.

— Это же надо, самого царя и по морде! — снова ухмыльнулся Иван, представив, как о таком случае можно красочно рассказать за кружкой другой пива.

— Виноваты, Ваше Величество! — рявкнули, вытянувшись в струнку, гвардейцы.

— Нечего виноватиться, ежели по приказу, так и виниться нечему! Молодцы! Будем знакомы, царь… царь… — Иван пожал руки засмущавшимся охранникам и, толкнув ногой дверь, ввалился в залу.

— Мать моя женщина! — охнул он, увидев огромную залу, уставленную столами и толпу народа, оживившегося при его появлении.

В первый момент Иван смутился, не приходилось ему до этого часа в столь неожиданную и непонятную ситуацию попадать. Одно дело, когда в темном переулке на тебя одного шестеро с дубинками вываливаются. Тут и дурак смекнет — кого можешь бей, от остальных ноги делай. А тут ни в морду дать, ни сбежать, попал как кур во щи.

— Смирна-а-а! — гаркнул он неожиданно и замер, соображая что же дальше делать в таких случаях полагается по этому самому, как его — этикету.

Мужчины подтянулись, вытянувшись по стойке смирно. Дамы кокетливо замахали разноцветными веерами, бросая пылкие взоры в сторону опешившего царя. Видимо подобное в их кругу не было принято, потому присутствующие сочли слова царя хорошей шуткой и поддержали как могли.

Гости старались держаться гордо и значительно, но вид их выдавал недавнее знакомство с потешной баталией. У кого синяк под глазом, у кого шляпка набекрень, но никто претензий не высказывает, жаловаться не спешит, видать не в первый раз в подобный оборот попадают — привыкли уже.

— Вольно, вольно! — значительно тише и без прежней уверенности скомандовал Иван. — Поздравляю всех с успешным прохождением баталии!

С одной проблемой расплевались, так теперь место свое найти нужно. Он закрутил головой, пытаясь увидеть нечто эдакое, особенное. В принципе он понимал, что царское место выделяться из прочих, но чем именно не мог сообразить. Может кресло красное? Так они все красные! Может стол большой? Так маленьких тут ни одного нет! Может табличка, — мелькнула в голове отчаянная мысль, — табличка с надписью «Царь»? Нет таблички, дурацкое положение, попал как кур во щи! Может сделать ручкой, мол дверью ошибся и удрать пока не поздно?

— Ваше Величество, вам во-о-о-н туда к высокому месту, там ваш столик, — прошептал тихонько Михалыч, чуя замешательство царя.

— А то я не знаю! — буркнул Иван, сообразив, что его растерянность оказалась доступной всеобщему обозрению, — Может у меня свои планы на сегодня?

— Конечно, конечно, Ваше Величество, как скажете! Я же так, на всякий случай, вдруг вы с… перепою, извиняюсь, забыли.

— Ладно, проехали! — милостиво буркнул Иван, — Веди меня дальше, а то я… с перепою, как ты верно выразился, в ногах шаток стал.

— Пряменько, Ваше Величество, пряменько так и шагайте!

Иван тоскливо оглядел зал, поежился под непрерывным обстрелом тысячи пар глаз и шагнул вперед, словно в холодную воду плюхнулся. Была не была, авось пронесет, а не пронесет, так вынесет.

— Обед, обед… — бурчал Иван себе под нос, — не могут, как люди пообедать на кухне, тишком ладком! Или в ресторанчике в кабинетике отдельном в приятной, но, подчеркиваю, ма-а-а-а-ленькой такой компании друзей. Потому что друзей много не бывает.

Он деревянно вышагивал по длинному персидскому ковру, пересекая тронный зал. Даже на плацу Иван не чувствовал себя так плохо. На плацу под взорами генералов ты один среди сотни, а то и тысячи таких же, как ты. Случись какая незадача, друзья прикроют. А тут как прыщ на морде и люстры светят, похлеще портовых сигнальных лазеров.

— Здрасьте! Рад видеть! Хорошо выглядите! — он кивал головой, помахивал ладошкой, улыбался в тридцать два зуба, опасаясь споткнуться и самым глупым образом рухнуть на ковер при таком стечение народа.

— Перестань раскланиваться, дурак, и рот закрой! Иди с гордым видом, ни на кого не обращай внимания! Ты же царь, дубина! Им за счастье видеть тебя, а ты их до обморока доводишь своим кривлянием! Весь образ царя-батюшки испоганишь, ирод!

— Слушай, а чо ты сразу не сказал, чего молчал глубокомысленно, пока мы шагали до этой залы?

— Я молчал?! Значит, это я виноват?! А ты, можно подумать, телевизор не смотришь, сидишь себе в Тьмутаракани и при лучине самогон дуешь, лаптем занюхиваешь — царь аж задохнулся от обиды, — ирод, захватчик хренов.

— Ну, ты это… потише, Ваше Величество. Больно мне нужно на ваши церемонии смотреть, нешто мне девок мало, чтобы я в телик пялился? Чего тут народищу-то столько, нельзя как-нибудь попроще отобедать?

— Нельзя! — сухо отрезал уязвленный царь. — Родственники все это, послы иноземные, люди знатные и прочая придворная ботва… тьфу, прости Господи! С кем поведешься, как говорится, от того и заболеешь!

— Вот только не надо. Может мы и не графья, но почтение имеем, а потому нам не сложно с народом вот так запросто поздоровкаться. Тем более с родственниками, своя кровь как-никак. Слушай, Ваше Величество, откуда у тебя столько родни? Они что, не помирают что ли?

— Помирают, а то как же? Они же люди-человеки, ничто человеческое нам царям не чуждо! — с достоинством отозвался царь.

— Или ты, шалунишка, налево бегал? — ухмыльнулся Иван.

— Не сметь… — рявкнул царь в бешенстве, — не сметь с царем так разговаривать! Да я тебя… ты у меня… палач… на дыбу… в темнице сдохнешь.

— Извини, Ваше Величество, по недомыслию ляпнул. У вас царей нету налево, все справа, — не удержался и опять схохмил Иван. — Все, все, намек понял, молчу.

— Помирают, — выдержав драматическую паузу, продолжил более спокойно царь, — только у каждого свой срок. А нам царям он ой какой большой дан. Зря, что ли меня, Иван, Вечным царем называют в народе? — гордо спросил царь.

— Как? Извини, прослушал, задумался! Как тебя в народе называют?

— Вечным, тетеря глухая.

— Ты меня извини, царь-батюшка, только в каком это народе тебя так называют? Да не ерепенься ты, Ваше Величество. Я вот сам, можно сказать из народа, а такой байки не слышал.