Виктор Глумов - Вопреки судьбе

– Вот в чем дело! Тогда понятно. Черт, не догадался сразу, а ведь чувствовал: что-то нечисто.

– Все нечисто, сплошная нечисть вокруг.

– А саму-то как угораздило? Не помню тебя или ты сталкер-новичок?

Аня поделилась своей историей, умолчав об операции в Чечне, добавила, что Димка сбежал, и пока его не поймали. Затем поведала о беглянке Рикки и о бесславной смерти вивисектора Адольфыча.

– Теперь они думают, что я могу управлять людьми, – солгала она. – С чего вдруг мне этому научиться?

За разговором время неслось галопом. Миновал еще один обход Тундры, Ане и Соколу вкололи снотворное, после чего они вырубились.

Аню разбудила песня Сокола.

– Доброе утро, – прохрипела она, в очередной раз дернулась, пытаясь освободиться.

– Пока доброе, – согласился он. Его богатый обертонами голос будто выцвел, шуточки закончились. Сокол бездумно пялился в потолок, готовясь к неизбежному.

Неизбежное не заставило себя долго ждать: пришли Тундра, весельчак и манкурт, не замечая Аню, направились к Соколу.

– Вывози этого, – распорядился весельчак, и Шакил покатил стол с недавно обретенным другом к выходу.

Сокола было жаль – очень жизнерадостный малый. Или у него такая маска? Сначала Аня подумала, что ее сегодня не тронут, подарят еще день надежды и тревожного ожидания, но не прошло и десяти минут, как процессия вернулась.

Аню выкатили в узкий коридор, привезли в операционную, и ее стол вплотную придвинули к столу Сокола, сдернули простыню, и нагота собственного тела, беспомощность заставили ее сжаться.

На небольшом стеклянном столике лежали хирургические инструменты. Аня не разбиралась в них, но выглядели они устрашающе, особенно пила для разрезания костей и скальпели всех размеров.

– Вам повезло, – улыбаясь, проговорил весельчак. – Велика вероятность, что после операции вы выживете и даже сохраните память. Правда, с вами произойдут некоторые изменения, – он натянул синие перчатки, повесил над лицом Ани кровоотсос, поставил возле головы лоток с ватными шариками. – Самому интересно, что получится. Вы не представляете, насколько важное значение имеет этот эксперимент для трансплантологии! Юлечка, иди сюда, моя лапочка! Мы заждались, – весельчак снова обратился к Ане. – Представь: умирает миллионер, он стар и дряхл, его суставы заменены имплантами, он готов к смерти, и тут появляется способ продлить жизнь. Мало того, получить красивое молодое тело, – весельчак подмигнул. – Представляете, сколько он готов отстегнуть?

До Ани наконец дошло, в чем суть эксперимента: их с Соколом собираются поменять телами. Пересадка мозга. Невольно она скосила на него глаза: а ничего тело, он вполне в форме. Для мужчины унизительнее стать женщиной. Но, с другой стороны, Аня совершенно гетеросексуальна! И к геям относилась, мягко говоря, без симпатии. А ей предстояло или стать геем, или уйти в монастырь.

Ну и мысли приходят в голову!

Не прошло и минуты, как явилась Тундра, узнаваемая даже под зеленой медицинской маской. Аня еще раз сосредоточилась и велела Тундре воткнуть скальпель в шею весельчака, но ничего не получилось. Видимо, на них действительно защитные артефакты.

– Ну-с, милочка, – весельчак попытался надеть маску на лицо Ани, чтобы дать наркоз, но она замотала головой.

Только сейчас накатило отчаянье, она окунулась в безнадежность ситуации и попыталась сделать хоть что-то.

– Юля, держи эту припадочную, – распорядился весельчак, и неожиданно сильные руки страхолюдины прижали ее голову к столу.

Расширившимися от ужаса зрачками Аня смотрела на приближающуюся к лицу маску.

За ночь план в голове Дыма сложился окончательно и уже не выглядел таким безумным. Он даже проснулся, сел у прогорающего костра, сменив клюющего носом Чукчу. Через несколько минут к Дыму присоединилась Марьяна.

– Что придумали, коллега?

– Классику, – улыбнулся он и кинул в костер ветку, тут же вспыхнувшую ярким пламенем. Огонек высветил умиротворенное лицо Марьяны – перед операцией она, профессионал, была совершенно спокойна. – Собираем ИВУ – импровизированное взрывное устройство. Вручаем одному из мутантов. Он лепит на стену. Взрыв, и тут же – гон. По канализации мы проберемся внутрь… Предупредить «крота» сможешь?

– Смогу, – кивнула Марьяна.

– Отлично. Вырубаем электричество.

– У них наверняка есть резервный генератор, – усомнилась Кузя.

– Неважно. Наша задача – создать неразбериху и деморализовать противника. А дальше – по обстоятельствам.

– Как долго Нико сможет контролировать мутантов?

– Он задаст им импульс. Естественное для кукловодов занятие, если можно так выразиться. Мутанты попрут, не разбирая дороги. Здесь это называют «гон». И дальше Нико уже не будет их контролировать. Конечно, без мотивации они затихнут и разбредутся минут через сорок, но нам этого времени хватит.

– Чтобы героически умереть, – вставила Марьяна.

Странно, сейчас она выглядела беззащитной, словно близость смерти и теплая летняя ночь стерли маску безбашенной социопатки, обнажив ранимую и славную девушку. Обнажив… Дым облизнул губы. О чем, интересно, она думает? А если не против?… Но подслушивать ее мысли показалось нечестным.

Марьяна, кажется, метания поняла – неудивительно, женщины, как кошки, чувствуют отношение.

– Ты читаешь мои мысли?

– Твои – нет.

– А как это вообще – читать мысли?

– Я всегда был не эмпатом… Я всегда, Марьяна, был бесчувственным человеком. Только в Зоне начал меняться и испытывать эмоции – наверное, природа компенсировала. Раньше я слышал отголоски чужих мыслей и понимал чувства других людей. Это вроде как радио слушать, когда плохо ловится: помехи, отдельные слова. А теперь – словно люди со мной разговаривают вслух. Я же верхний слой мыслей считываю, речевой. Не образы.

– И что, раньше не догадывался о своем таланте? – Марьяна подперла голову кулаком.

– Нет. Каждый человек изолирован от остальных. В чужую голову не влезешь, вот и принимаешь за константу все, что чувствуешь сам. Откуда мне знать, как у других?

– Прикольно. Ну-ка проверим. О чем я думаю?

Он прикоснулся к разуму Марьяны нежно и бережно, будто обнял. Она, конечно, ничего не почувствовала. Зато подумала, раздельно и четко: «А слабо поцеловать? А то помрет девушка нецелованной».

– Действительно нецелованной? – севшим голосом спросил Дым вслух и почувствовал, как краснеет.

Это он-то! Офицер и бабник, менявших женщин так часто, что даже количества любовниц уже не помнил! Он, никогда и ни с одной не проводивший больше одной ночи, делавший все, чтобы не привязываться.

– На этой неделе, – подтвердила невозмутимая Марьяна.

Дым воровато огляделся. Отряд дрых: посапывала и постанывала во сне Рикки, богатырски храпел Боров, Чукчу и Арамиса слышно не было, а Моджахед выводил тихие и мелодичные трели носом.