Эрик Френк Рассел - Космический марафон [сборник]

Потом одна из змей схватила Блейна. Как ей, единственной из всех, удалось уцелеть, было уму непостижимо. Она, подобно остальным, лежала и дергалась, как и все ее подруги, но при этом сохранила свою смертоносную силу. Блейн налетел на нее, и в тот же миг она свернулась кольцом и стиснула его. Он отчаянно заверещал в микрофон шлема. Этот предсмертный крик был просто ужасен. В том месте, где могучие кольца стиснули скафандр, он лопнул, и во все стороны брызнула кровь. Это зрелище и вопль умирающего Блейна так ошеломили меня, что я невольно остановился и в меня врезался бегущий прямо за мной Армстронг.

— Не останавливаться! — проревел он и, толкнув меня вперед, мгновенно разорвал бешено извивающуюся гадину на несколько корчащихся кусков. Мы снова помчались вперед, вынужденные оставить изуродованные останки Блейна на милость враждебных джунглей.

К этому времени мы уже пробились сквозь передовые отряды псевдорастений и врезались в изрядно поредевшие боевые порядки яростно завывающих туземцев. Под нашими ногами с треском лопалось множество шаров с отравой, но скафандры надежно защищали нас от воздействия их газообразного содержимого. Да и в любом случае мы неслись слишком быстро, чтобы успеть почувствовать на себе действие отравы. Я одного за другим срезал излучателем трех зеленых туземцев и успел заметить, как Эл, даже на мгновение не притормозив, оторвал голову еще одному.

Мы уже начали задыхаться от быстрого бега, когда враг неожиданно дрогнул. Услышав вой заходящего в очередное смертоносное пике катера, оставшиеся в живых аборигены прыснули в разные стороны и мгновенно скрылись в густом лесу. Путь был свободен. Мы, не сбавляя хода и по-прежнему держа излучатели наготове, наконец выскочили на берег реки. А там, на поляне у самой воды, нас ждало самое приятное и долгожданное зрелище на свете — наш милый «Марафон».

И тут Саг Фарн, когда мы уже радостно ринулись было к открытому входному люку, сделал нечто совершенно непредвиденное, изрядно нас напугав. Он обогнал нас, заслонил люк своей огромной тушей и, подняв вверх обрубок щупальца, заявил:

— На вашем месте я бы так не торопился! — В чем дело? — спросил Эл. Его горящие глаза уставились на обрубок щупальца марсианина, и он добавил: — Что с тобой случилось?

— Я лишился большей части щупальца, — сказал Саг Фарн так небрежно, будто для него лишиться щупальца так же легко, как снять шляпу. — Это все тот порошок. Он состоит из мириадов субмикроскопических насекомых. Они пожирают все, на что попадут. И уже начали есть меня. Оглядите себя получше.

Елки-палки, он оказался совершенно прав! Начав внимательно осматривать скафандр, я заметил на нем серые пятнышки порошка, медленно меняющие форму.

Так, значит, рано или поздно они проедят ткань скафандра и примутся за меня!

Мне еще никогда в жизни не было так паршиво. Одним словом, нам пришлось тут же возле корабля, по-прежнему не спуская глаз с опушки леса, с полчаса заниматься раздражающей и довольно потной работенкой: прожаривать другу другу скафандры расширенными до максимума лучами на минимальной мощности. К тому времени, когда последние остатки живого порошка обуглились и отвалились, я чувствовал себя так, будто меня и самого как следует прожарили.

Молодой Уилсон, которого хлебом не корми, а дай возможность посмеяться над другими, воспользовался случаем и заснял всю унизительную процедуру взаимного прожаривания на пленку. Я отлично знал, что в один прекрасный день все это будет продемонстрировано любопытному миру, вальяжно развалившемуся в мягких креслах у экранов и страшно далекому от всякого рода невзгод, выпавших на нашу долю у Ригеля. Втайне я надеялся, что хоть немного серых жучков уцелеет, доберется до его пленки и добавит происходящему на ней хоть малую толику подлинного реализма.

Затем, напустив на себя официальный вид, Уилсон сделал несколько снимков леса, реки и парочки перевернутых туземных лодок с их двухлопастными веслами. В конце концов мы с облегчением погрузились на корабль.

Катер тоже был принят на борт, и «Марафон» незамедлительно стартовал.

Никогда еще я не испытывал такого облегчения, видя в иллюминаторе нормальный и приятный глазу желтовато-белый свет, навсегда смывший с наших лиц желчную трупную зелень. Стоя у иллюминатора вместе с Бренандом, мы наблюдали, как эта странная жуткая планета уменьшается в размерах, и не могу сказать, чтобы я уж очень сильно жалел об этом. Тут к нам сзади подошел Эл и сообщил:

— Сержант, посадок больше не предвидится. Капитан принял решение возвращаться на Землю.

— А почему? — спросил Бренанд. Он указал на уменьшающийся зеленоватый шарик: — Ведь мы так и не обнаружили почти ничего стоящего.

— Макналти считает, что мы узнали вполне достаточно и привезем более чем ценную информацию. — Паузу заполнил ритмичный гул двигателей. — Макналти говорит, что он соглашался возглавить экспедицию, а не скотобойню. С него, мол, довольно, и он намерен подать в отставку.

— Идиот напыщенный! — в сердцах заметил Бренанд, не выказывая ни малейшей уважительности к капитану.

— Хотелось бы все-таки понять, что же такого мы узнали? — спросил я.

— Ну прежде всего нам удалось выяснить, что жизнь на этой планете в основном симбиотична, — отозвался Эл. — Разные ее формы сосуществуют и совместно используют свои возможности. Люди сосуществуют с деревьями, причем у каждого народа деревья свои. А сосуществовать им дает возможность как раз тот самый странный орган на груди.

— Лекарства в обмен на кровь, — с отвращением заметил Бренанд.

— Но, — продолжал Эл, — на планете есть и гораздо более цивилизованные, чем Ка, народы, настолько высокоразвитые и богоподобные, что могут надолго отрываться от своих деревьев и путешествовать по всей планете днем и ночью. Они умеют доить свои деревья, хранить и носить с собой питательную жидкость и пить ее из чашек. Они — единственные, кто сумел извлечь пользу из навязанного им симбиотического образа жизни и — по меркам этой планеты, конечно, — обрести свободу.

— На поверку они оказались не такими уж богоподобными! — усмехнулся я.

— Не в этом дело, — возразил Эл. — Верно, нам удалось с боем вырваться из их плена, но победить их нам не удалось. Они как были, так и остались единственными хозяевами своего мира. А мы понесли довольно тяжелые потери и еле унесли ноги, да еще не знаем, как снова поставить на ноги Джепсона.

Когда он повернулся, собираясь уходить, я кое-что вспомнил:

— Эй, послушай-ка, а что все-таки случилось после нападения на корабль? И как вам удалось напасть на наш след?

— Мы уже начали терпеть поражение. И решили, что главное достоинство храбреца — благоразумие. Поэтому мы взлетели до того, как они успели полностью вывести корабль из строя. А уж после обнаружить вас особого труда не составляло. — Его глаза горели, как всегда, невозмутимо, но, готов поклясться, на сей раз в них сверкали искорки насмешки. — С вами оказался Саг Фарн. А с нами остались Кли Янг и все остальные. — Он постучал себя пальцем по лбу. — Забыл, что ли? У марсиан очень большой гамиш.