Эрик Френк Рассел - Космический марафон [сборник]

— Вы не лишены проницательности, — заметил Вомерсли. — Впрочем, это естественно для того, кто по натуре норман. Но вы правы, мы должны выяснить, норман ли вы по наклонностям. Подходящую задачу мы подберем.

— Не трудитесь, — быстро вставил Армстронг. — У меня есть на примете одно дельце. Доказательство — лучше не надо.

Глаза Вомерсли вспыхнули, а голос потерял всякую обходительность.

— Позвольте уж нам решать, что является доказательством, а что нет!

— Ваше право, конечно. Но вам придется принять мое предложение, хотите вы этого или нет. Потому что вы не позволите себе пустить такое дело на самотек. Это было бы неестественно для нормана.

Поднявшись из кресла с оскорбленным видом, Вомерсли бросил:

— Поосторожней в формулировках!

— Корабль номер восемнадцать строится в Нью-Мехико. Это — сыр в мышеловке для тех, кто ищет корабли девятнадцатый и двадцатый…

— Ваши секреты не первой свежести, мистер Армстронг.

— …но я утверждаю, что все три ракеты вполне можно выбросить на свалку металлолома.

— Все? — процедил сенатор ледяным тоном. Армстронг таинственно улыбнулся:

— Вы торопитесь с предположениями! Я хочу сказать вам, что дело не в способности «Норман-клуба» уничтожить эти ракеты в тот момент, когда он сочтет нужным. Они — металлолом, потому что безнадежно устарели.

— То есть? — Вомерсли тяжело задышал. — Что вы имеете в виду?

— Некоторым образом… не знаю, как… один из тех марсианских психов при депортации сумел прихватить с собой кое-какие чертежи. — Армстронг с удовольствием наблюдал, как наливалось кровью лицо сенатора. — Вы понимаете, почему он это сделал; ведь все они жаждут вернуться домой. Эта штучка рассчитана на экипаж в семь человек, и она на много веков опережает все, что есть у нас. Этот марсианин заявил, что ее можно построить за десять недель, нужно только оборудование. И тогда земляне окажутся на Марсе раньше, чем вы успеете что-то предпринять…

Лицо Вомерсли стало багровым, дыхание хриплым. Армстронг, наоборот, почти откровенно забавлялся.

С усилием взяв себя в руки, сенатор проскрежетал:

— Где вы все это откопали?

— Мне рассказали об этом по двум причинам: во-первых, известно, что у меня безумная страсть к перемене мест; во-вторых, этот человек считает, что я могу привести в действие достаточно много скрытых пружин, чтобы заполучить необходимое для постройки корабля оборудование. Если бы я не мог или не захотел, беженцы предприняли бы эту попытку в Англии, Франции или России, в любом месте, где они могли бы рассчитывать на сотрудничество.

— Дальше, — мрачно потребовал Вомерсли.

— Этот человек предал свою организацию — шайку рыжего. Причины мне неизвестны, но сути это не меняет. Он заботится прежде всего о себе. Ему нужна помощь в постройке корабля. У него есть чертежи — и он назначил за них цену.

— Какую?.

— Он должен иметь твердую гарантию, что его возьмут на Марс, немедленно отпустят по прибытии туда и не сообщат о нем марсианским властям. — Армстронг развел руками: — Парень-то гуман.

— Где сейчас эти чертежи?

— Он не расстается с ними.

Пристально глядя Армстронгу прямо в глаза, Вомерсли процедил:

— Может быть, вы и не врете. Тем более что я кое-что знаю. Но мне по-прежнему непонятно, почему после столь долгого и упорного сопротивления вы явились к нам чуть ли не бегом.

— Видите ли, я отгонял саму мысль о «Норман-клубе», потому что не верил в весь этот вздор о марсианском происхождении. Это противоречило всему, что я изучал, всему, что я знал. — Армстронг встал, засунув руки в карманы. — Но теперь я знаю гораздо больше. В меня стреляли из засады, за мной охотятся и сейчас, и для меня это уже не вопрос истины и лжи, а скорее — жизни и смерти.

— Да, но…

— Я должен убедить этого человека с чертежами, что в моих силах осуществить постройку его корабля даже вдвое быстрее. Если мне не удастся его убедить, чертежи исчезнут Бог знает куда и уж, конечно, кто-нибудь ими воспользуется. Вот во что вы ввязались.

— Я?

— Да. Он знает вас как весьма влиятельную фигуру в Вашингтоне. О «Норман-клубе» он не знает, тем более о вашей с ним связи. Поставив на меня, он одновременно поставит на стоящего за мной достаточно крупного политического деятеля. Вы должны пообещать ему, что раздобудете сто миллионов долларов для строительства ракеты. Вы должны убедить его передать эти чертежи.

Противоречивые эмоции отражались на круглом лице сенатора. Несколько раз он прошагал по комнате взад и вперед, потом наконец заговорил:

— Где вы собираетесь встретиться с этим человеком?

— Он должен позвонить мне в Нью-Йорк на квартиру завтра, в двенадцать часов.

— Ваша квартира сгорела дотла.

«О, так тебе это известно?» — подумал Армстронг и сказал вслух:

— У меня есть еще одна. Не думаете же вы, что я ночую под открытым небом?

— Что, если он позвонит, а вас не будет?

— Значит, перезвонит позже. Но к тому времени лучше быть уже там. Конечно, можно обратиться к сенатору Линдлу — мне все равно, вы или он. Но вы — самая верная приманка…

— Армстронг! — внезапно решившись, сказал Вомерсли. — Я достаточно заметная фигура, чтобы меня могли безнаказанно обманывать. Кое-кто пытался — и раскаяние мучает их ежечасно. — Он выпятил грудь, словно охотник, убивший огромного тигра. — Посему имейте в виду — любое не совсем чистое дело бумерангом ударит по вам! Я поеду на эту встречу, но не потому, что полностью поверил вам, а исключительно потому, что если ваш рассказ — правда, она слишком важна, чтобы ее проигнорировать.

— Именно на это я и рассчитывал.

— А я знаю, что вы именно на это и рассчитывали! — парировал Вомерсли. — Поэтому я иду своей дорогой, не вашей! Если окажется, что вы состряпали эту историю, чтобы зачем-то меня обмануть, — он остановился, и лицо его посуровело, — это будет ваша последняя афера в этом мире, да и в любом ином тоже.

— А если это не афера, если все окажется правдой, «Норман-клуб» примет меня в свое лоно?

— Да. — Позвонив, Вомерсли сказал появившемуся охраннику: — Пусть Мерсер подает автомобиль. Джексон, Хардакр и Уилс едут со мной в Нью-Йорк прямо сейчас. — Он подождал, пока охранник выйдет, и сказал Армстронгу: — Мои ребята начинают стрелять, даже если кто-то просто заскрипит зубами. Не забудьте об этом!

— Не забуду, — пообещал Армстронг. Он снова сел, наблюдая, как Вомерсли готовится к отъезду, и на его широком тяжелом лице застыло голодное выражение. Он достиг своей цели и ощущал себя крокодилом, которому удалось притвориться корягой.

Сенатор, как выяснилось, ездил в большом серебристо-сером «кадиллаке». Мерсер сел за руль, с ним рядом устроился Джексон. Армстронг оккупировал среднее сиденье сзади, оказавшись между Вомерсли и Уилсом, а складное сиденье, расположенное прямо перед ними, занял Хардакр, квадратный тип, который, видимо, считал свою позицию стратегической и смотрел на Армстронга вызывающим взглядом. Но ответа он не дождался — пару раз глянув на громилу, Армстронг фыркнул, а затем чихнул.