Валерия Макарова - ИОН

В один из дней Терен приходит необычно взволнованным:

– Бона, мне нужно серьезно поговорить с тобой кое о чем.

– Разве в этом есть необходимость? Я ведь уже давно передала тебе право принимать все решения, не советуясь со мной. Я доверяю тебе.

– Боюсь, это не доверие, а всего лишь проявление безразличия, – вздыхает Терен, – но сейчас речь не об этом. Тебя выписывают через месяц, ты рада? – он пытливо вглядывается в ее лицо и с удовольствием замечает в нем перемены.

– Ох, – она пугливо вздрагивает, – Я не знаю. Терен, я, кажется, совсем разучилась жить вне этих стен, мне страшно.

– Тебе нечего бояться, – он тихонько берет ее ладонь, – Я ведь не брошу тебя на растерзание журналистам и толпе. Поэтому я и пришел поговорить с тобой об этом. Как ты смотришь на то, чтобы жить у меня?

– Что? – она с удивлением смотрит на него, – то есть, как это жить у тебя? В качестве кого?

Терен не торопится с ответом, слова крутятся у него на языке, но он никак не может собраться с мыслями и озвучить их. Он решает начать с самого начала:

– Ты помнишь нашу первую встречу?

– Да, ты спас меня от Реджа. И страшно напугал меня, потому что ты был первым свободным гражданином, который обращался со мной не как с вещью, – Бона ласково улыбается ему, – я так тебе благодарна за это. Я только недавно осознала, как глупа была все это время и не понимала… Ничего не понимала. Совсем. Прости меня, ведь ты заботился обо мне все время, что мы были знакомы, с самого первого дня, и я никогда не понимала, почему же ты делаешь это именно для меня, ведь я всего лишь гимнастка.

– А я такой же человек, как и ты. Совсем обычный, но разве этого мало? Да, наверное, ты, такая как все, но только не для меня. Я и сам не знаю почему, но для меня ты особенная. Просто особенная и все. Потому что ты это ты. И я люблю тебя, какая бы ты ни была – веселая или грустная, сердитая или милая, страстная или безразличная ко всему, все равно это ты Бона. Я всегда знал, что могу просто купить тебя, и ты будешь со мной всегда и везде, но мне этого совсем не хотелось, потому что я хотел, чтобы и ты полюбила меня. Поэтому я заботился о тебе и старался сделать так, чтобы ты поняла, что я всегда рядом. Я рад, что ты поняла это, пусть и не так скоро, как мне бы того хотелось, – он делает паузу и нерешительно спрашивает, – Ты любишь меня?

– Честно, я не знаю, – она растерянно смотрит на него, – в последнее время я почти ничего не чувствую и мне сложно сказать что-то определенное, но я всегда радуюсь, когда ты приходишь и жду тебя. Я боюсь потерять тебя, но к чему-то большему я сейчас не готова.

– Понимаю… Поэтому я предлагаю тебе просто переехать в мой дом. У меня есть дом в шестом округе, там тебя никто не будет тревожить. Я закончил его строительство совсем недавно, надоело жить с отцом. Шестой округ это конечно совсем не так престижно, как второй или третий, но зато там настоящая живая природа, есть озера и небольшие рощи, тебе понравится. Я не буду торопить события, обещаю.

– Ты столько сделал для меня, разве могу я отказывать тебе? Я согласна.

Терен знал, что в день выписки Боны соберется целая стая журналистов, жаждущая получить пару снимков, и ему совсем не хотелось, чтобы она предстала перед ними в инвалидной коляске, но к его сожалению к этому моменту гимнастка так и не начала ходить, правда, могла стоять какое-то время без посторонней помощи.

Перед самым выходом Боной овладел страх, она так давно не была на улице и не видела посторонних людей, что предстоявшие перемены вселяли в нее ужас. Терен и сейчас поддержал ее, в одно мгновение он усадил ее на задние сидение затемненного автолета и сам сел рядом, не так уж много людей успели увидеть ее белое изможденное лицо.

Терен с удовольствием наблюдал за тем, как меняется Бона по мере отдаления от госпиталя. Она с интересом разглядывала все, что проплывало мимо них за окном, и пыталась поймать солнечные лучи, пробивающиеся сквозь затемненные стекла машины. Через полтора часа они прибыли в шестой округ, и Бона поняла, что Терен как всегда кое о чем умолчал. Его дом оказался огромной усадьбой, обнесенной высокой кованой оградой. Сам дом был скрыт в глубине прекрасного сада, в котором были и небольшие рощи и поля цветов и даже озеро. Все это время Бона представляла свои десять лет домашнего ареста как заключение в небольшом домике с одной комнатой и кухней, в одном из таких, в котором когда-то она жила вместе с Фабианом, но, благодаря Терену, ее ожидал настоящий дворец, напичканный всевозможными гаджетами сверху донизу и находящийся в самом сердце прекрасного сада.

Как-то утром в спальне Боны появился неожиданный гость. Шила вошла уверенным шагом и села в кресло, которое обычно занимал Терен.

– Шила? – ее появление удивило Бону, – что ты здесь делаешь? Ты приехала вместе с Фредди?

– Вовсе нет, – Шила поморщилась, – я одна, – она провела рукой по коротко остриженным волосам, – я не стала работать на него. Хотя, он, конечно, предлагал мне немыслимые деньги и никакой работы, просто как всегда не отходить от него ни на шаг.

– Ты ненавидишь его?

– За то, что он лишил меня возможности заниматься спортом лишние лет пять, семь? Конечно, меня это злит, но ненависти нет… Мне жаль его, в конце концов, он просто обожает меня, только и всего. Чувства ослепляют его на столько, что он не думает о том, что все это делает меня несчастной.

– Мне так жаль, – Бона покачала головой, – нет, это не любовь, если он не видит, что только вредит тебе.

– Каждый любит по своему, – возразила ей Шила, – кто-то как Терен поддерживает твои интересы, а кто-то как Фредди садит тебя в золотую клетку и думает, что так ты будешь счастлива.

– Но как ты попала сюда? Неужели Терен просто пригласил тебя в гости?

– Конечно, нет, он нанял меня.

– Нанял?

– Да, приглядывать за тобой. Кстати, тебе пора на завтрак, так что вставай, я помогу тебе переодеться.

– Что? Но я этого не хочу. Я не хочу, чтобы ты таскала меня и все в этом духе, я против.

– Слушай, меня это не касается. Меня нанял Терен, я работаю на него, вот он вернется с работы, с ним и поговоришь.

Бона, конечно же, так ничего и не сказала Терену.

Через несколько месяцев гимнастка начал ходить и даже смогла совершать небольшие прогулки вокруг дома. Во время одной из них ее ждал сюрприз. Терен завел ее чуть дальше в сад, где оказалась небольшая конюшня, а в ней Бурелом и Буревестник. Терен выкупил их, чтобы Бона могла ездить верхом, когда совсем окрепнет. Трюки, конечно, она уже делать не сможет, но верховые прогулки вполне осилит.

Терен и Бона поженились спустя два года.