Леонид Сидоров - Северный страж

Смущённо почесав нос, поднял и с интересом оглядел меч. Грубая работа. Искусная имитация под старину. И с заточкой ребята явно перестарались. Пройдись с таким по Питеру, сразу заметут за холодняк по полной программе. Хотя это тебе не Россия. Вон в Швейцарии вообще армейское автоматическое оружие по домам хранится, и ничего, все до сих пор живы-здоровы, и даже как-то ухитрились не перестрелять друг друга. И вообще, может, у него какая ксива красивая на ношение есть. Кстати, о ксиве. Интересно, куда хоть попал-то: Норвегия, Финляндия? Вроде болтал как-то странно, троллей то и дело поминал. Чертыхался так, что ли?

Наклонился над телом и бегло похлопал одежду. Уважительно оглядев массивный, явно золотой браслет на правом запястье, развязал куртку. На левом боку на ремешке висел узкий клинок в кожаных ножнах.

— Опана! А что это у нас? А это у нас финочка! Да, братан. Ты прямо уркаган какой-то…

Постукивая рукояткой о ладонь, настороженно огляделся. Надо что-то решать. Амбал скоро придёт в себя. И разговор, если он и состоится, явно не сулит ничего хорошего. Полиция наверняка будет на его стороне. Тут даже и думать нечего. Прикинется бедной овечкой, типа прогуливался по лесу, наслаждался красотами Гримпенской трясины, и вдруг, откуда ни возьмись, налетает иностранный гражданин с ружьём. Бьёт прикладом в лицо, пропадает десять тысяч евро. Дальше картина маслом. Нацепят стальные браслетики и упекут лет на десять за нанесение тяжких телесных, кражу и разбой, доказывай потом, что не верблюд. И девицу-красавицу эту ищи-свищи, визжит теперь себе уже где-нибудь в Осло… Не, как говорил незабвенный Папанов, отсюда надо быстро рвать когти. Лицо вроде не засветил, и то хорошо. В случае чего точно не опознают. Только вот холодняк оставлять тоже чревато. Маньяку так жёстко весь кайф обломал. Вдруг как очухается, с похмелюги решит догнать и порезать нахала на ремни. Да нагонит как пить дать, вон рожа какая бандитская. Нет уж, не надо его искушать. Нет ножика, нет проблем. Точно, выбросить, и всего делов. А вдруг найдёт? Или найдут. И сверят пальчики? Вот полиция-то нежданному подарочку обрадуется. Фингал есть, переход границы есть, и пальчики до кучи тоже есть. Полный набор. Чего доброго, на радостях и убийство Кеннеди ещё повесят. Не, тут надо радикально, чтобы уж не трудился, не искал.

Подхватив меч, подошёл к склепу. Тщательно обтерев лезвие мхом, поставил под углом к пеньку и со всей силы вмазал каблуком. Тоненько дзинькнув, меч раскололся пополам.

— Ну что тут сказать… Хреновая у вас сталь, ребята. Халтурка.

Мстительно усмехнувшись, просунул нож в щель между брёвен и навалился на ручку. Лезвие звонко хрустнуло.

Подбросив рукоятку в ладони, широко размахнулся и запулил в лес.

— Ну вот, как-то так. Ищите, ребята. Может, и обрящете.

Глянув на тусклое солнце, покружился на месте, внимательно разглядывая следы. Так-так, кажется, кое-что проясняется. Девица и озабоченный прибежали откуда-то с западной стороны. Выходит, там и пикничок.

Издалека донеслись истошные крики и звонкие удары.

— Гляди-ка, а точно! — обрадованно повернулся на звук. — Похоже, пиво и шашлычок уже стрескали, пошла развлекуха…

Подхватил рюкзак, закинул ружьё на плечо и быстрой трусцой рванул по тропинке. Дело даже немного упрощается. Если компания уже порядком набралась, вежливо и культурно спросить дорогу до ближайшего населённого пункта. Английский наверняка кто-нибудь да знает. А дальше попытаться добраться и до русского консульства. Занятные получатся объяснялки. Тут помню, тут не помню… У посла точно крышу сорвёт. Эх, ладно, всё потом, потом, потом. Теперь лишь бы полиция не заинтересовалась…

Спотыкаясь, то и дело оглядываясь, Филиска добежала до старого дуба и, тяжело дыша, прижалась к тёплой коре. Сердце колотилось так, словно вот-вот выскочит из груди. Казалось, лохматое чудище преследует по пятам. Сколько раз чувствовала их присутствие, и вот наконец увидала воочию. То, что рассказывали, вблизи оказалось ещё страшнее. Чудо, что осталась жива. Теперь вся надежда на старую ведунью. Столько сегодня всего натерпелась…

Нурман, потом этот страшный лохматый леший. И главное, какая-то невидимая свирепая сила подле него. Настолько свирепая, что такое, наверное, бы почувствовал даже самый обычный человек. Видно, нурман сильно прогневил лесных хозяев святотатством, раз они явились за ним средь бела дня, прямо под око Пресветлого…

Чуть успокоившись, закрыла глаза и прислушалась к лесу. Слушать и глядеть на ходу никогда не получалось. И, наверное, так, как умеет это делать старая ведунья, получится ещё ой как нескоро.

Широко раскинув руки, почувствовала знакомую теплоту. Дерево откликнулось на зов. Узнал, старый великан, пока ещё не уснул. Мысленно испросив прощения, зачерпнула силы и глянула вокруг иным зрением.

Лес чудесно преобразился. Огненные шарики птиц беззаботно перепархивали в зелёных ветвях, на пригорке в норе возилась лиса. И главное, свет. Мягкий спокойный свет, ключом бьющий из-под земли.

Хорошее место. Видно, не зря его выбрала старая ведунья. Не всякая лесная нелюдь отважится сюда забрести.

Чувствуя, как тело понемногу начинает колотить мелкая дрожь, торопливо переметнула взор за пригорок в избушку. Бабушка Гертруда возилась с котелком. Почувствовав чужое присутствие, резко обернулась. Взор застелила непроглядная пелена…

Очнувшись, Филиска неохотно открыла глаза. Как же всё-таки там хорошо. Жалко только, что нельзя побыть долго.

Обогнув необъятный ствол, обежала пригорок и бросилась к избушке. Из приоткрытой дверцы клубился лёгкий дымок. Ведунья уже поджидала на крыльце.

— Бабушка! Бабушка Гертруда! Там! Там… — слёзы потекли сами собой.

— Что случилось, доченька? Кто… — ведунья осеклась, заметив распухшую губу и разодранную одежду. Глаза полыхнули огнём. — Кто… Кто посмел?

Заревев во весь голос, Филиска прижалась к старческой груди.

— Успокойся, деточка, успокойся, слышишь, — тёплая рука ласково погладила по голове. — Слезами горю не поможешь. Пойдём-ка в дом, милая, пойдём…

Усадив всхлипывающую ученицу на лежанку, Гертруда зашарила по полкам. Выудила глиняный кувшинчик, с сомнением глотнула и одобрительно почмокав, вернулась к девушке.

— Ha-ко вот, испей, — поднесла к губам. — Только не торопись.

Стуча зубам о край, Филиска глотнула горький отвар и закашлялась.

— Что, горько? А ты не спеши, не спеши, — сморщенная рука попридержала кувшинчик. — Вот так, вот так…

Немного успокоившись под пристальным взглядом, ученица зажмурилась и залпом допила отвар до конца.

— Ну вот и умница! Теперь лучше? — ведунья пытливо взглянула в глаза.

Филиска обмякла и слабо кивнула. В голове зашумело. Стало как-то легко-легко.