Леонид Сидоров - Северный страж

С пятиметровой высоты окрестности стали видны как на ладони. Метров на сто вокруг. Самое то, в таких дебрях как раз дальность прицельного выстрела метров пятьдесят, не больше. Ещё даже пара секунд на подготовку останется. А вообще, на редкость удобная засидка получилась. Сверху прикрывает густая сосновая шапка. Даже если и дождь пойдёт, сильно не намочит.

Свесился через перила и крикнул:

— Хорошая работа. Благодарствую премного.

Мужики польщённо заулыбались.

— Ну раз хорошая, то слезай, — скомандовал охотник. — Обедать пора. Да и переговорить с тобой ещё надо.

Алексей беспомощно развёл руками.

— Не понимаю.

— Эх, — сокрушённо вздохнул Гордой. — Чую, без Гертруды никак нам опять не поговорить… Домой, говорю, идём. Есть охота, — похлопал по животу. — Давай-давай, слезай, — призывно махнул рукой. — Мне ещё баб наших предупредить надо, чтобы тебя там наверху не пужались. А то вот дело будет, глянут вот так наверх невзначай, а потом понёву второй раз стирать придётся. Хотя некоторым, может, и пусть, тут всё равно бежать недалеко, что до реки, что до деревни… Верно я говорю, а, Онтей? — выразительно глянул на сконфуженного соратника. — Недалеко ведь?

Мужики дружно загоготали.

Мало чего поняв, Алексей улыбнулся и полез вниз. Изучение языка, конечно, надо бы форсировать максимально. Всё-таки сложновато нормально общаться без переводчика. Вот что их так развеселило? Кроме как надо поесть, вообще ничего непонятно. Хотя всё правильно, война войной, а обед по расписанию. Вот оно, однако, откуда ноги пословицы растут.

На подходе к деревне ещё издалека послышалось мерное постукивание кузнечного молотка.

— Слышишь, Олекший? — повернулся Гордой. — Трудится Лар с самой рани. Веришь ли, примчался ко мне ни свет ни заря, борода растрёпана, глаза горят, что у кота лесного. Давай, говорит, сюда жилы лосиные и рог олений, что ты весной добыл. Всю ночь, говорит, не спал, всё думу думал, как тот арбалет сотворить. Во как озаботился, а ты говоришь… Да оно и понятно, — тяжело вздохнул. — Была бы тогда такая мудрёная штука у кума его, Аксина упокойного, ох, чую, и туго бы нурманам тем проклятым пришлось. Всех бы до одного перебили, никто бы не ушёл…

— Это верно, — машинально поддакнул Алексей, уловив общий смысл фразы.

Да и чего тут можно не понять. Аксин, нурманы и арбалет. Правильно Гордой говорит. Раз тут такой махровый бандитизм процветает, вооружаться надо всем поголовно, пока не поздно. В каждый дом по арбалету, а лучше по два, а то и по три. Пока из одного стреляют, другой перезаряжают. Перещёлкают парочку отрядов подчистую, глядишь, в следующий раз головорезы и призадумаются, стоит ли вообще в эти края подаваться. Сила понимает только ещё большую силу.

После обеда привлекли Гертруду и обговорили детали засидки более подробно. Жителям объявят, что тропинка к реке с утра до вечера будет под присмотром, и ходить можно более-менее безбоязненно. А то, что это за дело, как бабе на реку, так мужика бери с собой с топором, а остальные хозяйственные дела побоку. Осень уже в самом разгаре, а тут ни в лес не сходить, не на реку. Да и то дюже боязно в одиночку. Как куда от околицы подальше отойти, так двое, а лучше трое мужиков собираются, с топорами да с копьями. А тут и так каждый мужик наперечёт, почитай весь народ со страха по родственникам разбежался. Опустела деревня, как будто мор напал.

Горестно вздохнув напоследок, Гордой попросил:

— Убей эту гадину, Олекший, слышишь, убей. Пресветлым именем тебя прошу. Не стало ведь нам уже житья никакого…

Угрюмо нахлобучив шапку, собрал мужиков и шагнул за порог. До вечера договорились сделать вторую засидку.

— Всё что в моих силах, — запоздало заверил Алексей, наспех завязывая ремешки кикиморы.

Переглянувшись с Гертрудой, ободряюще улыбнулся напуганной разговором Луше, закинул ружьё на плечо и вышел.

— Да хранит тебя Бог, — с чувством перекрестила старушка вслед.

За дверью уже переминался с ноги на ногу худенький паренёк. Ондрий, младший сын Онтея. На верёвке, вяло поводя ушами, безучастно дожидалась своей участи грязная лохматая овца. Приманка. Все, как и условились.

Повернув голову на скрип двери, паренёк ошалело сморгнул, медленно разглядывая с головы до ног.

Ох, и чудна одёжа, не зря люди сказывали. Будто леший из дому вышел.

— Здрав будь, Ондрий, — улыбнулся Алексей. — Пошли?

— Пошли, — с некоторой задержкой отозвался паренёк.

Дёрнул за верёвку и потянул недовольно упирающуюся овцу.

— А ну пошла, волчья сыть, травяной мешок!

Недовольно мотнув головой, овца нехотя потрусила следом.

Алексей остановился у загона и небрежно махнул рукой:

— Туда её.

— Ага…

Ондрий поспешно отодвинул дверцу и втолкнул овцу внутрь. Закрыл засов, пошатал для надёжности и вопросительно повернулся:

— Вроде крепко. И что теперь?

— Я туда, — Алексей кивнул наверх. — Сторожить. Ты домой иди.

— Угу…

Паренёк опасливо огляделся и со всех ног помчался назад.

Проследив за невероятно быстро удаляющейся спиной, Алексей восхищённо присвистнул.

Вот это забег! Неплохо, очень неплохо. Причём даже без всякой спортивной экипировки. Допотопные кожаные сапоги и шерстяная куртка до колен. Конечно, не мировой рекорд, но на серьёзный разряд тянет точно. Здорово же их тут всех перепугали.

Спринтерский рывок по пересечённой местности навеял какое-то дурашливое настроение. Подумаешь, страшно. Да, разорвали. Да, два трупа. Но на фоне современных ужасов войн, терроризма и прочих природных катаклизмов всё это кажется просто несерьёзным. Хотя, если бы не было ружья, вряд ли бы был таким храбрым. Наверное, тоже бы от каждой ветки шарахался. Всё-таки огнестрельное оружие здорово придаёт уверенности.

Присел на корточки перед клеткой и набрал пожухлой травы.

— Эй, лохматая, — протянул через прутья. — На, держи свои витамины. Как говорится, всё что могу. Не думай, что уж мы ту все кругом такие гады бессердечные.

Овечка недоверчиво подошла и потянула пучок на себя.

— Жуй-жуй, — приободрил Алексей. — Надеюсь, на съёмках фильма не пострадает ни одно животное… Ладно, давай, располагайся. Если увидишь что подозрительное, крикнешь…

Накинул капюшон и, тихонько насвистывая что-то из темы «Пиратов Карибского моря», полез наверх. Перешагнул через парапет и огляделся.

— Эх, хорошо-то как! Тихо, красотища. Лепота…

Наконец-то дошло, чем так отличается родное время. Дома даже ночью постоянно слышен тихий гул Кронверкского проспекта. Не говоря уж о том, что творится днём. А здесь тишина. Абсолютная, можно сказать. Ни заводов, ни самолётов, ни машин. Даже того же огнестрела ещё нет. Наверно, вот почему те головорезы испытали самый настоящий шок. С виду какая-то железная палка, и вдруг как бахнет. Но всё равно долго держались, надо отдать должное. Особенно тот здоровяк в шлеме. Даже с дыркой в плече пытался сопротивляться. Что значит сила воли. А может, и тоже обкурился чего, как те рыжие. Нормальный человек просто так грызть щиты не станет, а уж тем более головы рубить безоружным…