Владислав Выставной - Темная сторона

– Соединение установлено, – пропел мягкий голос.

На экране появилось лицо женщины. Немолодой, с лицом, подернутым печальными морщинками, но все же удивительно красивой. Лео на миг потерял дар речи, а потом тихо произнес:

– Здравствуй, мама.

Женщина подалась вперед – и отпрянула, закрыв рот ладонью. Глаза ее округлились, налились слезами.

– Леонардо! Где ты?

– Я здесь, на Селене. Я жив, не волнуйся, со мной все в порядке.

– Мне передали, ты уцелел в катастрофе… – быстро заговорила мать. – Но я не думала, что ты вернешься так скоро… О господи…

Мать с трудом сдерживала слезы. Сильная женщина. Лео никогда не видел ее плачущей. Он немного опешил, услышав, что мать знала о его спасении. Тут же до него дошло: Айзек. Его приемный отец и тайный покровитель, о существовании которого он узнал совсем недавно. Как оказалось, Айзек не настолько влиятелен, каким хотел выглядеть в глазах приемного сына. Ведь Легион все-таки пришел за ним. Дело представлялось запутанным и странным, и радость возвращения омрачилась вдруг смутной тревогой.

Он поспешил успокоить мать:

– Не волнуйся, мы скоро увидимся! И все будет хорошо.

– Ты должен знать, сын, – понизив голос, сказала она. – О тебе уже спрашивали.

– Кто спрашивал?

– Они…

Связь прервалась. Вместо лица матери возник мертвенно-синий прямоугольник. Лео тупо смотрел в него и пытался понять, что мать имела в виду. Ну, ничего. Он завтра же отправится к ней и все выяснит. Дело даже не в этом – он наконец-то опять увидит ее, обнимет. И все проблемы решатся сами собой…

Экран мигнул – и погас. В тут же секунду вырубилось неяркое фоновое освещение, прекратился поток прохладного воздуха из системы кондиционирования. Искусственная ночь на потолке и стенах сменилось грязновато-серыми разводами – снаружи пробивалось солнце.

– Что такое? – недоуменно пробормотал Лео.

Стало ясно: отключилась энергия. Это было странно – почему сейчас? Ведь за всю его жизнь на Селене подобного не случалось ни разу.

Ответ пришел почти мгновенно. Со звоном лопнуло стекло внешней стены, и прямо сквозь сыплющиеся осколки в комнату ввалилось несколько темных вооруженных фигур. Лео не успел произнести ни звука – его повалили, заткнули рот, скрутили, попутно нанеся пару ударов по болевым точкам – так, чтобы не было даже мысли сопротивляться.

Когда его выволокли на свет, глазам стажера предстала страшная картина. На полянке рядком лежали тела. Он сразу узнал их – это были те самые студенты. И среди них – весельчак по имени Марк. Рослый боец в форме Легиона прошел вдоль тел и остановился как раз над ним с пистолетом в руке. Марк открыл глаза и хотел приподняться, но легионер, не целясь, выстрелил ему в голову. Марк дернулся и затих.

Лео смотрел на это и отрешенно думал: вот она, цена яркой и цивилизованной жизни на прекрасной Селене. Жизнь хороша, пока ты не вышел за очерченные кем-то рамки. Если ты увидел, услышал или осознал недозволенное, если стал задумываться и сомневаться – тебя просто вычеркивают. Чтобы ты не портил идеальную картину, не мешал другим наслаждаться беззаботной и радостной жизнью.

Он хотел увидеть своих, моля всех существующих и несуществующих богов, чтобы те были живы. Но никого не увидел – его швырнули в широкий люк геликоптера. Болезненно кольнуло в шею – щелкнул пистолет для инъекций.

– Сволочи… – прохрипел он. – Какие же вы…

Договорить не получилось. Слова завязли на немеющем языке, и он провалился во тьму.

Следующие сутки прошли как в бреду. А может, не сутки, а целая неделя. Или месяц. Или год. Невозможно было сориентироваться в пространстве и времени. То ли дело было в этой инъекции, то ли в воздухе, тот ли в странной комнате, в которой он очнулся. Здесь не было разницы между потолком или стенами, между верхом и низом. Это был большой куб, покрытый ослепительно белым, мягким на ощупь материалом. А может, это только казалось, и все вокруг существовало лишь в его воображении.

Это было похоже на изощренную пытку. Даже представить было немыслимо, что когда-то в жизни случится подобное, да еще здесь, на доброй, ласковой Селене. Лео долгое время просто лежал, сжавшись в ослепительно белом углу, не в силах отогнать навязчивые мысли о судьбе друзей, о матери, о Весте.

Все прекратилось внезапно, когда в пространстве куба возникли двое крепких молчаливых людей в черной форме без знаков отличия. Пленника подхватили под руки и без лишних слов потащили куда-то. Это было похоже на продолжение череды бессмысленных картин в его воображении, он даже не понял, происходит ли это с ним на самом деле. Сознание начало проясняться после укола в шею и знакомого щелчка над ухом. Наверное, вкололи какой-то антидот.

Когда стажер окончательно пришел в себя, понял, что сидит в крайне неудобном кресле, с руками, прихваченными к подлокотникам пластиковыми ремнями. Кресло находилось посреди большой комнаты с серыми стенами и низким потолком. У противоположной стены стоял длинный лабораторный стол, заставленный незнакомым оборудованием. От него к креслу тянулось несколько мерцающих оптоволоконных кабелей. Лео заметил на своих обнаженных руках круглые кусочки пластыря, под который уходили тонюсенькие провода. Судя по ощущениям, такие же проводки тянулись от висков и от шеи.

У лабораторного стола возились двое в белых халатах.

– Эй! – позвал Лео. – Где я нахожусь?

Эти двое даже не посмотрели в его сторону.

– Что вы собираетесь со мной делать?

И снова его не удостоили ответом. Он дернулся, пытаясь освободиться. Бесполезно.

– Хотя бы скажите, что с моими друзьями? Они живы? Да ответьте же, наконец!

– Они не станут отвечать, – раздался за спиной чей-то голос. – Видишь – они заняты.

Голос показался знакомым. От него почему-то сразу похолодело в области сердца. Когда из-за спины неторопливо вышел человек в черном, неприятное предчувствие усилилось.

– Они живы. Пока, – сказал человек и, наконец, повернулся к Лео.

Жесткое, словно из камня высеченное лицо, холодный колкий взгляд, усмешка, не сулящая ничего доброго. Абсолютное воплощение Легиона и его принципов. Если у Легиона вообще есть принципы.

– Паук…

Где-то на уровне предчувствия Лео знал, что эта встреча неизбежна. Но все равно вид этого человека заставил его содрогнуться. Для стажера он навсегда остался воплощением зла. Даже не из-за своей запредельной жестокости. Неужели этот человек родился и вырос на Селене – в самом гуманном и человеколюбивом из миров? Что должно было случиться с ним, чтобы душа стала настолько черной?

– Не ожидал меня увидеть? – поинтересовался Паук.

– Я думал, ты погиб. Тогда, у портала.