Владислав Выставной - Темная сторона

– Ты что же, личинка?

– Что? Ну да… Они нас так называют! Но я до сих пор не понял, что это такое!

– Ничего, поймешь, – проворчали за стенкой. – А ну, опустись пониже. Дыру видишь?

Лео опустился на четвереньки, слепо поморгал, всматриваясь в стену. И увидел бледный свет, пробивавшийся сквозь какое-то подобие плетеной циновки, закрывавшей небольшую пробоину в стене с противоположной стороны. Послышалась негромкая возня, циновка уползла в сторону.

В дыре появилось лицо. Плохо выбритое, обрюзгшее, грязное. Человек скептически оглядел стажера и бросил:

– С прибытием в наш скорбный мир. Сочувствую.

Привалившись к стене боком возле дыры и устроившись поудобнее, Лео поинтересовался:

– Неужели здесь все так плохо?

Человек на той стороне усмехнулся:

– Сегодня вылупился?

– Что? – лицо парня вытянулось.

– Сегодня в этот мир вывалился, что ли?

– Вчера…

– Надо же, обычно нашего брата быстрее ловят. В Темень-то зачем поперся?

– Отправили.

– Ученый, значит? Исследователь?

– Можно и так сказать. А вы?

– Такой же дурак был. Добровольцем вызвался, – он горько усмехнулся. – Молодой был, в идеалы верил.

– Молодой? – недоуменно повторил Лео. – Когда же это было?

– А лет уж двадцать как.

– Но Темень же, вроде как, недавно появилась?

– Так ты все еще ничего не понял, исследователь?

– Честно говоря, были догадки, но…

– Время здесь по-другому течет. В том мире Темень только начинает пожирать Селену. А тут – все, баста. Нет ни Селены, ни цивилизации. Одна сплошная Темень. Вот так-то.

Лео остолбенел. Все это казалось настолько очевидным – но не было ни сил, ни решимости признаться себе в происходящем. Пусть даже родина отторгла его, как инородное тело, но всегда грело знание того, что большинство действительно живет в хорошем, светлом мире. Друзья, знакомые…

Мама.

Нет. Он просто не может в это поверить. А значит, этого нет в реальности. Иначе… Иначе он просто умрет от тоски и боли.

– Но если это другой мир – то, может, наш, настоящий мир все еще существует?

– Все поначалу цепляются за это, – отозвался незнакомец. – Надежда – она сильнее реальности. Если тебя это утешит, скажу: есть некоторые признаки того, что не повезло только нам. Быть может, я не прав и погибла только часть «того» мира. Но сам я предпочитаю не тешить себя иллюзиями. Все равно пути назад уже нет. Ты хочешь ответов? Их у меня нет. Как ни у кого в этом мире. Могу только предложить свою версию, хоть и не уверен, что это и есть истина. Кстати, можешь называть меня Доктор. Потому что я и есть доктор.

– Лео, – торопливо представился парень. – Так меня зовут.

– Чушь, тебя никак не зовут, пока не получишь кличку от Саморожденных. Им плевать на вымышленные имена. Они назовут тебя тем, кем ты станешь для них в действительности. Вот я – Доктор, а Мертвая Голова – это Мертвая Голова. Посмотришь на него и не станешь спорить, так?

– Так… – Лео вдруг понял. – Так и меня они тоже прозвали – Ключ.

– Ключ? Странное имя. Хотя мне без разницы.

– А почему они – Саморожденные?

– Ну, тут история мутная. Все это связано с зарождением этого мира. Точнее, с появлением в нем людей. Никто не помнит, когда это началось. Но, несомненно, люди стали впервые сюда попадать, когда появилась Темень.

– Мне кажется, или внутренняя история Темени началась гораздо раньше, чем Темень появилась на поверхности Селены?

– В точку. Это парадокс, но это именно так. Время здесь идет по-другому. Но все, кто попал сюда, знают, что это именно Темень и ничто иное. Первые люди прибыли сюда очень давно. По местному времени, пожалуй, сотни лет назад. И Саморожденные – одни из их потомков.

– Но как же так? – поразился стажер. – Сюда ведь попадали исключительно селениты.

– А кто же еще! Селениты, конечно.

– Но почему они…

– Такие дикие? – Доктор недобро рассмеялся. – А потому, дорогой друг Ключ, что все разумное-доброе-вечное, что так лелеяли в нашем мире, здесь не стоит и ломаного гроша. И человек превращается в то, что он есть на самом деле – злобное, кровожадное животное.

– Я не верю в это…

– Поверишь, когда поживешь здесь год-другой – если не сдохнешь до этого, разумеется. А еще – когда убедишься, что Саморожденные – просто паиньки по сравнению с другими.

– Неужели есть хуже?

– Давай не будем об этом, а? Расскажи лучше, нашли какой-нибудь способ вытащить нас отсюда?

– Не знаю… Там считают, что в Темени жить нельзя.

– Выходит, ничего не изменилось. Я знал, что у меня нет шансов, так что даже не огорчаюсь, когда слышу такое.

– И часто слышите?

– Бывает. Время от времени личинки вылупляются, как ты, например.

– Личинки – это те, кто пришел из реального мира?

– Именно. Но с чего ты взял, что тот мир более реален, чем этот? Знаешь, что я тебе скажу? – Доктор по ту сторону густо засопел. – Бывают моменты, когда этот мир мне нравится даже больше, чем тот, в котором я вырос. И я не один такой.

– Чего же здесь хорошего?! – поразился Лео.

– Хорошего мало. Но зато есть плохое! – Доктор рассмеялся. – А ты думал, людям нужно лишь расслабляться и улыбаться белозубой улыбкой? Как бы не так! Человек – существо сложное, это я тебе как врач говорю. И только цивилизация хоть как-то удерживает в нем демонов. А здесь цивилизацией и не пахнет. Из «белых и пушистых» простаков, попавших сюда, вылезают такие монстры, что любо-дорого посмотреть! Кто они, эти Саморожденные по-твоему? Да из них только часть родилась и выросла здесь! А многие стали такими, только попав сюда!

– Но неужели они не сопротивлялись этой дикости?

– Те, кто пытался – украшают сваи в апартаментах Мертвой Головы. Видел уже, небось?

– Видел…

– Во-во. Это цена идеалов, которые с рождения вдалбливали в наши головы. А те, кто поддался искушению, кто из личинки превратился в Саморожденного – того даже калачом не заманишь в тот дивный светлый мир, откуда он пришел сюда.

– Но почему?

– Да потому, что для слабой души нет ничего слаще крови, смерти и безнаказанности! – припав к дыре, с жаром проговорил Доктор. – А души людей Селены – слабые, изнеженные, выросшие в благополучии, не знающие толком ни зла, ни добра! На эти светлые души любая дрянь липнет, как на накрахмаленный смокинг!

Лео с изумлением осознал, насколько прав этот человек. Перед глазами возник вдруг образ Паука – такого же «падшего ангела», перешедшего на «темную сторону».

– Здесь у них словно башню срывает, – продолжал Доктор. – Нет более жестокого, похотливого и циничного зверя, чем разумный и светлый идеалист, потерявший вдруг свои идеалы. Поверь, я это изучал как медик, как психолог. Я бы на эту тему диссертацию написал, будь она здесь хоть кому-то нужна.