Альтс Геймер - Хроники Мидгарда. Нуб детектед

Накануне я заглянул к Грации, передал от Женьки привет и даже с какой-то завистью понаблюдал, как вытянулось от огорчения ее свежее личико и в глазах блеснули слезинки, когда она узнала, что мой друг сегодня не появится на ее горизонте. Срочные дела вынудили отправиться в далекое путешествие. Поручение от Совета Авгуров. Неотложное — даже попрощаться не удалось.

— Он вернется? — с отчаянной надеждой спросила Грация и замерла в ожидании ответа, подобравшись в чутком трогательном порыве и вслушиваясь в каждое слово, чтобы уловить малейшие оттенки обмана или недоговоренности.

Милая моя, ты имеешь дело с российским бизнесменом. Чему-чему, а врать и изворачиваться нас жизнь научила в первую очередь!

— Конечно, вернется. Любой будет спешить со всех ног к такой красотке! А ты жди своего милого и старайся быть еще краше, чем сейчас. Хоть это почти невозможно. — С этими словами я преподнес ей золотое колечко с каким-то местным «кошачьим камнем», напоминающим дымчатый опал.

Бездельник ювелир содрал с меня за него пятнадцать сестерциев! Цена оружия! После торга, больше напоминавшего схватку голодных стервятников, чем торговую сделку. Впрочем, я грешу против истины: оба получили огромное удовольствие и даже распили на прощание бутылку розового вина с его, ювелира, личных виноградников. Шельма! Я это вино раз десять видел в лавках по всему городу, но даже бровью не моргнул.

Главное, что Грации презент очень понравился. Она зарделась, как маков цвет, что необычайно красило ее смуглую кожу, и унеслась куда-то наверх, видимо, делиться сокровенной радостью с подружками.

Отбросив воспоминания о вчерашнем вечере, я заставил себя отвлечься от созерцания античных архитектурных прелестей и яркой палитры тропической природы и стал внимательно рассматривать корабли в бухте. Как-никак на одном из них мне сегодня предстояло отправиться в рейд в компании главной амазонки Альба Лонга и любой ценой не осрамиться перед ней в период плавания.

В правой от меня стороне помещался рыболовецкий причал, к которому одна за другой начали подваливать миопароны и моноксилы рыбаков, возвращавшихся в порт с добычей. Первые представляли собой плетенные из древесных прутьев лодки с обшитыми шкурами бортами. С них сгружали омаров и бурые охапки съедобных водорослей. Видимо, свою добычу их хозяева искали неподалеку, возможно, в руслах впадающих в океан местных речушек. Моноксилы — длинные долбленые лодки — предназначались для дальней морской рыбалки. Из них доставали сверкавших в первых солнечных лучах разноцветной чешуей морских рыб: тунцов, похожих на полосы нержавеющей стали, голубых марлинов и парусников с острыми шпагами носов, коричневых скорпен в иглах растопыренных шипов, массивных баррамунд в серебряных панцирях, мерлангов в кружевном жабо плавников. Грохали о камни стальные гарпуны, шелестели разматываемые для просушки сети, цокали по булыжникам тяжелые грузила. Еще час — и зашумят торговцы на рынке, предлагая свежую рыбу ранним утренним покупателям, зашкворчит оливковое масло на огромных сковородах в уличных закусочных, зашипит брошенное в его пыл белое рыбье мясо. Поэтому так суетились посыльные, спешно грузили купленные у рыбаков трофеи на низеньких, прядающих длинными ушами осликов, и, нахлестывая их скрученными веревками, гнали по узким улочкам в просыпающийся город.

Слева от меня ритмично покачивались на легкой волне прибоя несколько пузатых торговых судов. Гиппагин с высокими досками бортов предназначался для перевозки скота. Как ни блестело тщательно отмытое дерево, как ни драила команда свой корабль, он все равно распространял вокруг стойкий запах навоза, пробивающийся сквозь морской соленый ветерок. Объемистые корбиты, давшие впоследствии свое имя военным корветам, как им и было положено, служили для транспортировки зерна. Из темного жерла трюма одного из них шустрые поденщики деревянными лопатами выкидывали рассыпчатое золото пшеницы и по узкому тканевому желобу спускали его в стоящую под самым бортом широкую транспортную лодку.

После настойчивых штудий предоставленной Спириусом литературы я спокойно различал все типы судов и, конечно, в первую очередь любовался пятеркой хищных, стремительных военных красавцев-кораблей, высившихся как раз напротив меня. Вернее, я специально остановился напротив них. Могучая пятипалубная квинкверема, крашенная в ярко-красный цвет, с изогнутым назад носом, с изумительно выточенной из дерева птицей спереди, словно предупреждающая всех на море: «Не тронь меня!» — особенно радовала глаз своей силой и античной грацией. Набегающая волна то открывала, то захлестывала внизу грозно выступающий трезубец тарана-рострума. По бокам от квинкверемы стояли две быстроходные двухпалубные либурны — самые популярные в Баркиде военные суда. Силой гребцов и попутным ветром они могли развивать по спокойному морю двенадцать узлов хода, а мощным таранным ударом потопить любой корабль, даже гигантскую эннеру. Догнать же либурну не мог никто. В ней сочетались стремительность ястреба с увертливостью стрижа. Отсюда и любовь всех военных моряков Баркида. Увидели на горизонте широкий прямоугольный парус либурны — готовьтесь к бою, потому что уйти не удастся. Если, конечно, вы сами не на либурне.

Сзади грохнули разом поставленные на брусчатку тяжелые щиты — то остановился, перегородив портовую улицу, манипул морской пехоты Веймаров во главе с Юстиной. Могучие воины в бронзовых доспехах с барельефом морской звезды выглядели собранно и устрашающе. Юстина взметнула руку в традиционном приветствии и обернулась — к ней подходила пара Игроков — очевидно, наши соратники в морском рейде. Первый — неизвестный мне мужик средних лет с ржавой шкиперской бородкой, одетый в полосатый линялый тельник. Эдакий «митек», неведомо откуда проросший чужеродным сорняком на тщательно удобренной классической римской грядке. Никакого сходства с известной мне актерской братией. Нос картошкой и прозрачные голубые глаза навыкате. Вторая — уже знакомая мне пацифистка Калипсо. Эта-то что здесь забыла? Вроде бы мы собрались идти на дело, а не на ярмарку косметики или ювелирных украшений.

— Салют, гражданин, — сказал, как отрубил, сопроводив жест резким движением кисти, неформальный мужичина.

Густой шаляпинский бас. Не хотел бы я с ним соревноваться в караоке. И побьет, и оглушит.

— Салют, — вытянув губы трубочкой, прошелестела Калипсо.

Видимо, взяли в качестве балласта.

— Позволь представить тебе нашего капитана. Единственного триерарха из Игроков. Дядя Кондратий — Фортис. Надеюсь, будете добрыми товарищами, — произнесла Юстина, немного растягивая слова.